На лыжне попаданец Ломаев
Шрифт:
Я теперь жил в том же здании, пока не построили новые, оговоренные маршалом авиации И. Н. Кожедубом, но уже в другой комнате, в так называемом командирском тупике, где жило почти все командование роты. Субординация, черт возьми!
Переоделся в спортивную форму, мне ее выдали, когда я стал прапорщиком и комвзводом. Причем не бесплатно. Зарплату ведь стал получить, будучи сверхсрочником! Впрочем, стоимость была чисто номинальной, все-таки отношения были не рыночные, а на спортсменов никто пока не собирался зарабатывать, как в 1990-е годы.
Вернулся на плац, где был
День был нормальный, солнечный, но не жаркий. Единственным недостатком была грязь в поле, в том числе на полигоне. Еще бы! Даже на жарких участках снежный покров едва сошел, а уж в лесах снег чувствовал себя вольготно и, похоже, собрался жить вечно.
Нет, если бы я хотел затруднить бог подчиненным, типа устроить грязевой марафон, то, не раздумывая, повел бы. Только зачем? Общая задача на сегодня — пробежать десять километров без малейших эксцессов, укрепляя выносливость. И все!
Так что я повел взвод по асфальтовой дороге, на которой не было видно автомашин, ни грузовых, ни легковых. В военном городке и это было. Хоть и 1988 год, а асфальтовых дорог уже было много.
Ха, а вот высокопоставленных военных мы встретили. У них хоть нет колес, но задавить они могут легко, без малейших эмоций. Мол сами виноваты. Мешаетесь под ногами и без обуви (это я про кошек).
Незнакомый генерал-лейтенант, вышедший на улицу покурить, достаточно долго смотрел на нас, бегающих по асфальтовой петле — одну, другую, третью. Хорошее место, жаль только генерал-лейтенант мешается.
Он, кстати, подошел к вопросом. Мол, на хрена вы здесь летаете, грязь поднимаете? То есть, слова на самом деле, были вежливые, тон грубоват. Генерал-лейтенант все же, а тут простые смертные, ни одного старшего офицера. Это он по лицам почувствовал, мундиров же нет со звездными погонами, мои подчиненные, как и я, одеты в спортивные костюмы.
То есть, что военные по факту видно, а вот кто по званию, тоже по факту, совершенно нет. Я его пожалел, а куда бы, такой милый и скромный, делся?
Остановил бегущий взвод около дедушки генерала, встал по стойке очень смирно, отрапортовал, что первый взвод спортроты проводит обязательные беговые мероприятия. Командир взвода прапорщик Ломаев!
— Ага, — он торопливо убрал беломорину(?!), спортсменов, что ли, стесняется, полюбопытствовал: — не иного бегаете, товарищи?
— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант, сегодня мало, только десять километров.
Генерал заметно поперхнулся, он, видимо, и за сутки проходит меньше, чем мы за один заход и потому удивляется, а может, поражается. Чудак человек, или у него своих проблем нет?
Прошелся сквозь строя, при этом меня поставил во главе. Ясень пень, хочет посекретничать, типа, товарищ рядовой, а злой и безжалостный командир вас не обижает? чудак, это подразделение спортрота, а люди из состава «А» и здесь нет рядовых.
Он посмотрел вдоль строя и остановился около
одного, по гадскому случаю как раз оказавшемуся офицером. Посмотрел на него оценивающе, тот понял, представился:— Спортсмен состава «А» лейтенант Ручников, спортрота.
— А-а, — завис генерал, не ожидая такого ответа. Как теперь спросить рядового, не гнобит ли его командир, если он выше по званию этого командира?
Но генерал-лейтенант сумел справиться и многомудро негромко спросил:
— Досадно, наверное, быть в подчинении младшего по званию?
Однако лейтенант спокойно возразил:
— Товарищ генерал-лейтенант, мы не только военные, но и спортсмены, а здесь показатели идут по-другому. Мой командир — мастер спорта международного класса. Мне до этого идти и идти, как до Пекина одним местом.
— М-да? — опять удивился генерал-лейтенант, — интересно-то ведь как, товарищи!
Он прошелся вдоль строя до конца, потом вернулся обратно, остановился около меня.
— Скажите, товарищ Ломаев, — сказал он, — а ваше командование не пыталось дать рапорт по команде о повышении вас в звании?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — согласился я ни о чем, пояснил: — я и прапорщиком-то являюсь только с этого года. Поступил вот в московский вуз, командир роты одобрил и помогает.
— Ага, — вроде бы одобрил генерал-лейтенант, молча отошел от взвода, только козырнул, мол, свободны, можете дальше бежать.
Но я со взводом остался стоять на месте пока генерал-лейтенант не скрылся за дверью большого и, надо сказать щеголеватого, хотя и строгого здания, вход в который охранял часовой. Только потом дал командование на бег. Пропустил мимо себя первые ряды, побежал рядом с Ручниковым, поинтересовался у него злободневным вопросом:
— Не знаешь, что за это генерал-лейтенант, важный такой чин, не нам, смертным, чета?
Ручников посмотрел на меня смеющимся взглядом, ядовито оглушил громкой новостью:
— Это генерал-лейтенант Кожевников, начальник штаба 18 общевойсковой армии, куда и мы благополучно входим. Вы, товарищ комвзвода, направили взвод мимо штаба армии, да еще не по одному разу, вот он и не выдержал, поинтересовался, кто это мимо его штаба бегает.
Вот ведь черт, сам бы мог догадаться, что асфальт проложен не просто так. Ну его к лешему, побежали отсюда, пока на нас не напорется какой-нибудь злобный барбос в звании майора — полковника и облает всяко разно. Да еще обкусает, зараза такая!
Благо время уже прошло, десять километров мы по-разному пробежали, пора к себе обедать, а после обеда теоретическая часть, обязательная стрельба, как по части военной (автомат Калашникова), так и по части спортивной ( малокалиберной ТОЗ). Стрельба наше все. Не будешь хорошо стрелять, на фига ты стране нужен?
Но я перед этим попал под жернова командира роты. Конечно, по телефону дозвонится легко, пока мы добежали, Великанов все уже знал и раскалился до бела. Звонил ему, конечно, не генерал-лейтенант Кожевников, вот еще! По поручению начальника штаба звонил его адъютант. Неизвестно, что тот ему говорил, но Великанов был иссене — белый, хоть в гроб клади.