На краю пропасти

Однообразие утомляло и вместе с тем погружало в размышления: ничем не примечательный серый туннель не привлекал внимания, в нём не находилось опоры для глаз, шпалы равномерно появлялись из темноты и исчезали за спиной. Шаркали ноги и хрустели камни, и лёгким эхом звук разносился по железобетонной подземной кишке. Мысли скакали у обоих — слишком много за последнее время случилось, чтобы просто обдумать события и забыть. Нет, на это потребуются годы, может, вся жизнь, но сейчас невозможно осмыслить случившееся. Посему Яр и Ольга молчали: так легко и просто было поддаться монотонному виду туннеля, не требующего никаких действий, кроме бесконечного движения в одном направлении, никаких лишних раздумий.

— Я устала, — наконец произнесла девушка. — Давай отдохнём?

Яр согласно кивнул, и они устроились у стены, положив фонарик на пол. Луч света теперь бил вверх, отсвечивая от стен и потолка, создавая подобие светового купола. Молодые люди могли взглянуть друг на друга, но почему-то этого не делали. Странная, обескураживающая и лишающая мыслей пустота туннеля всё ещё действовала на них. Ольга прислонилась к холодной стене и закрыла глаза. А Яр поставил автомат рядом, вытаращился в выбоину на стене и попытался осознать потерю Игоря.

Но не смог понять, как человек, появившийся в его жизни всего пару недель назад, стал настолько близким, что гневные и жестокие слова, сказанные лекарем в бункере, резали душу не хуже ножа. Обида и горечь вновь завладели Яром. Он сжал до хруста кулаки, но тут же расслабил их, понимая всю бессмысленность накатившей вдруг ярости. Лучик солнца — вот что это было. Игорь ворвался в серую, убогую жизнь юноши, осветил и указал путь, а затем вновь растворился в кромешной темноте прямого, как судьба Яра, туннеля. Туннеля, который из-за мутации юноши был предсказуемым и бесповоротным. Рождение, короткая серая жизнь и близкая смерть. Но Игорь нашёл во тьме единственный поворот — тот путь, который раньше казался Яру невозможным. А он прав… Каждый идёт по своему краю: с одной стороны, жизнь, с другой — смерть, а ниточка меж ними крайне тонка, и край очень скользкий. И хорошо, что Ярославу попался на пути Игорь. Он, знающий и опытный, не побоялся, протянул руку и оттащил от края.

Тук-тук… тук-тук… тук-тук… Так бьётся сердце. Звук очень слабый, почти неслышимый, но теперь он нарастал, заставив Яра встрепенуться, очнуться от захвативших мыслей. Что-то не так. К нему примешивался скрип щебня.

— Оль, Оль! — девушка испуганно вскочила, увидев Яра, который стоял и смотрел в обратную сторону. Стук, разносившийся по туннелю от бункера, усилился. — Достань пистолет и отойди!

Яр схватил автомат и фонарь и навёл на источник звука очень вовремя: человек, ослеплённый ярким лучом, застыл на мгновение. Человек ли?

— Игорь? — удивлённо спросил Яр, не веря глазам. Игорь же, покрытый сетью чёрных вен, с безумным взглядом прыгнул в сторону, потом в другую, уворачиваясь от пуль. Позади вскрикнула от страха Ольга.

А Игорь, озверев при виде людей, с удвоенной энергией кинулся на ненавистного рогатого выродка. Ненавистного теперь — после перерождения.

Боезапас иссяк слишком быстро, и автомат, последний раз громыхнув, умолк. На перезарядку времени не осталось. Потёмкин или то, во что он теперь уже превратился, в длинном прыжке почти достал Яра, но тот успел отпрыгнуть — помогли рефлексы и скорость, подаренные вирусом. А инстинкт самца, защищающего самку, возобладал, и в кровь выбросило изрядное количество адреналина. Юноша со всей новообретённой силой обрушил на корпус бывшего товарища ненужное теперь оружие. Мужчина отшатнулся, но устоял. Внезапно развернувшись, он ударил Яроса. Один раз — и юноша отступил, затем — второй, третий. Удары ошеломляли, а по телу разливалась боль. Четвёртый удар пришёлся в грудь, и Яр отлетел к стене, сильно стукнувшись головой и на миг потеряв сознание. Фонарик упал на шпалы и застыл, застряв в них.

Луч света выхватил из темноты сжавшуюся от ужаса Ольгу. Она вскрикнула, когда юноша упал, что и привлекло монстра. Игорь медленно развернулся в сторону девушки и пошёл на неё. Главный враг обезоружен, и его можно оставить на потом, чтобы посмаковать его мучения.

Ольга в страхе отпрянула, поднимая пистолет, но выстрелить не пришлось: Яра изменил тот же вирус, хоть монстр об этом уже не помнил. Юноша довольно быстро пришёл в себя, вскочил на ноги и с разбега запрыгнул на изменившегося друга, обхватив его за шею руками, а ляжками сдавил рёбра. Они упали на рельсы и, перекувырнувшись, скатились в прямоугольную яму между рельсами. Потёмкин невероятным образом сумел вывернуться и теперь молотил по юноше, нанося мощные удары по корпусу, голыми руками раздирая кожу, пробираясь внутрь, к бешено бьющемуся сердцу, но Яр не отпускал. Крича от боли, он из последних сил сжимал монстра.

— Оля! — наконец сквозь боль сумел завопить юноша. — Стреляй! Пали ему в голову!

Девушка неуверенно приблизилась, образ прежнего Игоря сменялся этой жуткой маской чудовища, не давая прицелиться; слёзы сострадания к тому, кого она почти любила, который почитай заменил ей отца, застилали глаза, и она снова и снова видела человеческое лицо… Крик Яроса привёл в чувство, и Ольга разрядила в голову чудовища почти всю обойму. Туннель погрузился в пугающую тишину. Девушка застыла возле неподвижных тел и так и стояла, дрожа от ужаса. Ни Игорь, ни Яр под ним не шевелились. И время будто остановилось. Девушка слышала удары собственного сердца, которые ещё отсчитывали секунды в ожидании, когда же Яр откинет труп в сторону и встанет, и всё опять будет хорошо. Но ничего не происходило. Девушка поняла наконец, что ничего и не произойдёт. Пелена спала.

— Нет… нет, — прошептала Ольга сквозь слёзы, почти на ощупь подползла к телам. И новая волна отчаяния окатила девушку. Развороченный пулями череп Потёмкина покоился на груди юноши. Яр смотрел вверх и еле шевелил губами. Огромные рваные раны по всему телу напитали одежду чёрной кровью, и её потеря слишком быстро отнимала последние силы. Он смог лишь склонить голову набок и тускнеющими глазами посмотреть на Ольгу. Затем прошептал:

— Всё… будет… хо… — и застыл.

***

Из ослабших рук выпали фонарик с пистолетом, и тотчас подкосились ноги. Обезумевшая от горя Ольга смогла лишь отползти к стене, чтобы привалиться к холодному тюбингу туннеля. И тут её прорвало.

Она кричала и била бетонный пол кулаками, костерила и себя, и Яра чем только можно, вспомнила про некоего людского Бога, и его имя ругательством гуляло с долгим эхом по пустому тоннелю, где из живых осталась только Ольга. Она заламывала руки и царапала ляжки, а глаза в полной темноте начали видеть странные и порой пугающие образы. И Ольга решила, что сошла с ума. Ведь не может быть реальностью тот мир, где тебя спасают из лап отца-маньяка, и тут же садят в клетку, где тебя успешно освобождают из конуры, но мир таков, что безопасного места в нём не существует, где ты едва находишь любовь и тут же должна похоронить возлюбленного…

Что это за чёртов мир? Что это за чёртова жизнь? Может, не он такой, а Ольга? Вдруг, она настолько безумна, что всё вокруг ей только кажется? И грезилось всегда? Ведь не может мир быть настолько плохим, таким его делают люди, проецируя на него свою испорченность. Так, неужели, испортилась она сама?.. Сгнила изнутри?

Время текло медленно, великое горе потихоньку вытягивало рассудок и силы, и девушка забылась тревожным сном, прерываемым шорохами и естественными звуками капающей воды или срывающейся с потолка отсыревшей штукатурки. Сколько проспала, Ольга не знала. Скорее всего, сутки или более, ведь последние дни были наполнены безумной активностью, и изнеможение не покидало девушку. А после нервного срыва организм просто отключил уставшее сознание, очевидно, приняв туннель, где Ольга осталась одна, за безопасное место.

Снился Яр, красивый, несмотря на роговые наросты, влюблённый и нежный. Грезился Игорь, неодобрительно качающий головой на их с юношей увлечение друг другом, явился зверь с топором, который напал на Яра и Игоря, убил их и вновь затащил Ольгу в холодное и сырое подполье. А там в темноте уже сидело нечто чёрное и опасное. Нечто, сливающееся с чернильной пустотой вечной ночи — порождение нового мира. Опасное и ужасное. Безумно-злое и по-звериному безжалостное.

Когда нечто прыгнуло на неё, Ольга проснулась. И сразу поняла, что что-то в обтекающей её тьме изменилось. Вместо звука капель или шелеста от падения штукатурки появился другой. Странный, едва слышный, но он шёл, по ощущениям девушки, со стороны трупов. Шелест одежды и хруст суставов. В обычное время Ольга не расслышала бы столь слабые звуки, но сейчас, в туннеле, где тишина, можно сказать, в сто крат усиливалась, становилась почти осязаемой, любой новый звук казался громом.