На излёте
Шрифт:
Сверившись с картой, он приказал головному дозору взять чуть западнее и назвал более точный курс. Через час вышли к дороге, которую хоть и припорошило упавшим сегодня снегом, но было все-таки явно видно, что она используется для прохождения техники довольно часто.
– Так и есть – это, скорее всего, именно та, которая нам и нужна, – произнес вслух Казанцев и приказал радистам развернуть станцию. Сам же, пока радисты пытались выйти на связь, составил криптограмму с необходимой для Центра информацией и, подозвав Орлова, дал дополнительные указания по организации привала.
Снег совсем перестал идти, и ветер, разогнав облака, тоже стих. Видимость до самого горизонта установилась более-менее нормальная, но нигде, от кишлака и до самой границы, какого-нибудь
– Если дозорные не найдут лучшего места, то засаду придется проводить прямо здесь, – задумчиво произнес он. – Место, конечно, не из лучших, но ничего другого, мне кажется, никто нам не предложит. А ты что думаешь? – спросил он у сержанта.
– Не знаю, – с сомнением произнес тот, – надо все-таки дождаться информации от дозоров. Уж больно здесь не с руки работать – ну совсем все открыто.
– А может это и к лучшему, что открыто, – раздумывал вслух Казанцев, – духи беспечнее будут на открытой местности. Давай вот что сделаем, – предложил он, – видишь, ветер катает повсюду перекати-поле? Насобирайте их как можно больше и примаскируй ими группу с учетом боевого порядка при засаде, а я со стороны посмотрю, как это будет выглядеть. Что-то другое вряд ли придумаем.
Через два с половиной часа прибыли оба дозора, подтвердив самые худшие предположения Казанцева – по всей так называемой трассе на протяжении примерно десяти километров подходящего места для проведения засады не было. Кроме того, разведчики, выдвигавшиеся на северо-восток к кишлаку, показали, что километрах в пяти-шести от места расположения группы, северо-западнее самого кишлака и чуть в стороне от дороги, находилось кочевье. Хотя признаков жизни там разведчики не наблюдали, но все прекрасно знали, что это впечатление могло быть обманчивым. Хорошо натренированные в учебных центрах на территории Пакистана и отработанные в многочисленных боях и стычках отряды моджахедов днем обычно отсыпались в кишлаках, пещерах, в заброшенных ирригационных системах, на таких вот кочевьях, выставив только замаскированных часовых и наблюдателей, а к вечеру оживали и начинали готовиться к ночным боевым действиям.
– Вполне возможно, – выразил вслух свою мысль Орлов, – что, исходя из близкого расположения этого кочевья к трассе, оно используется духами как перевалочная база для переброски оружия и техники.
– И наркоты, – добавил стоявший рядом Корнилов.
– Да, вполне может быть. По крайней мере, это нам нужно будет учесть при работе, – резюмировал Казанцев.
Стемнело. Сергей подтянул ближе к себе весь личный состав, напомнил и согласовал с каждым разведчиком его действия в ходе проведения операции, уточнил порядок работы подгрупп, проверил связь внутри группы.
– Вроде бы теоретически все отработали и предусмотрели, – подумал он. – Хотя, как говорили еще в училище преподаватели, возможность неудачи, конечно же, остается даже тогда, когда приняты, казалось бы, все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Ну что ж, в данной ситуации никак лучше не проверишь правильность своего решения, чем его реализацией на практике. А вот поведут ли боевики караван именно этой ночью? Это уже было под вопросом. Оставалось только ждать.
Дав команду на отдых и сказав Орлову, чтобы тот определил порядок охраны и оповещения группы, Сергей, наконец, прилег и сам на подстеленную плащ-палатку. Сон не шел.
– Задачка, конечно, не из легких, но и наверняка не самая сложная, – думал он, – были и посложнее. Хотя на такой совсем открытой местности ему до этого времени не приходилось работать. А тут еще один негативный фактор появился – это кочевье. Если здесь шум поднимется, там наверняка будет не только все слышно, но и видно. Небо опять облаками начинает закладывать,
может хоть какую-то скрытность обеспечит. Обязательный сеанс связи пропустили, так что теперь уже свяжемся, возможно, только после работы, если она состоится…, тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул он на всякий случай, – или уже в восемь утра.Так, думая о деталях предстоящего спецмероприятия, Сергей незаметно задремал. Проснулся он от тонального вызова УКВ-станции. Галимов, находившийся в подгруппе наблюдения, передал, что слышит со стороны границы шум работающей техники, а еще через пару минут – о прохождении одного грузовика с боевиками.
Казанцев глянул на часы, – двадцать три пятнадцать. Не может быть, чтобы духи пустили только одну машину с людьми. Минут через десять – пятнадцать надо ждать и груз. Но и эту тоже придется уничтожить, иначе не дадут работать.
– Орлов, – окликнул он сержанта, – давай сигнал готовности. Кажется, что-то начинается.
Шум мотора слышался все более отчетливо, и вскоре показались включенные габариты тяжело идущего грузовика.
– Медленно идет – это хорошо, – мелькнуло в голове, и Сергей дал заранее условленный сигнал Корнилову.
При подходе тяжело идущего от перегруза грузовика почти вплотную он и Корнилов с обеих сторон запрыгнули на подножки машины и практически мгновенно из ПБ бесшумно убрали не успевших ничего сообразить водителя и второго духа. Здесь же быстро отогнали грузовик с дороги и, окружив его бойцами группы, потребовали через Гаджиева от сидящих в кузове и, по-видимому, спящих и ничего не подозревавших боевиков сдаться. При отказе же машину пригрозили забросать гранатами и сжечь вместе с ними.
Те, кидая на землю оружие, стали по одному выпрыгивать из кузова.
– Молодежь, не обстрелянные еще, – подумал Казанцев о плененных ими моджахедах, наблюдая, как его бойцы чуть в стороне укладывали их вниз лицом, а потом уничтожали, кто из бесшумного оружия, кто просто ножом по горлу, – было не до выбора.
Всего оказалось двадцать восемь трупов. Оружие забросили опять в кузов машины. Перед полной расправой допросили одного из душманов и выяснили, что те в большинстве своем были иранскими наемниками иехали на кочевье, где их уже ждали для переброски в район Герата и дальнейших действий по проведению диверсий в данной провинции. Моджахед также сказал, что за ними следует еще три грузовика – один с оружием, боеприпасами и взрывчаткой, в двух других же, как и у них, около тридцати боевиков с оружием и командир вводимого на территорию Афганистана духовского отряда. Вводил же отряд, ехавший в кабине только что захваченной спецназовцами машины, офицер пакистанской разведки.
– Жаль, – подумал Казанцев, – он бы мог сказать намного больше.
Окинул взглядом своих ребят. Ночь была не совсем темная, периодически из-за облаков появлялась луна, и тогда местность освещалась почти как днем. Его парни, перемазанные кровью боевиков, сдавали Орлову найденные при обыске трупов документы, карты, деньги и прочее имущество. Тот пытался сразу здесь же их сортировать.
– Брось, днем потом в них разберемся, – сказал Сергей сержанту. – Давайте пошустрее отгоните грузовик, сейчас опять гости будут, – добавил он, а сам, наблюдая за действиями своих подчиненных, подумал о том, как тяжело им придется в Союзе, хотя этого они пока не осознают, об этом еще не догадываются. Из одиннадцати бойцов только один Корниенко новичок, практически не обкатанный в бою. Остальные же побывали в таких переделках, что, не дай бог, кому подвернуться им под горячую руку «на гражданке». Да, отбор в спецназ должен быть особым. Сюда надо брать людей только на контрактной основе и уж, конечно же, не с восемнадцати – девятнадцати лет. Выпускать в общество только-только достигших двадцати лет еще не сформировавшихся морально молодых людей со смертельно опасными навыками и опытом боевой работы – это более чем неразумно. Последствия как для них самих, так и для общества могут быть самые непредсказуемые. Любая война калечит человека не только физически, но и извращает человеческую психику.