На перекрестке миров

— Ингирвайзера брать живым! — расслышал я сквозь шум и крики голос Бруммеля и очертил вокруг себя первый удар плетью. Пусть попробуют подойти сначала.

Я размахивал хлыстом, словно ветряная мельница. Крутился волчком на месте, отбивая мечи, уворачиваясь от ударов. Сквозь строй нападавших видел, как двое бандитов топчут в снег тело хозяина дома, как яростно, стоя спина к спине, отбиваются парнишка и бородатый мужик.

Арбалетный болт чиркнул по моему плечу, раздирая рукав, и меня стали теснить к сараю. Если бы только Шед догадался рвануть за помощью, возможно, гвардейцы успели бы отомстить. И за меня, и за убитых берольцев. Но, боюсь, не в характере полукровки бросать друзей на поле боя.

Места для размаха хлыста становилось все меньше, и когда я уже решил, что живым не дамся и стану драться в рукопашную, во двор влетели конники. Впереди всех несся Фолл, держа шпагу наголо. С размаху воткнул в грудь ближайшему противнику и издал ликующий крик. Окружавшие меня бандиты развернулись, отражая натиск гвардейцев, а я почти рухнул спиной на стену сарая. Постоял, опираясь на колени и ловя ртом воздух.

— Давай в седло!

Подняв глаза, увидел протянутую руку скалящегося во все зубы Эльгара. Нашел время веселиться. Устало отмахнулся, а потом напрягся, заметив, как в дальнем конце двора через плетень сигает знакомая коренастая фигура. У меня даже невесть откуда сил прибавилось!

Рыкнув и проскочив мимо морды шарахнувшейся Фолловой лошади, я бросился вслед за Бруммелем. Лично сверну этой мрази шею. Но сначала обстоятельно допрошу.

Далеко этот хромоногий мерзавец, как ни петлял по улице, конечно, не ушел. Будь я не на последнем издыхании, настиг бы его сразу у плетня. А так только через пару домов мне удалось наконец-то пустить в ход хлыст.

Бруммель ловко отпрыгнул, увернувшись от удара, и метнулся в сторону. Я развернулся и узрел груженые сани, что стояли у самого въезда в деревеньку.

Вот же сучий сын! Надумал за повозкой спрятаться!

Рванул следом, на ходу раскручивая хлыст, и чуть не споткнулся на ровном месте, когда главарь выволок из саней слабо трепыхавшуюся девицу. Дернул ее на себя, и в свете луны блеснуло кривое лезвие ножа.

— Только дернись, ингирайзер, и она труп! — осклабился бандит и приставил нож к видневшейся в горловине пальто тоненькой шейке. А я задохнулся от подступившего к горлу ужаса. Ведь в лапах бандита, судорожно вцепившись пальцами в отворот мужского рукава, замерла Роксана.

Я застыл на месте, боясь шевельнуться. Ноги будто приросли к снежному настилу, а в ушах гулко застучало. То, что происходило вокруг, меня уже не волновало — весь мир, казалось, сузился до нас троих. Меня, Бруммеля и переминающейся с ноги на ногу Роксаны. Усталой, растрепанной, с нездоровым ярким румянцем на скулах. Ее полный отчаяния взор был обращен ко мне. Глаза слезились на морозе.

А я на секунду представил, что все эти дни она была в руках Бруммеля и его шайки, и сердце болезненно заныло. Как же так вышло? Почему? Я ведь оставил ее в монастыре, в безопасности. Неужели бандиты и туда добрались? А ведь Ксана так просила, чтобы я забрал ее с собой…

Одновременно со страхом за жизнь аньи накатило острое чувство вины. А воображение как назло подкидывало картинки, одна краше другой. Ведь только один Всемогущий знает, что они там с ней делали.

Выглядел я, наверное, растерянным, во всяком случае, улыбка Бруммеля стала шире.

— А теперь медленно положи хлыст на землю, — скомандовал заговорщик, победно скалясь.

Я опустился на одно колено, не сводя настороженного взгляда с Роксаны. Видел, как она мелко дрожит, словно стебелек на ветру. Такая хрупкая, такая беззащитная. И кроме меня ей больше не на кого рассчитывать.

Внутри повернулся колючий клубок злости. Неужели же ты, ингирвайзер Солькора, не способен ничего сделать?

Кнут коснулся земли, но я не спешил подниматься. Наскоро прикинул расстановку сил. До Бруммеля шагов пять. Даже если рвану сейчас к нему, не успею. Движение ножом слишком быстрое, мимолетное — он перережет ей горло раньше чем, я успею преодолеть разделяющее нас расстояние.

Можно было бы ударить кнутом. Но, боюсь, не достану. И что остается? Сдаться? Договориться? Потянуть время? Гвардейцев всяко больше, чем людей Бруммеля. И в итоге, он окажется в окружении. Но кто знает, что тогда выкинет бывший каторжник.

Нет, тянуть точно не стоит. Лучше взять неожиданностью!

Я коснулся пальцами сапога, скользнул вверх по шершавой коже и одним быстрым движением достал из-за голенища припрятанный кинжал. Пять шагов… идеальное расстояние для броска.

Резко выпрямился и одновременно замахнулся. Кинжал со свистом рассек воздух. Все же мне повезло, что Бруммель коротышка. Промахнись, я попал бы Роксане в плечо, не более. Но я не промахнулся, и теперь гравированная рукоять красовалась как раз по центру лба предателя.

Роксана только и успела, что зажмурится. В миг ставшее тряпичным тело неприятеля повалилось в снег. Я же сразу бросился к анье. Сжал в объятиях, дрожащую и плачущую, и почувствовал, как она обессилено прильнула к моей груди.

— Как хорошо, что ты здесь, — прошептала чуть дыша. А потом медленно, словно нехотя, стала оседать на землю.

Я подхватил обессилившую девушку на руки, и лишь спустя несколько мгновений понял, что она без сознания.

Так перепугался, что не сразу сообразил что делать. А потом, словно угорелый, помчался в сторону домов. Где-то по пути меня перехватил один из местных ребят. Ткнул пальцем в низкую избу и сообщил, что там обитает знахарка.

Я опрометью бросился туда. Влетел без стука, чуть не сорвав дверь с петель.

— Куда несешься? Али шило в одном месте, — тут же отчитал скрипучий старушечий голос.

— Помогите! — Я повернулся к сухонькой морщинистой женщине, что ростом едва-едва доставала мне до плеча. — Умоляю, сделайте что-нибудь.

Знахарка прищурилась и скосила яркие голубые глаза на мою ношу.

— Ранена?

— Нет… Да… Не знаю! Без сознания она.

— Так, может, того… В обморок от испуга упала? С нежными барышнями такое частенько случается, — предположила хозяйка и, приблизившись, похлопала Ксану по щекам. Задумчиво покачала головой.

— Не думаю. Она у Хамелеонов была. Дней пять, не меньше. — Я почувствовал, как от волнения пересохло во рту. В голову опять полезли жуткие мысли, и я поспешил отогнать их.

Рано отчаиваться. Для начала нужно понять, что с Роксаной. Может, и вправду, переволновалась. Кто знает, что ей пришлось пережить.

Старуха вновь приложила сухонькие ладошки к румяным девичьим щекам и недовольно поцокала языком. Указала скрюченным перстом на низенькую дверку.

— В опочивальню ее неси. Помогу, чем смогу.