На излёте

И вот вчера Сергей столкнулся с ним нос к носу при выходе из кафе неподалеку от «Октябрьского поля». Они сразу же узнали друг друга. Казанцев, как сказал Иванов, совсем не изменился, а сам Славик из высокого худощавого парня превратился в здоровенного мужика с уже довольно приличным животиком.

Взяли по сотке коньяка, потом по другой. Видно было, что Иванов действительно обрадовался встрече и долго не хотел прощаться, с неподдельным интересом расспрашивая Сергея о его службе и личной жизни после учебы в академии.

– А я, честно говоря, искал тебя, – признался он. – Выходил на твое ведомство и через наших общих знакомых, и по своим каналам – все бесполезно. Уж больно ты засекретился в последнее время, – засмеялся Славик. – И только на прошлой неделе связался по телефону с твоей бывшей. Она и сказала, что развелись, что ты уволился и снимаешь хату, а вот как на тебя выйти – говорит, не знает, как партизанка. Ну, я ей, конечно, не поверил, зная тебя и твое отношение к дочери. Собирался на днях все-таки съездить к ней домой, пообщаться тэт а тэт, так сказать, – может тогда призналась бы, как тебя найти.

– Прошло всего несколько лет, как расстались, – подумал Сергей, – а как он изменился. Кроме чисто внешнего, у Славки изменилась и сама манера разговора, а главное, в его глазах появилась какая-то затаенная грусть, даже когда он улыбался и делал вид, что у него в жизни все сложилось лучшим образом.

Рассказывая о себе с большой неохотой, Славик все-таки поведал Сергею, что после академии, оказывается, он совсем недолго прослужил – через полтора года уволился по болезни. И это при его-то богатырском здоровье. Потом не без помощи тестя, как он сам признался, создал один из массово появлявшихся в стране кооперативов. Чуть позже, заработав кое-какой капитал, учредил уже с сотоварищами акционерный банк с долевым участием государственного и иностранного капитала. Сейчас вот возглавляет образованный на базе бывшего кооператива многоотраслевой концерн. Но, как он выразился, в банковской сфере и конкретно в одном из московских банков его интересы присутствуют и сейчас.

Узнав, что Сергей пока что без работы, он предложил ему месяц – другой «перекрутиться» в охране этого его банка. – Понимаешь, там мне сейчас позарез нужен свой человек, ну а чуть погодя, я найду тебе место в большом бизнесе, если только пожелаешь.

– А что, – подумал Казанцев, – почему бы и не в банк? – Он и сам уже подумывал куда-нибудь устроиться – и мысли дурные заглушить, и, опять же, финансовое положение не помешает улучшить. Не все ли равно, где начинать свою «гражданскую» деятельность.

– Не все еще ниши заняты, Серега, – хлопнул Славка Казанцева по плечу, – и на нашей улице, как говорится, еще будет праздник. Все у нас впереди.

Жизнь, – а она очень интересная штука, особенно, если имеешь хорошие «бабки», – так вот, жизнь только начинается. Надо сейчас держаться друг друга, на чужих и молодых надеяться в наше время нельзя. Есть вроде бы у меня неплохие хлопцы, молодые, перспективные, а прокалываются на каждом шагу – только и смотри.

Сергей отмахнулся, – Знакомая песня. Каждое поколение недовольно своей молодежью, хотя и вносит свой конкретный вклад в то, что из этой молодежи получается.

– Не скажи, не скажи, – проворчал Славик, – мы были не такими.

– Слава, еще, кажется, Юлий Цезарь в свое время говаривал, – Не та нынче молодежь. И о нас тоже так говорили старики, да и сейчас еще говорят, можешь в этом не сомневаться, – и Сергей, вспомнив о чем-то своем, усмехнулся. – Что там говорить, были и в нашей работе из нашего с тобой поколения горе-специалисты, наши с тобой ровесники. Помню, пришел в нашу часть служить прапорщик, с большим трудом перевелся к нам в боевое подразделение с испытательного полигона одного из военных научно-исследовательских институтов, подключив для этого какого-то своего родственника из ГРУ. Неизвестно, что он там, испытывал, только у нас кроме рукопашного боя этот «супермен» ничем другим не занимался, всерьез считая, что в нашем деле это основной и чуть ли не единственный вид боевой подготовки, ну, разве что, еще на второе место можно поставить стрельбу из пистолета Макарова в пистолетном тире части. Все остальное – лишь баловство и ненужная трата времени. Ты же помнишь, как мы в училище вечно подшучивали над курсачами-десантниками с общего факультета, что им кроме дурной силы и тяжелых кулаков в их будущей службе больше ничего не пригодится?

Славик улыбнулся, – Помню, конечно, и те страшно за это обижались на нас.

– Но это, далеко не так, сам знаешь. Если в ВДВ командир подразделения не будет пользоваться своими мозгами, то в первом же реальном бою положит всех подчиненных в землю. А у нас в спецназе – тем более, – Сергей сделал глоток из своего бокала.

– И что этот прапор? – не удержался от вопроса Иванов.

– А что прапор, – пожал плечами Сергей, – естественно, он недолго у нас продержался – год, наверное, от силы. Потом уволился «на гражданку», когда ему командование части вежливо предложило перейти в тыловое подразделение на вещевой склад и там попробовать продолжить свою спецназовскую подготовку, – и боевой работе никому не мешает, и времени для своих индивидуальных спортивных тренировок больше.

Славка расхохотался.

Слушай дальше, – продолжил Казанцев. – Стою я как-то на автовокзале, разговариваю с одним знакомым, в недавнем летчиком. Так вот, подходит к нам этот бывший прапорщик, поздоровались, перекинулись обычным «Как дела? – Нормально», еще о чем-то незначительном. Как только он отошел, бывший летчик спрашивает меня, – Откуда ты его знаешь? – Я ответил, что немного служили вместе.

– Так он же из спецназа, – говорит, – ты что, тоже с ним служил?

Я засмеялся, – Тоже с ним.

– В «боевиках» или в тыловом подразделении? – спрашивает.

– В боевиках, в боевиках, – отвечаю.

– Ну, ты даешь, а я и не знал. О вас вообще легенды ходят. А тут как-то недавно мы с этим твоим сослуживцем в одной компании праздновали, так он такого порассказывал о вашей нелегкой службе. Всю жизнь прослужил в таких частях, такое прошел, куда только его судьба не бросала, в самые горячие точки планеты.

Я поначалу удивился, – Ты о чем?

– Ну, как же, – говорит, – Ты-то должен знать, раз с ним служил.

И он мне начал рассказывать о «подвигах» этого прапора. Я, конечно, не стал его ни в чем разубеждать, не стал разочаровывать. Каждый верит в то, во что очень хочет верить.

Славка опять засмеялся, – Это уж точно. Один представляет себя героем в глазах других, и сам зачастую верит в это, а другому, ничего и не надо, а с ним происходят самые невероятные вещи, в какие и поверить-то трудно. Вот как с тобой, например. О тебе, говорят, действительно легенды ходят, – улыбнулся он, посмотрев на Сергея.

– Да брось, – отмахнулся тот. – В таком случае, вся бывшая сороковая армия – сама легенда во главе с ее командующими.

– Да, действительно. В каких условиях тогда приходилось разворачивать наши войска в Афгане и начинать войну, имея такую мощную военно-бюрократическую машину как наш Генеральный штаб, – за одно это каждому нашему офицеру, воевавшему там, надо было «Героя» давать. А сколько офицеров из РКПУ погибло…, четверо только из нашего взвода там нашли свой конец. Ты знаешь.

Сергей кивнул, – да, – Леша Гордиенко, Володя Малевич, Шура Звягин и, по-видимому, Витя Боровой, хотя пока что и считается «без вести пропавший».