На краю пропасти

— Игорь.

— Игорь… Думаешь сейчас, зачем вы тут? На кой мне вас задерживать, приглашать на чай… хм… самогон?

— Вы неимоверно проницательны, Алексей Олегович, — улыбнулся лекарь. Он спустил шарф с лица и, положив автомат на колени, внимательно вглядывался в Дьяконова. Ольга села в кресло, Лида пристроилась на подлокотник, а Яр остался стоять рядом с креслом Игоря.

— Мне тридцать пять лет, — неторопливо заговорил владыка. Лида удивлённо вытаращила глаза. Сидящему перед ними мужчине невозможно было дать менее шестидесяти. — Да-да. Знаю, как выгляжу. Да и чувствую себя реально так же. Как и все мои люди. — Он обвёл рукой второй этаж и махнул в сторону дыры на первый. — Эта болезнь, принесённая войной, сжигает нас медленно, но верно. Была бы радиация чуть сильнее, мы бы сдохли все давно, а теперь… Вот такой дом призраков получается. Дом ожидания смерти, а ведь мы всегда за мир! Война и военные такое вот с нами сотворили. Причём подло, нам просто забыли сообщить, что радиация рядом, и она медленно жрала нас… Все эти годы.

— Невыносимо, наверное, — кивнул Игорь. — Что же вы не ушли отсюда?

— Смерть держит… — задумчиво проговорил владыка, а когда Потёмкин вопросительно приподнял брови, продолжил: — Сначала мы ничего не понимали, но потом, когда здоровых совсем не осталось, поняли, что уйти уже не можем… Умрём там, в чистой местности, ещё быстрее, ведь организм привык к отраве, адаптировался. Помнишь, был такой Чернобыль в прошлой жизни? Ты-то помнишь, а мне рассказывали. Вот люди, уехавшие оттуда, умирали. Кто быстро, кто через пару лет, и, казалось, спастись нигде нельзя — болезнь всё равно придёт и добьёт. Но… Появились люди, которые хотели умереть дома. Они возвращались туда и жили. Нормально жили! Вот и у нас так. Если уедем — умрём намного быстрее… — Он замолк на несколько секунд, потом продолжил: — Ну и… Поймите правильно. Место-то мёртвое, нормальных людей не хватает. Живых, вернее, живущих, а не как мы — доживающих. Вы, как из прошлого явились — здоровые такие, живые, настоящие… И на вас глядя, я могу немного забыть… Ну вот об этом, — он рукой махнул куда-то в сторону, но друзья уяснили, о чём он. Трудно называть жизнью жалкое предсмертное существование.

— Не поймите нас неправильно, — осторожно заговорил Игорь. — Но вашим гостеприимством мы не можем наслаждаться долго.

— Почему же? — удивился владыка.

— У нас очень спешное дело, да ещё нужно противогазы с костюмами защиты достать. Проблемное занятие…

— Ну, почему же проблемное? Тут недалеко в сторону Москвы войсковая часть пустая есть. Увидите рядом с дорогой опрокинутый «С-400», около поворота. Там всё, что душе угодно, найдётся, правда, не советовал бы вам там надолго задерживаться.

— Что-то не так?

— Там всё «не так», особенно трупы… Кто знает, что там происходило в момент Последней Агонии.

— Спасибо, Алексей Олегович. Мы очень признательны…

— Ой, да в жопу вашу признательность, — неожиданно резко ответил Дьяконов, но потом заговорил более спокойным голосом: — Лучше расскажите о вашем деле, кто такие, куда едете… Интересно ж, чем люди сейчас живут.

***

Гром весь кипел от ярости, сжимая рулевое колесо «Газели» и ощущая, как внутри разгорается настоящее безумство. Он понимал это слишком ясно, но ничего поделать не мог. Все мысли крутились вокруг Риты и Игоря, даже то, что в салоне четыре извращенца измывались над девушкой — дочкой Бакина, его не волновало. Ну, и за каким чёртом ему сдались эти Рита с Игорем? Ведь, мало того, что её уже нет, так и отношения закончились тридцать лет назад, когда Олега перевели в другое училище. Времени, чтобы забыть — уйма! Но нет: ненависть разгорелась с новой силой, когда он вспомнил Потёмкина. Безумие! Настоящее помешательство! Злость сотрясала тело, мозг не мог переключиться ни на что другое, даже дорога почти не отвлекала от мрачных мыслей и ужасных замыслов. Олег в воображении уже наметил пару десятков способов, какими будет мучить этого человека. Но он совершенно не принимал в расчёт, что Потёмкин изменился и уже не тот сопляк, которого ему когда-то удалось избить. Безумие затмевало мысли, оно направляло всю ярость на Игоря, отключая здравомыслие напрочь. В тех местах, где дорога была свободна от мусора и ям, он максимально вжимал педаль акселератора в пол, чтобы оказаться чуть-чуть ближе к врагу, чтобы быстрее догнать Потёмкина, одним лишь своим появлением в жизни Риты испортившего Грому жизнь. А такое не прощается, во всяком случае, не им. Ненависть тихо таится на задворках сознания, пока с появлением её объекта не выплёскивается полностью, под давлением, происходит эмоциональный взрыв, и достаточно порой проблеска воспоминаний, чтобы сшибло крышку этого адского сосуда.

Рядом сидел Андрей Юдин. Он, наподобие Грома, был зол и хмур и не участвовал в оргии, разыгравшейся в салоне «Газели». Мысль о похоти после смерти брата была ему отвратительна. Он, сохраняя внешнее спокойствие, пребывал в бешенстве от сладострастных стонов сзади и криков боли жертвы, которая давно перестала вырываться и смирилась со своей участью.

— Может, хватит? — не выдержав, крикнул он назад. — Два ваших друга погибли, а у кого-то и брат! А вы…

— Андрюх, не нравится — не слушай! И вообще, отвернись, — Пётр, его старший брат, даже не пытался скрыть нотки вожделения в голосе. Следом что-то грозное промычал Жлоб.

— Оставь, — буркнул Гром, — пусть насладятся. Всё-таки её отец тоже причастен к смерти Лёхи. Это они там понастроили…

— Они понастроили… — глухим эхом отозвался Андрей. — Олег, а может, всё дело в тебе? В твоей безрассудной жажде мести?

— В смысле? — Гром даже не повернул головы, продолжая целеустремлённо смотреть на дорогу.

— Да это ты гонишь нас! — Мимо уже проносились унылые и пустые дома Киржача. — Тебе неймётся? Хочешь поквитаться с этим… Потёмкиным, кажется?

— Ну, и?

— И в самое пекло лезем. Толком не разведав обстановку. И вот… уже трое погибли, Гром! Трое! А мы опять твоего врага преследуем, хотя у нас другая задача. Воевода…

— К херам Воеводу! — зло бросил Гром. — К херам! Убью всех, чего бы мне это ни стоило! Не нравится — выходи!

— Что?

— Что слышал! Не хочешь преследовать — вали из этой машины.

— Ты не так меня понял, Гром! — стушевался Андрей.

— Я тебя правильно понял! Не хочешь воевать — вали! Хочешь отомстить… Ведь взрыв динамита — их рук дело, — соврал Олег, не задумываясь, — сиди и молчи тогда в тряпочку! И пристегнись!

— Что? — не понял Юдин.

— Пристегнись! Эй, народ! Готовься к бою! — Гром вырулил из-за поворота и увидел пожарный «КамАЗ», припаркованный у трёхэтажного торгового центра. У стеклянных дверей стояли двое с автоматами и, увидев мчащуюся «Газель», начали стрелять по ней. Гром вжал педаль газа в пол и, пригнувшись, направил автомобиль на стеклянный вход в торговый центр, четыре ступеньки которого почти сравнялись с землёй. Защитники успели отскочить в стороны, когда автомобиль с грохотом влетел в здание.

***

— В Москву едем, — пожал плечами Игорь. — Это Лида, Ольга, вот Ярослав, а я, как и заявлял, — военный доктор… Народу много, а беда одна…

— Врач, говоришь? Военный? — прервал Потёмкина владыка. Он моментально заинтересовался историей и слегка напрягся, наклонившись вперёд. Лекарь кивнул, замолкнув.

— Какая удача! — вдруг очень громко заговорил Дьяконов. Игорь посмотрел по сторонам. Окружающие их люди заинтересованно начали поворачиваться и прислушиваться к разговору. — Ведь наша группа, наша, как вы бы сказали… секта… пусть будет секта Мира, борется с военными, развязавшими против нас, простых людей, войну! Убивающими нас уже двадцать лет! Двадцатилетний геноцид собственного населения получается! Это много, Игорь! Это ужасно долго! Люди подобного не прощают, поверь. Не простят.

Потёмкин хмурился. Не случайно изменилось настроение владыки, что-то этакое сказал Игорь, что сменило его отношение к гостям. Дьяконов поднялся и задумчиво принялся расхаживать вокруг стола.

— И тут вы являетесь… такие живые, экие правильные и… настоящие! А так ли? — Игорь напрягся, а Яр попытался отстраниться, но не успел, и владыка сорвал с него шапку… — Такие ли вы настоящие? — Яр потянулся за луком, его лицо изменялось, словно туча, превращаясь из светлого и спокойного в тёмное и напряжённое. Но вокруг уже вставали люди, пока медленно и неуверенно, но смысл слов владыки начинал просачиваться в наполненные тленом головы. Они заторможенно, будто в замедленной съёмке, поднимали оружие и подходили ближе. Игорь, почувствовав угрозу, тоже поднял АКСУ. Но Дьяконов не обратил на это внимания. Он пошёл дальше, продолжая говорить: — Этот — мутант! С ним всё более-менее ясно. Эта — толстуха! — Лида вскочила с кресла, краска залила её лицо, и женщина подняла пистолет, нацелив на голову подошедшего владыки. — Офигеть! При такой нищей жизни вокруг она жировала! Питалась лучше многих! Возникает вполне справедливый вопрос: кто она, и почему её не коснулась Последняя Агония? А с этой что не так? — Ольга сжалась в кресле, когда владыка указал на неё. — Почему она такая красивая, когда вокруг только тени одни, только полумёртвые бабы? А, Игорь? А с тобой? — Потёмкин молчал, целясь прямо в Дьяконова. Тот же повернулся к нему, обжигая взглядом покрасневших в бешенстве глаз. И тут же зажмурился: что-то лопнуло внутри, и красная слеза скатилась по серой, пронизанной морщинами щеке. — А с тобой не так, что ты — военный!

— Я — врач! — возразил Игорь.

— Военный врач, — уточнил владыка. — Это одно и то же. И поэтому я причисляю вас всех к преступникам! И караю смертью! — Выстрел гулко разнёсся по помещению, разбрызгались мозги с ошмётками крови и кусочками костей, и владыка мёртвой грудой «уселся» на диван. Лида, не целясь, продолжала стрелять, разворачиваясь. Ольга пригнулась, нырнув за стол. Игорь короткой очередью срезал ближайших сектантов, а Яр уже снял с плеча лук и посылал стрелу за стрелой в движущиеся цели, быстро поворачиваясь, его скорости мог позавидовать любой из присутствующих, и они просто не успевали прицеливаться в наделённого теперь невероятной силой юношу.