На крючке

– Распиваем, значит? И девушка с вами? – отобрав бутылку, обратился ко мне один из ментов, тот, что постарше.

– Нет, я один распиваю. Она тут просто со мной сидит. Извините, – подавляя в голосе испуг, ответил я.

– Да что вы. А если мы в отдел проедем и тесты сделаем? – поймал меня мент.

– Не надо в отдел. Мы студенты, учимся тут неподалеку, просто решили отметить окончание учебной недели. Больше так не будем, – отчаянно пробормотал я.

– Понимаем, сами недавно в вашем возрасте были. И все-таки распитие в общественных местах запрещено. Что ж вы домой не пошли, в подъезд, в конце концов? – при этих словах полицейский сделал сочувствующее лицо и закивал головой.

– Дома родители, а в подъезд бы нас вряд ли кто пустил, – ответил я чистую правду. – Послушайте, раз вы понимаете, может, отпустите нас? Мы, правда, больше не будем.

– Да все нормально будет, успокойся. Просто штраф заплатите и все, – как бы обнадеживая, сказал мент. – Вы ж совершеннолетние?

До сих пор мне каким-то чудом удавалось избегать приводов в ментовку, в то время как мои ближайшие друзья уже стояли там на учете из-за всяких мелочей, вроде курения за школой. Поэтому услышав про штраф, я наивно подумал, что можно будет договориться с полицейскими тут же и не ехать ни в какой отдел. Оторопевшей от происходящего Даше я так и объяснил, что мы сейчас расплатимся с ними и уйдем. Но когда мент, с которым я разговаривал, попросил наши паспорта и стал что-то с ними сверять по рации, моя иллюзия по поводу скорого освобождения улетучилась.

– Так, щас машина подъедет, пойдемте с нами, – закончив с проверкой и вернув нам паспорта, сказал полицейский.

– В отдел повезете? – Глупый вопрос с моей стороны. Не в лес же.

– Не переживайте, там быстро, – продолжил успокаивать он.

К этому времени к нам подъехал обычный ментовской «бобик». Если вы никогда не были внутри, расскажу: водительские и передние сидения там отделены от «пассажирских» металлической решеткой. Багажника нет, вместо него – специальная дверца для тех, кто едет сзади. Сидения тоже сделаны из металла, и находиться там довольно тесно. Человеку высокого роста, такому как я, придется пригнуть голову при езде.

Мы с Дашей сели друг напротив друга, и железная дверь с грохотом захлопнулась за нами. У моей подруги на глаза наворачивались слезы. Она дрожала, уткнувшись в рукав своей куртки. Я не знал, чем ее успокоить и поэтому сказал то же, что говорил мне мент:

– Не плачь, это не страшно. Мы просто заплатим штраф и уйдем: никто об этом не узнает.

– А на факультет они не сообщат? – вытерев слезы, спросила Даша.

– Не думаю: зачем им заниматься этой фигней? Если на журе и узнают, что их студенты попали в ментовку за то, что пили вино, не думаю, что нам что-то предъявят. Мы же не на военке учимся – свободный факультет, – с легкой иронией в голосе ответил я. – Сфоткай меня на память, пока едем.

От этой просьбы моя подруга улыбнулась и перестала плакать. Получилось шикарное фото, где на фоне зарешеченного окна полицейской машины я показываю в камеру средний палец, вероятно, имея в виду известный лозунг «Fuck the police», а Даша – «викторию», символ мира.

До отдела доехали довольно быстро. Дверь «бобика» открылась, и мы смогли выпрямить затекшие ноги и согнутые спины. На КПП у нас еще раз проверили паспорта, после чего запустили внутрь. Синие стены, с кое-где отслоившейся краской, давили на зашедшего своим весом, а бетонный пол отдавал нам свой холод. Чугунные батареи почти не грели, будто их повесили как элемент декора, и потому рациональнее всего было оставаться в куртках – это понимали все, кто заходил с мороза, особенно менты.

Нас подвели к большому прямоугольному столу с деревянными ножками и поцарапанным лаковым покрытием. Полицейские положили на него несколько бланков с протоколами, главную улику – бутылку с вином – и свои шапки, уселись на лавку из того же дерева и стали заполнять бумаги. Нам сесть не предложили, и поэтому мы стояли, опершись на стол.

В помещении была дежурная тишина, и вдруг Даша запела песню Янки «По трамвайным рельсам», где есть такие строчки:

Если встретят, ты молчи,

Что мы гуляли по трамвайным рельсам -

Это первый признак преступления или шизофрении,

А с портрета будет улыбаться нам Железный Феликс.

Забавно было слышать про Железного Феликса в помещении, где действительно всюду висели его портреты. Ментам тоже понравилось Дашино пение, и рыжеволосый, тот, что был помладше, решил поддержать разговор о музыкальных вкусах.

– Я вот «Гражданскую оборону» люблю, – к нашему удивлению и как-то стыдливо признался мент.

Правда, выяснилось, что он знает всего две-три самые популярные песни, вроде «Моей обороны», «Все идет по плану» и «Зоопарка». Но этого вполне хватало, чтобы увидеть в нем человека.

Когда в протокол вписывали количество изъятого алкоголя, еще один мент втащил в отдел девушку. Она, вусмерть пьяная, повисла у него на плече и еле двигалась, издавая нечленораздельные звуки. Полицейский посадил ее за тот же стол, рядом с нами. Девушка грохнулась лицом о поверхность и тут же заснула. За несколько метров от нее воняло перегаром и блевотиной. Мы не успели разглядеть ее лица, но, судя по всему, девушка была еще очень молодая. Светлый пуховик с искусственным мехом скрывал под собой изможденное тело. Фиолетовый лак на ногтях, под которые забилась грязь, блестел, а порванный в нескольких местах белый клатч она прижимала к груди, словно внутри лежали драгоценности.

– Видите, ребятишки, до чего допиться можно? – с наставлением в голосе произнес усатый мент, который привел девушку.

Спустя несколько томительных часов ожидания с протоколами было закончено, и нам предложили их на подпись. Перед заполнением я попросил полицейских, чтобы Даша не фигурировала как нарушительница, и те охотно согласились сделать ее свидетелем. Так что штраф нужно было выплатить как за одного. Быстро пробежавшись глазами по листку, исписанному ментоязом, я подписался под ним, не найдя там ничего «криминального», и протянул на подпись Даше.

– С бумагами все. Теперь ждите, пока я вас позову на оплату штрафа, – сказал старший мент. – Кстати, девушка может быть уже свободна, – добавил он и куда-то удалился.

В этот момент рыжеволосый отвел меня в сторону и с заговорческим видом спросил:

– А у вас с ней все серьезно?

– Да нет, вы не так поняли. Мы с Дашей просто друзья, – честно ответил я.

– Друзья, значит, – улыбнулся он. – Значит, ты не против, если я за ней приударю?

– Ну, это не мое дело. Но я знаю, что у нее есть парень, – все так же сказал я.

Пошловатая улыбочка сошла с лица у мента, и на секунду он призадумался. Затем произнес:

– И это не проблема.

Как потом рассказала мне Даша, после того как меня увели платить штраф, а она вышла на улицу, этот полицейский взял у нее телефон и добавился в друзья «Вконтакте». Но насколько я знаю, из его подкатов ничего не вышло.

Я же, миновав несколько дверей, оказался в узком кабинете со стертым линолеумом и дешевыми обоями. За столом с компьютером сидел очередной мент, которому надлежало выплатить штраф, а справа от входа располагался обезьянник – металлическая клетка, где двое с красными от выпивки лицами о чем-то горячо спорили. Если бы мы с Дашей выпили больше, вероятно, оказались бы рядом с ними. Меня удивило, что полицейский, нажав несколько кнопок, достал терминал и предложил расплатиться картой. Технологии не обошли даже такое забытое богом место, как ментовка. Как только вылез чек, говорящий об успешном переводе, стало спокойнее – как будто оплатил покупки в магазине. Я уже было готовился направиться к выходу, как мент сказал: