На мягких лапах

– Почему?

– Понимаешь, одна из причин, почему брат берет меня с собой, заключается именно в моей способности, ведь я могу использовать ее, чтоб управлять животными,– она осеклась, а потом испуганно на меня глянула. – Извини, что скрывала.– Лида замолчала, устремив взгляд на гору, за которой скрылось солнце. – Я пока не могу управлять большими животными, – через некоторое время заговорила она, словно оправдываясь, – только маленькими, такими как крысы, пауки, мухи. Брат сказал, что эта идеальная способность для шпионажа, поэтому я делаю это. Он единственный кто у меня есть. Родителей я не помню, так как они умерли, когда я была маленькая. Я понимаю, что это плохо, но...– она вновь замолчала и вновь продолжила, только теперь ее голос стал молящим о помощи: – Брат не должен знать, что я могу слушать тебя не только в местах силы, потому что он может и тебя начать использовать, а я этого не хочу. Хорошо?

Я кивнула головой и вдруг в желании подбодрить девушку, обтерлась об ногу, от чего она меня погладила по шее и сказал:

– Ты такой странный ирусан. Не смотра на меня так, я правду говорю. В книгах ирусаны описывались, как серые, дымчатые или черные коты с темными глазами, а ты белоснежно-белая, как первый снег, и глаза у тебя нежно-голубые, как ясно небо. Ты, правда, первый повстречавшийся мне ирусан, но все равно это кажется странным.

***

– Это точно ирусан? А чего расцветка такая странная.

– Нормальная расцветка! И вообще нечего мне тут на товар наговаривать!

– Это тебе нечего на добрых людей голос подымать.

– Мужик, дело говорит, что тебя за ирусан такой странный, белый. С ним не на охоту не выйти, не в слежку пустить.

– Чай смесь какая-то.

– Ирусаны спариваются только друг с другом.

– Тогда это что не ирусан?

– А какой черт разберет.

– Слушайте, умники, вали отседаль. Нормальный ирусан, а что белый, так для зимний охоты специально выведен.

– Таки специально? Ох, и выхваляешь ты свой товар.

– Вот и покупай после этого кота в мешке!

– И вправду, вытащи из мешка, да хоть поглядеть дай самка иль самец.

– Папа! Папа! Смотри, какая большая кошка! И белая! Папа, купи! Купи, пап! Я буду звать ее Белкой! Купи!

***

– Эль? Эль, что случилось?– обеспокоенный голос вырвал меня из проклятых когтей памяти и вернул в настоящее.

– Извини, - пробормотала я, а потом неожиданно для себя призналась: - Ненавижу детей двуногих.

***

Пока двуногие там что-то творили в доме Киана, я дремала под излюбленным деревом возле забора на траве. До ушей постоянно доносились истерические вопли: "Я сказал, что не одену это!", "На кой черт мне такие длинные волосы!", "Это не каляки-маляки!", утреннее солнышко с радостью пригревало, а ветер ласкал и лелеял. Нос щекотал нежный запах роз, куст которых за наше отсутствие расцвел и уже принялся осыпаться. Птенцы подросли и уже пытались учиться летать, но заметив меня, затихли в гнезде.

– Эль, привет, - раздался откуда-то сверху приветливый голос.

Я промолчала, так как мы не имели привычки здороваться друг с другом.

Ворон спрыгнул на землю, чем поразил меня. Нет, не тем, что он прыгать умеет, а тем, что он не шмякнулся с забора на нее как в прошлый раз, а именно спрыгнул. Неужели за наше отсутствие он научился быть нормальным котом, который забор не берет штурмом, словно неприступную крепость?

Поймав мой удивленный взгляд, безликий смутился, махнул хвостом, чем опять напомнил мне собачонку, и разъяснил:

– Мне Киана ступеньки прибил на заборе.

Ворон кивнул куда-то за мою спину, я повернулась и увидела в двух шагах от дерева пять прибитых дощечек, наклоном идущие снизу верх. Самая верхняя дочечка была прибита как раз у конца забора, так чтоб с нее было легко спрыгнуть.

– Все-таки хороший он мужик, - заключил кот, а его хвост совсем уже отплясывал радостный танец.

Если честно, то до знакомства с Вороном, я даже представить не могла, что наши хвосты могут вытворять подобное. Да и какой уважаемый себя кот будет уподобляться до собачонки, машущей хвостом, словно в желании, чтоб он отпал и не позорил своей чрезмерной радостью? И почему безликий не выбрал себе роль собаки, чтоб не позорить наш кошачий род?

Я спросила, на что он печально ответил:

– Я бы с радостью стал собакой, вот только кот намного незаметнее, да и прибираться в разные места легче.

Услышав последнее, я хохотнула, весело дернув кончиком хвоста.

Если перед этим на забор ступеньку прибить, то конечно легче.

Он смутился, пожурил голову, даже хвост затих и расстроено упал на траву.

Я редко кого утешаю, особенно если это животное, но сейчас почему-то произнесла:

– Я б, скорее всего, тоже очень долго училась бы передвигаться в теле двуногого, а уж управлять пальцами мне вообще кажется невозможностью. Как вы это только делаете?

Ворон поднял голову, улыбнулся... точнее попытался улыбнуться, что в этом теле напоминало предупредительный оскал, и ответил:

– Я теперь тоже не знаю, как буду пальцами двигать, потому что уже привык к когтям.
– Его хвост опять радостно заплясал, словно он отрабатывал движения, которыми смог бы потом похвастаться перед собачьей братией, ей на зависть.
– Вы давно приехали, а то меня не было несколько дней?

– Вчера вечером, - ответила я, вспомнив, как Ивильмира ругалась с Дэреком, из-за того, что хотела ночевать в кровати мага, непосредственно с самим магом, на что жрец отвечал, что она подает плохой пример ее сестре. Они спорили и ругались до глубокой ночи, от чего Лида заснула на кровати, Киан плюнул на всех и ушел на сеновал, а валькирии с главным мастером достались печь и лавка.

– А зачем на этот раз?
– как обычно любопытствовал Ворон.

Махнув хвостом из-за легкого раздражения, я кивнула на дом, откуда доносилось: "Сколько раз можно повторять? Это не зубочистка, а древняя реликвия, которую мне вручил сам...".

– Пойди да посмотри, чем они там занимаются, - предложила я.

Кот заинтересованно навострил уши, а потом как-то нахмурился, услышав: "... затем главный мастер Наар, а ему передал великий мастер Бермор..."