На миру и смерть красна

Шофер обернулся и с удивлением посмотрел на меня:

– Там же нет домов поблизости.

– Ну и что?

– Хм. Это вам обойдется...

И, пять секунд пошевелив мозгами, шофер назвал цифру, составляющую на сегодняшний день приблизительно минимальный месячный оклад.

– Хорошо, хорошо, только побыстрее, пожалуйста, - попросила я.
– У меня свидание, а мой приятель не любит, когда я опаздываю.

Шофер расхохотался и, пообещав довезти с ветерком, всунул кассету в магнитофон.

Из утопленных колонок раздались жуткие звуки которые сейчас принято именовать русским шансоном.

"Уж под это я точно не засну", - подумала я и закурила "Кэмел".

"Жигули" летели по ночному городу, оглашая окрестности хриплым ревом магнитофона.

Через сорок минут мы были у цели.

– Вот здесь, пожалуйста, - попросила я шофера, когда автомобиль приблизился к особняку.

Расплатившись, я выбралась из машины, стараясь не очень громко хлопнуть дверцей.

Обогнув справа громаду особняка религиозно-культурного братства, я вскоре набрела на тропинку, уводящую в центр парка.

Этот зеленый островок некогда принадлежал известному купцу Семибарсову.

Купчина явно стремился украсить свою непростую жизнь, и его предпочтения имели уклон в восемнадцатый век: Семибарсов расширил лужу посреди парка до размеров внушительного озера, соорудил в центре него остров и установил там ротонду с колоннами.

Говорили, что финансист любил в жаркий летний день возлежать в беседке в компании дам полусвета, обнаженный и украшенный венком из виноградных лоз.

Вскоре купец спился, очень переживая из-за своих неудач в мукомольных спекуляциях, и наследники едва не передрались из-за его имущества.

Их примирила нагрянувшая - как это всегда бывает, не вовремя революция, национализировавшая остатки состояния заодно с парком.

На его отшибе был разбит пионерский лагерь, а сам парк, наполовину вырубленный во время войны, сейчас хирел и потихоньку дичал.

Впрочем, горожане любили провести выходной денек на природе, и по воскресеньям вы могли видеть расположившихся там и сям законопослушных и не очень граждан, активно вдыхающих положенное им по праву рождения необходимое количество кислорода, щедро выделяемое уцелевшими деревьями.

Тропинка, петляя между стволами, вывела меня прямо к пруду.

Подлая луна, огромным блином зависшая в небе, не давала мне возможности оставаться незаметной. Пока я не вышла к озеру, превратившись в идеальную мишень, хорошо бы изучить диспозицию.

Итак, что у нас впереди?

Редкие дубы на берегу.

Пологий склон, поблескивающий битым стеклом и консервными банками.

Озерная гладь.

Шаткий мостик с обвалившимися перилами, ведущий на островок.

Вычурная беседка на круглой плеши, усыпанной мелким щебнем.

Замечательная декорация для свидания при луне.

Только вот погодка подкачала, и на роль романического персонажа я явно не гожусь. Другое у меня амплуа.

Я взглянула на циферблат часов. Со времени звонка Екатерины прошел ровно час.

По идее она уже должна была ждать меня в беседке.

Я собралась с духом и быстрым шагом направилась вниз по склону.

Ветхий дощатый мостик противно скрипел у меня под ногами, угрожая вот-вот обрушиться в холодную воду озера.

В беседке мелькнул женский силуэт, закутанный в белый плащ.

– Вы выбрали неудачный гардероб для ночного свидания, - сказала я, останавливаясь на пороге беседки.
– Или вы хотите привлечь чье-то внимание?

– Наконец-то, - бросилась ко мне Измайлова.
– Я так рисковала, выбираясь на встречу с вами, что даже не подумала об одежде.

– Это может стоит вам жизни.

– Жизнь вообще стоит недорого. Особенно моя.

– Чего вы боитесь? Черных братьев? Вы с самого начала знали, что это за контора, или вас втянули постепенно?
– спросила я, усаживаясь на подгнившую скамью и закуривая сигарету.

– Это очень опасные люди, - трясясь то ли от страха, то ли от холода, говорила Екатерина Измайлова.
– Я трижды прокляла тот час, когда стала работать на них.

– Всего трижды за несколько лет?
– удивилась я.
– Значит, все остальное время вас устраивало создавшееся положение?

Катя поплотнее запахнулась в длинный плащ.

– На самом деле братство занимается транспортировкой наркотиков. Вы могли видеть на сегодняшней церемонии, чем они угощают членов внутреннего круга.

– Да уж, до сих пор голова трещит, - пожаловалась я.

– Применяются и более сильные средства, - сообщила мне Катя.
– И завтра должны опробовать новый препарат, который привезет курьер из Таджикистана.

– Елагин говорил, что на завтрашней службе должен объявиться пророк по имени Атлант. Речь шла об этом курьере?

– Совершенно верно. Они собираются проследить, как будет действовать новый препарат на разных людей. В зависимости от реакции будет определена цена.

– "Черное братство" в данном случае выступает в роли покупателя?

– Да. А потом они уже выходят с товаром на европейские страны.

– Очень удобно. Особенно при высоком покровительстве, - заметила я.

– Еще бы, - усмехнулась Катя.
– Они отстегивают деньги губернатору, тот обеспечивает им крышу. Господин Курицын и "Братство разума" очень полезны друг другу.

– Плюс такое количество сторонников перед выборами. И что же вы думаете по поводу завтрашней церемонии?

– Я... я боюсь. Мне кажется, что Маша где-то рядом, что она похищена кем-то из черных братьев. В доме очень много комнат, есть и подвальное помещение. Там хранятся запасы наркотиков. А если новый препарат решат испытывать и на ребенке, это верная смерть.

Неподалеку послышался хруст валежника.

Измайлова вздрогнула.

– Но как же так, - прошептала она, - ведь здесь никого не должно быть!

– Почему вы в этом уверены?
– тихо спросила я.

– Потому что...

Выстрел прокатился гулким эхом по окрестностям парка.

– Это...
– недоуменно пробормотала Катя, вглядываясь в освещенный луной берег озера, - это...

Держась рукой за грудь и медленно оседая на пол, она успела прошептать:

– Не верьте... Никому не верьте...