На охотничьей тропе

Надежда Викуловна слушала Аннушку и думала: «Как живут, как живут?.. Простенько, без этакой интеллигентской изюминки. Просидели месяц на диком острове и довольны. И во всём так: с утра до ночи на работе оба и думают, что в этом счастье. А могла бы и не работать, муж прилично зарабатывает. Лучше бы о домашнем уюте позаботилась. Нет, я бы не смогла так. Я красоту люблю, спокойствие. Чтоб обстановка мой взор ласкала. А этак на корню можно засохнуть».

Надежда Викуловна встала из-за стола, с достоинством поблагодарила за чай Аннушку, стала собираться уходить. Аннушка попыталась её удержать.

— Посидите. Надежда Викуловна. Вы и так редко к нам заходите.

— Не могу, уважаемая Анна Димитриевна. Время нет, да и душно у вас. У меня, знаете ли, гипертония. Ещё разболеюсь. И заходила-то к вам по поручению Тихона Антоновича. Так сказать, общественная нагрузка, хи-хи.

— Какая?

— Афанасия Васильевича мне надо было. Хотела передать, что Тиша с ним не сможет поехать.

— А он пообедал и уехал. Даже лошадь не распрягал. На участке что-то случилось, так очень спешил. Обещал с собой Тихона Антоновича взять.

Всё спешит, — сердито заметила Надежда Викуловна. — Этак не заметит, как и жизнь ямщиком на тройке мимо пролетит. Вы бы хоть его попридерживали.

— А зачем? Тихое озеро быстро тиной зарастает…

Надежда Викуловна презрительно поджала тонкие губы.

— Молоды вы, Анна Димитриевна. С наше поживёте, поймёте, что о себе заранее не подумаешь, никто другой этого не сделает.

— Мещанский принцип, — заметила Аннушка. — Только он к нам не подходит. Я врач и привыкла о других заботиться.

Надежда Викуловна обиделась. Скороговоркой бросив от порога «Прощайте», со злостью хлопнула дверью.

Аннушка рассмеялась:

— Чудачка!..

А Жаворонков, выезжая из города, думал о Кубрикове: «И опять не поехал. Никак от кабинета не оторвёшь. А надо как-то вытащить его на участок, пусть его хоть свежим ветерком обдует…»

Глава третья

Благинин с трудом втащил тяжёлое, точно налившееся свинцом, тело на маленький островок, занятый тальниковым кустом Корни тальника собрали вокруг себя иловые отложения, наносную почву и скрепили все это своими щупальцами — получилась твёрдая пробка, которая, даже под тяжестью человека, не давала островку глубоко уходить в воду.

Тело Ивана находилось только до половины в воде Держась за куст и опомнившись от только что пережитого, он думал: «А что теперь, кто же меня снимет с этого островка?.. Охотники не поедут на промысел, пока буря не утихнет. А сколько она ещё будет буйствовать?» — и чем больше думал Благинин, тем прочнее у него утверждалась мысль, что спасения ждать неоткуда. Пробиваться по лабзе к твёрдому берегу так же было бы безумием. И всё-таки какая-то маленькая искорка надежды заставляла его крепко держаться окоченевшими пальцами за ветвь тальника, чтобы не быть снесённым волной.

Прошло ещё с полчаса. Благинин чувствовал, что замерзает. Волны беспрерывно обдавали его холодной водой, резкий ветер пронизывал до костей. Тело с каждой минутой становилось слабее, появилось чувство, будто начиная от ног кровь стала постепенно застывать в жилах. Вот всё выше, выше… Скоро это оледенение дойдёт до кисти руки, пальцы отпустят тальниковую ветвь, а волна только и ждёт этого, увлечёт его за собой. Благинин закрыл глаза, посиневшие губы что-то беззвучно шепчут. Может быть последнее прощальное слово?

И вот уже оледенение подбирается к руке, которой Иван держится за ветвь, пальцы медленно разжимаются и он падает куда-то вниз…

Очнулся Благинин, когда чьи-то сильные руки взяли его за плечи и поставили на ноги. Открыл глаза. «Что это, уж не сон ли?» — первое, что он увидел — это улыбающееся лицо Тимофея Шнуркова. Рядом с ним — другие охотники.

Благинин хотел что-то сказать, но губы не шевелились. Медленно переставляя ноги, точно пьяный, побрёл вперёд, поддерживаемый товарищами.

А вот и знакомая избушка. Навстречу дед Нестер. Обдало теплом. Кто-то стягивает с него мокрую и надевает сухую одежду.

— Выпей, кровь-то и отогреется, — словно из-за перегородки доносится голос деда Нестера, который подносит к его губам стакан с водкой.

— А лодку вытащили? Там вся добыча, — шепчет Иван, стуча зубами о стакан.

— Вытащили, не беспокойся. Да ты пей.

Иван пьёт, захлёбываясь. По телу растекается теплота.

«Дорогие вы мои, друзья» — хочет сказать Благинин, но слов своих не слышит. Глаза закрываются, и он погружается в сон.

Когда Жаворонков приехал к избушке, в ней уже царило полное спокойствие.

* * *

Больше недели Иван пролежал в постели. Днём он себя чувствовал хорошо, а к вечеру знобило так, что Благинин натягивал на себя два одеяла, но унять мелкой дрожи не мог..

— Это у тебя малярия. Холодной-то водой окатило, а она осенью вредная, — участливо говорил дед Нестер и накидывал сверху одеял своё пальто и тулуп, привезённый Ермолаичем. Становилось душно, но дрожь не проходила. И только после полуночи Иван забывался в беспокойном сне.

Когда же становилось легче, Благинин тихо лежал, заложив руки под голову, и думал. В памяти часто всплывал тот день, когда охотники вытащили его из ледяной воды.

«Вот это дружба! И буря нипочём, когда надо товарищу помочь, — размышлял он. — А так ли раньше было, когда в одиночку промышляли? Нет, не было такого. Каждый только сам о себе думал, пропадать будешь руки не подадут. А сейчас… Какой хороший народ пошёл! Вот хотя бы Тимофей или Ермолаич, дед Нестер. Наверное, очень за меня переживали». «Ну, а ты, — спрашивал себя Иван, — разве ты оставил бы товарища а беде?» — и уверенно отвечал: «Нет, конечно!.. Да и никто не подумал бы о себе ради спасения товарища. А всё потому, что дела у нас другие, чем раньше, и сознание другое стало. А какое это хорошее слово: товарищ. То-варищ!..» — сам того не замечая, Благинин произнёс его вслух.

— Ты о чём, Иван? — спросил дед Нестер, подходя к постели Благинина.

— Нет, это я так, Нестер Наумыч. Про себя…

— А-а… А мне почудилось, что ты сказал: товарищ.

— Ага, сказал. Говорю, какое это хорошее слово.

— Верно-верно, хорошее. Да ты отдыхай.

— А вот Илья Андронников какой-то не такой. Скользкий… Будто вытесан из дерева внешне здорового, а внутри гнилушки. Я с ним, дед Нестер, вчера опять поскандалил, — и Благинин рассказал, как это случилось.

Иван ещё спал, когда охотники ушли на промысел. Вместе с ними отправился и Андронников. Дед Нестер проверял на озере выставленные с вечера сети.