На плечах добра и зла
Шрифт:
— В древние времена это был символ Мокоши, Великой Матери, а теперь знак хранительницы обычаев.
— Инфляция, — пробормотала я.
— Что говоришь?
— Да так, ничего.
— Тогда за дело, хватит рассиживаться.
* * *
Когда жестокий инквизитор Бернард из Ко, названный Молотом еретиков, нашел в 1245 году в одном городе гнездо нарушителей законов, то открыл большой процесс, но не возбудил дела против ведуньи, которая заявила, что колдовала над одеждой соседок, чтобы предохранить их от болезней и бед.
Генрих Кардер. «Молот ведьм. Комментарии», 1823.
* * *
За окном стояла тихая ночь, если в городе ночь может быть тихой. Когда-то оранжевый, но за годы выцветший до желтой белизны абажур с одинокой лампочкой освещал лица
Нам, как оказалось, недостаточно просто быть. И в магической сфере имелась своя текучка. Сегодня три ведьмы — точнее, две ведьмы и одна ученица — сидели за круглым столом, читая списки, принесенные Паном, разбирая человеческие дела. И ничего в бумагах не было о дурном глазе и порче посевов.
— Скворцова Мария Витальевна, 29 лет, бухгалтер — страдает от осознания собственной уродливости, — бубнила Зоя.
— Белькасов Виктор Васильевич, 48 лет, писатель — потеря веры в собственный талант, повышенная жестокость…
— Волков Денис Николаевич, 36 лет, промышленный альпинист, и Волкова Юлия Петровна, 37 лет, его жена, домохозяйка. Регулярные измены, вовлеченные лица: Приходько Светлана Владимировна, Орлова Сусанна Игоревна, Абазян Сурен Ашотович…
Смешно и грустно. Имен много и нужно особое чутье, чтобы решить — вмешиваться или нет. Поможет ли ведьмовское влияние? Пойдет ли на пользу? Таким искусством в высшей степени владела Зоя. Яя уверяла: если дело доходило до вопросов равновесия, когда исчислить логикой добро и зло невозможно, старшая на одной только интуиции принимала верное решение. И, похоже, Яя была права.
Были в списке Александр и Аня, с фотографиями и биографической справкой (описание закрывшихся церковных дверей прилагалось). Спросили мое мнение, и я согласилась с Зоей, что здесь вмешиваться не стоит — ничего не получится. По крайней мере, у меня было такое ощущение.
С Игорем и Наташей, погибшей в автомобильной катастрофе, все было сложнее: Зоя сказала, что он забудет жену, если избавить его от чувства вины. И Яя подтверждала, что Наташина подруга, не слишком красивая, но способная расцвести рядом с правильным мужчиной, с удовольствием его утешит. Стоит ли ускорять события?
— Нет, — решительно сказала Зоя. — Сам должен.
Интересно, а не лучше ли было вмешаться, облегчить человеку жизнь? А бухгалтершу Скворцову надо ли делать красивой? Может, она со свету мужиков начнет сводить. А писатель? Он создаст шедевр, если ему вернуть веру в себя? Не мне решать, Зоя лучше знает. Самолично я бы побоялась влезать в судьбы других людей, а в компании вроде как и не страшно.
Теперь мне предстояла практика.
Глава 4. Люди
Мятущаяся душа, желая прекратить страдание, может захотеть оборвать и жизнь. Но какой появится она в лучшем мире? Той же мятущейся душой. Кудесники знают заговор от самоубийства: «Да будет такой-то силен духом, не возьмет греха ни от веревки, ни от ножа, ни от воды, ни от огня, ни от яда, ни от других зол. Пусть уйдут мысли лихие, пройдут козни людские, голова прояснится и душа успокоится».
Б. Г. Верейко. «Заговоры: практическое применение», 1895.
* * *
Мой первый рабочий день был еще светел, но уже раздумывал, не превратиться ли в вечер. Стояла самая лучшая погода — солнце не палило, а грело и искрило в воде, облака лениво плыли высоко сверху, ветерок слегка колыхал подол платья. На набережной толпился народ, но я не обращала ни на кого внимания. Меня что-то звало вперед, толкало в спину, не давало свернуть. На мосту поток заметно редел, а потом и вовсе никого не осталось. Но тут впереди показалась одинокая и отчаянная фигурка, темный силуэт на фоне садящегося солнца. Девушка стояла у опоры моста и наклонялась все ниже. Затем она медленно полезла через ограду. Хорошо, что медленно, — я успела.
Впоследствии, когда Галя уже рыдала мне в плечо на
ближайшей скамейке, причина разъяснилась. Но она могла ничего и не говорить — я видела эти симптомы. Конечно, мужчина. Разумеется, не любит. Точнее, любит, «но не осознает этого». И, понятное дело, она не собиралась прыгать с моста — просто хотела ощутить, как это, если…Мне тоже когда-то в юности приходили в голову такие мысли, но хватало ума им не следовать. Я просто слушала Галю, а потом протянула выданный мне Зоей носовой платок. Девушка удивленно посмотрела на хлопковый квадрат и решительно вытерла слезы. Макияж не выдержал, вокруг глаз появились темные, как у демона, круги. Ничего. Скоро печаль ее утихнет, она улыбнется и пойдет дальше. Потому что любовь все-таки сбудется. Не может не сбыться.
* * *
Костик сидел на кухне и пил красное вино, которое принес с собой. Галя в вине ничего не понимала, оно казалось ей кислым, и от него хотелось плакать. Впрочем, возможно, дело было не в нём.
Костик вздыхал. Галя робко спросила:
— Поругались?
— Да нет, — Костя вяло махнул рукой. — На работе…
Три бокала спустя Костик снял рубашку, оставшись в белой майке. Он горячо доказывал Гале, что начальник у него идиот, был идиотом и останется идиотом. Старым сорокапятилетним кретином. Костик работал онлайн, все знал об интернете, а начальник — «ты только представь!» — явно не разделял его стремления устроить хайп в социальных сетях. И это в наше время! Галя ужасалась и кивала, трогая растения на подоконнике за листья, чтобы не погладить случайно Костину руку. Растения терпели.
— Ты понимаешь? Нет, ты меня понимаешь? — Костик ухватил девушку за плечо.
Галя вздрогнула.
— Конечно, понимаешь, — сам себе ответил Костя. — Ты — настоящий друг!
Галя резко встала и пошла нарезать еще сыра. Надо же чем-то закусывать это дурацкое вино. И немедленно порезалась.
Костя подошел и взял ее за руку. Галя замерла.
— У-у-у, лучше пластырем заклеить.
— Да нет, — отмахнулась Галя. — На мне все моментально заживает.
В это время у Кости зазвонил мобильник.
* * *
Аристотель утверждал, что во сне природа показывает душе стремления тела: сны об огне говорят о холерическом темпераменте, летающие насекомые снятся сангвиникам, вода — признак флегмы, а земля — примета меланхолии. Ведьмы же во сне летают со своими товарками и узнают сведения о людях.
Генрих Кардер. «Молот ведьм. Комментарии», 1823.
* * *
Мне снилась история Кости и Гали, больше похожая на сентиментальный фильм: мальчик и девочка вместе ходили в детский сад и в школе оказались за одной партой у окна. Он смотрел на ворон, а она — на его ресницы, длинные, как у девушки. И на темные, почти черные глаза. Когда Гале было тринадцать, она написала в дневнике: «Глаза цвета безлунной ночи». Сейчас, спустя годы, она бы, конечно, сказала: «Цвета отчаяния». Ведь ее судьба — проигрывать воронам.
Иногда Галя думала, что нынешняя Костина девушка Инга куда симпатичней и веселей ее самой, а иногда — что нет. Но, если нет, почему тогда Костя этого не замечает? Периодически они оказывались в одной компании, и Галя осознавала, что он звал ее, в лучшем случае, по привычке, а в худшем — из жалости. Но шла, как загипнотизированный кролик. Как мышь серая. И в его присутствии на нее вечно находил ступор.
* * *
В двадцать три года Гале казалось, что жизнь никуда не движется. Как остановилась в детском саду, так и стоит на месте. Хотя она — взрослая женщина и должна знать себе цену, заниматься самосовершенствованием и делать карьеру, она возилась с цветами на своей кухне, как пенсионерка, читала книги, как эскапистка, и краснела при малейшем Костином прикосновении, как вообще неизвестно кто. Раньше это называли «старая дева» и «синий чулок», а сейчас как? Впрочем, Галя тут же вспомнила, что «синим чулком» в XVIII веке звали мужчину-ученого в немодных синих чулках, который посещал салон одной знатной дамы и развлекал общество умными разговорами. Это потом уже так стали звать женщин, «перестающих быть женщиной и неспособных быть мужчиной».