На краю бездны

– Угощайся… – сказал я, сев на стул напротив.

Негр посмотрел на меня, усмехнулся, но к пицце не притронулся. Глупо было бы ждать обратное.

– Как знаешь.

Я взял кусок пиццы и откусил от него. В Санкт-Петербурге тоже есть пиццерии, но они считаются заведениями более высокого пошиба, чем здесь, и пиццу там готовят не коробочную на вынос, а настоящую, на дровяной печи. Но и эта – хороша, испортить пиццу почти невозможно, если только не остудить.

Вкусно, в общем.

– Тебе нужен телефонный звонок? – спросил я, вытирая пальцы салфеткой.

Негр снова посмотрел на меня.

– Да, сэр.

– Хорошо. – Я достал мобильный телефон и положил перед ним. – Один звонок за мой счет в обмен на ответ на один мой вопрос. Как твое имя? Мне без разницы, можешь назвать любое, хоть вымышленное.

– Дункан, сэр. Мое имя – Дункан.

– Хорошо, Дункан. Звони.

Дункан покосился на лежащий перед ним аппарат, в то время как я взялся за второй кусок пиццы.

– Тайна переговоров соблюдается? – спросил он.

– А сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил я.

Телефон остался лежать на столе.

– Дункан, ты можешь съесть всю оставшуюся пиццу и при этом не ответить ни на один мой вопрос, – сказал я. – Что тебе мешает это сделать? Это всего лишь пицца. Я голоден и решил подкрепиться. А ты что – не голоден?

Помедлив, Дункан все-таки взял кусок и себе, потом еще один. Пока я не торопясь доедал второй, он съел три, видимо, и в самом деле проголодался.

– Думаю, остатки стоит отослать твоему молчаливому напарнику, – сказал я, – ему тоже приходится несладко. Вы и в самом деле начали бы в нас стрелять? Или это была просто неудачная шутка?

Дункан мрачно посмотрел на меня.

– Парень, это не шутки. Я не знаю, кто ты и как здесь оказался, но это совсем не шутки, и вы можете сильно пожалеть о том, что сейчас делаете.

– Кто я? То имя, которое я назвал, – мое настоящее. Я направлен сюда правительством Российской Империи, чтобы предотвратить взрыв ядерного взрывного устройства у вас в стране. Это я и собираюсь сделать.

– Если ты и впрямь хочешь это сделать, парень, освободи меня и моих людей.

– Ты знаешь, куда тебя привезли? – снова вопросом на вопрос ответил я. – Это АТОГ. Антитеррористическая оперативная группа. Здесь собрались гражданские, которые, как только начинает припекать задницу, начинают громко орать и звать таких, как ты и я, чтобы их защитили. А потом они обвиняют нас во всех смертных грехах. Так?

Негр помедлил с ответом.

– Ты русский?

– Да.

– С флота?

– Да.

– Я тебе не верю.

Я достал паспорт, положил перед ним. На обложке гордо красовался двуглавый орел, тисненный золотом.

– Открой, посмотри.

– Пальцы жирные…

Я убрал паспорт обратно в карман.

– Я знаю правила. Какое бы дерьмо ни происходило – это наше дерьмо, и с ним должны разобраться мы сами. У нас – так же. Ты можешь сидеть здесь до скончания века, потому что PATRIOT Act теперь разрешает держать людей в камере сколь угодно долго, без предъявления обвинений, по одним лишь подозрениям. Только боюсь, что скончание века наступит быстрее, чем мы рассчитываем. И своим молчанием ты докажешь только одно – что ты полный, законченный идиот.

Я закрыл коробку с пиццей, взял ее под мышку.

– Счастливо оставаться. Надумаешь заговорить или захочешь еще пиццы – зови!

– Стой! – раздалось у меня за спиной, когда уже щелкнул электрозамок.

Я махнул рукой, чтобы закрыли снова, вернулся за стол.

– Поговорим?

– Поговорим, – спокойно сказал Дункан, – я майор армии САСШ. Спецподразделение.

– Какое именно?

– На данный момент приписан к штабной роте семьдесят пятого полка.

– Рейнджеры.

– Они самые.

– А остальные кто?

– Военные полицейские. Из моих здесь только Джим, остальных мы взяли в Форт-Драме, когда прибыли сюда.

– Почему вы прибыли к Михельсону? Вы понимаете, что совершенное вами – уголовно наказуемо?

– Бога ради… Эту работу нельзя делать в белых перчатках.

– Закон написан не для того, чтобы каждый толковал его по своему личному усмотрению, – сказал я, рассчитывая нащупать здесь болевую точку. И нащупал. Глаза негра сузились, он заговорил отрывисто и зло:

– Два года назад несколько моих парней в Мексике попали в засаду. Это произошло потому, что проклятое СРС не выполнило свою домашнюю работу. Знаешь, что с ними сделали? Жаркое. Берется бочка, туда сажают связанного человека и подливают дизельного топлива. Немного, чтобы горело кое-как. Потом еще и еще. Понял? Когда достаешь человека из такой бочки, то чаще всего остается только часть торса и голова, остальное превращается в уголь.

– Тогда послушай меня, сукин ты сын. Несколько лет назад я оказался в городе, который называется Бейрут. И который вы, на пару с проклятыми британцами, решили у нас отнять. Знаешь, как это бывает? Ползешь по коридору и чувствуешь что-то мягкое. Смотришь – рука. Тянешь ее на себя, она поддается и видишь, что здесь только одна рука, а больше ничего нет. Или дети. Аллахакбары проклятые убивали детей, им нравилось убивать детей, потому что те не могли оказать сопротивления. Они убивали детей, чтобы мы устрашились и больше никогда сюда не вернулись. А иногда и мы их убивали, потому что, когда обстрел начинается, там не разберешь, целые дома рушатся. Got it, mother fucker? [47]

47

Дословно: дошло, сукин сын?

Негр покачал головой.

– Парень, я хотел бы тебе поверить, но не имею права.

– Пока мы здесь сидим, где-то тикают часы. Ты это понимаешь?

За спиной щелкнул замок – почему-то у меня этот звук вызвал такие же ощущения, как звук передернутого автоматного затвора. В кабинет сунулся Збораван.

– На минуточку…

Я вышел, захлопнул за собой дверь.

– Новости?

– Еще какие. К нам прибыли люди, у них на руках предписание федерального судьи об освобождении этих двух типов.

– Что за судья? – спросил я, хотя не знал лично ни одного федерального судью в радиусе тысячи миль отсюда.

– Федеральный судья Джек А. Стоувер. Между нами – именно к этому судье частенько попадают самые щекотливые дела.

Я лихорадочно думал.

– Мы обязаны их освободить?

– Немедленно.

– А на кого выписано постановление?

– Некие Дункан Тигер и Джим Донахью.

– Первое имя больше похоже на кличку или оперативный псевдоним.