На плечах добра и зла

Глаза ее светились, и Пан придвинулся поближе, чтобы их рассмотреть.

* * *

Как-то раз Иван сказал:

— Ночью жди. Под утро.

Марена с возмущением вскинула голову, но он нетерпеливо махнул рукой и продолжил:

— До рассвета приду. Стукну в окно — выходи.

— Зачем? — поинтересовалась Мара.

— Увидишь, — Иван улыбался так радостно, что Мара, поколебавшись, согласилась. Интересно же.

Вечером она легла, не раздеваясь, пораньше и попыталась уснуть. Сон не шел — она все ворочалась, гадала, что придумал Иван. Было три часа ночи — или уже утра, — когда в окно стукнул камешек. Мара вскочила, подхватила платок и тихо, чтобы не разбудить мать, выскользнула из дома.

Иван уже ждал, сжимая в руках овечью шкуру.

— А это зачем? — шепотом спросила Мара.

— Увидишь, — загадочно ответил Иван и повел ее куда-то во тьму.

Когда они дошли до реки, ночной туман уже чуть побелел, угадывалось утро. Подол промок от росы, и девушка зябко ежилась. У берега их ждала лодка.

— Мы куда-то поплывем?

Иван не ответил, и она, скинув обувь, следом за ним забралась в лодку. Пока Мара возилась, обуваясь, Иван взял весла, оттолкнулся, и лодка тихо поплыла по течению. Мара смотрела вокруг. Она никогда еще не была на реке в такое время, туманные заросли, кусты и деревья, растущие по берегам, казались ей сказочным лесом, а они с Иваном — странниками, что плывут на встречу — с чем? Она не знала. Девушка поежилась, то ли от ночного холода, то ли от необъяснимого страха. Иван набросил на нее овечью шкуру.

— Так ты для меня ее взял? — улыбнулась Мара, и Иван кивнул.

Они проплыли еще немного, когда Иван направил лодку к берегу, в камыши.

— И что теперь? — прошептала Мара, хотя никто здесь не мог их услышать. Просто не хотелось разрушать речную тишину.

Иван поднял палец:

— Слушай!

Мгновение прошло, еще одно, а потом совсем близко зазвучала птичья песня. Сначала негромкая, постепенно она набрала силу, разлилась по воде, затопила все вокруг. Марена стала присматриваться, но никак не могла разглядеть птицу.

— Во-он там, — указал Иван. — Выше.

На дереве, у самой воды, полускрытая ветками и листвой, сидела маленькая серая птичка.

— Соловей, — медленно проговорила Мара.

Иван кивнул.

Они сидели и слушали серого певца до тех пор, пока вокруг не разгорелось утро. Тогда Иван снова взялся за весла и поплыл в деревню. На обратной дороге оба молчали, одновременно умиротворенные и взволнованные. Когда они уже выбирались на берег, в воде что-то плеснуло.

— Русалка, — улыбнулся Иван, и Мара улыбнулась в ответ.

Иван проводил ее до дома. Вокруг было тихо, но, когда Мара уже открывала дверь, у соседей что-то грохнуло. Видно, бабка Доля встала пораньше, корову доить. Девушка забежала в дом и не видела, что на нее через забор недобрым взглядом смотрела Доляна.

* * *

Яя летала по городу, благо было темно и пасмурно. Пан с Зоей заседали в гостиной, у книжных шкафов. Скептически выслушав вдохновенную речь Пана, Зоя подошла к окну, невидяще посмотрела на небо, кивнула и отчеканила:

— Платье.

— А?

— Какого цвета у нее было платье?

— Белого, — Пан пожал плечами.

— Мокошь…

— Она теперь Церера.

— Да хоть кто. Тоже мне, взяли моду, имена менять. Так вот. Она всегда носит черное. По крайней мере, лет двести. Ты воспринимаешь ее неадекватно.

Пан смутился.

— Но это совсем другое дело…

— Значит, ты веришь, что войны не будет? Вообще не будет проблем?

— Конечно! — горячо проговорил Пан.

— Она могла сказать не это. Или иметь в виду другое. Или — страшно сказать — быть не права. Ты же это понимаешь?

Пан снова запротестовал.

— А еще она не из наших, — укоризненно подняла палец Зоя.

— Потому что богиня?

— Потому что слишком надолго она страну оставила. Уже другой мир здесь, что она в нем понимает? Да, замуж вышла, вернулась, так ведь и ста лет еще не прошло.

— А Иштар…

— Слушай, а ты не в курсе — она богиня вообще? Ходили в двадцатом веке всякие слухи…

— Для современной молодежи она точно богиня, — уклончиво ответил Пан.

* * *

Дженни купила бьюти-бокс со скидкой. Не совсем тот, что советовала Иштар на тренинге, этот был дешевле, и теперь девушка придирчиво рассматривала содержимое: декоративная косметика, уходовая косметика, чехол для телефона. Очень милый чехол, с мягким розовым сердечком, а внутри блестки пересыпаются. Ее собственный давно пора менять. Дженни немедленно переодела телефон — отлично. Что у нас дальше? Удлиняющая тушь, консилер, чтобы замазывать синяки под глазами, бальзам для губ. Нужные вещи. Три маски для лица: питательная, увлажняющая, антиэйдж. Вот эту и попробуем. Дженни быстро смыла косметику, развалилась на диване и прилепила мокрую тканевую маску на лицо.

Теперь можно спокойно почитать блоги. У Иштар продолжается серия постов о красоте, они с Дженни на одной волне. Вчера было про косметику, а сегодня медитация как способ снять усталость и расправить лицо. «Ом-м-м!» Дженни включила ролик заново и начала мычать синхронно с Иштар. Делала она это с энтузиазмом, и маска то и дело пыталась в ужасе уползти с лица.

Через двадцать минут Дженни чувствовала себя обновленной и полной сил, только лицо почему-то чесалось. Подойдя к зеркалу, девушка испуганно вскрикнула: то ли медитация не пошла впрок, то ли маска отомстила за небрежное отношение. Старые ведьмы, небось, сказали бы: «Сглаз и порча».

Дженни поспешила смыть остатки маски, на всякий случай выпила таблетку от аллергии и загрустила. Тяжело дается настоящая красота.

Надо еще браслет купить, как у Иштар, с подвесочками.

* * *

Я с интересом полистала древнюю книгу о колдовских амулетах. Агат впитывает негатив, изумруд дарит умиротворение, гелиотроп защищает от темных сил. Зоя глянула в книгу и фыркнула.

— Женщины во все времена любили украшения. Вот и объясняли это необходимостью. Мужья да отцы рады стараться. Обереги это слабые, нет в них смысла.

— А мне нужен какой-нибудь оберег? — спросила я у ведьм, отрываясь от книги.

— Если нужен будет — сама поймешь, — проворчала Зоя. — Иштар, богиня наша темная, носит чуть ли не все сразу, хотя, казалось бы, зачем ей. Тут кто как.

Яя кивнула и сдвинула платье на плече.

— Татуировка? — удивилась я. — Стрекоза? Как-то очень… современно.

— Символ свободы и легкости, — гордо сказала Яя. — Мне один мастер сделал. Я с ним… э-э-э… нашла общий язык. А что? Стрекозы красивые и вкусные.

Я поперхнулась, а Зоя закатила глаза и отчеканила:

— Ведьма не должна так выделываться. Но если помогает, — она акцентировала последнее слово, — тогда пусть. Ты хотя бы не станешь такое творить?

Я покачала головой.

— Я вообще против татуировок. По крайней мере, на себе. Я бы классический амулет сделала. Только не знаю, какой…

— Рано тебе еще.

Зоя достала с полки большой серебряный квадрат размером с рамку для фотографий, с четырьмя квадратными же дырками по углам. Я и раньше его видела, но посчитала обычной интерьерной безделицей.