На пороге Мира

– Охранники еще были! Двое...

– Охранники? – спросила Лена. – Опиши их. Как они выглядели?

– Как два шкафа, такие же одинаковые! Только у одного на шее родинка была, с маленькую пуговицу размером. А у второго татуировка “doc” со штрихкодом за ухом...

– Не знаю про охранников, Насть, – честно признался Паша, но при этом посмотрел на Леонида. Тот сделал вид, что не заметил. – Но узнаю! Обязательно узнаю.

– Так! Хватит тут жути нагонять! – воскликнула Гонцова. – У нас тут праздник, а не похороны!

– Точно! – вскинулся Лёня. – Совсем забыл! Кирилл, поможешь? – с этими словами Жестянкин скрылся за дверью, а следом за ним вышел и Сивый.

Вернулся Леонид меньше, чем через минуту, вкатив через дверной проем накрытый белой скатертью длинный узкий стол, который уже был сервирован на девять человек. Кроме столовых приборов и заварочного чайника, там уже была фруктовая нарезка, две бутылки вина, печенье, зефирки и главное большой торт, килограмма на три – три с половиной.

– Сегодня же твой Второй День Рождения, Настя! Так давайте его отметим!

– И правда, босота! Айда чай пить! Рассаживайтесь! – добавил вернувшийся Кирюха, втаскивая в палату длинную лавку и еще один стул.

– Не знал, что так можно, – удивился Злобин.

– Так, частная же клиника! – усмехнулся Вересов. – Сюда хоть мужской стриптиз заказывай, только плати...

– Кстати, Паш, ты так и не сказал, на какие деньги мое лечение здесь оплачено? Ведь не на страховку же?!

– Не переживай, Насть. Все наши ребята, как узнали о случившемся, собрались, кто по сколько смог. Хватило и на операции, и на регенератор, и на пластику... Так что просто скажи спасибо и не мучайся. Помощь не только оказывать, но и принимать с благодарностью надо уметь.

– Это точно, Насть, не грузись! – поддакнул Злобин.

– Ну, что? За новорожденную?! – первым поднял бокал он. Правда с соком, а не с вином, так как ему потом еще домой лететь на флаере. Вересов и Жестянкин также к вину не притронулись.

*

– Лешь, – обратилась Гонцова к Злобину, когда они шли к стоянке, где был припаркован его флаер. Она попросила его подкинуть до дома. Лешка, как джентельмен, не смог отказать даме в такой незначительной просьбе. – А что ты говорил тогда, про Пашу? Он правда грозился тогда этого... Касселя задушить?

– Было дело, – подтвердил Леха. – Мы тогда с Кирюхой уже в саму больничку подъехали, сколько смогли быстро собрать баблишка, подвезли. Мне ж, как Пашка про частную клинику по телефону сказал, так я сразу смекнул, что там лавэ нужно немерено...

– И сколько привезли? Ты прости, если не в свое дело лезу конечно, просто женское любопытство.

– Да не, Ленок, в поряде все, не кипишуй. Полтораху мы тогда собрали. И от ребят потом на неделе косарь подвезли... Ну, и втроем потом точку одну накрыли – две с половиной косых взяли... Может кто еще отдельно чего вкидывал, не знаю... Там же Отмор в основном с айболитами тер. Ну, ты ж его знаешь – по интеллегентному все, с подходцем, за уважение...

– Да, Отмор может, – улыбнулась Ленка, вспомнив пару смешных случаев еще с детдома. – Чью точку-то накрыли? Не прибьют теперь вас, остолопов?

– Да не, Ленок, не парься, теперь не прибьют. Прибивать некому. А по началу, да – сыкотно было, да куда деваться, бабки все одно нужны, без них Настюхе не то, что лицо новое, клизму бы делать не стали. Это ж не врачи, а упырищи настоящие: от жажды помирать будешь – не плюнут бесплатно.

– Так чья точка была?

– Старикова, земля ему пухом, как же вовремя он преставился!

– И правда вовремя, – улыбнулась Гонцова.

– Так вот, прилетели мы тогда с Кирюхой, заходим, а там Отмор без стекол своих вечных Одноглазого сзади за локти держит. Пахен, он и так-то, со своими шрамами в полдоски, не красавец, а тут вообще, как бес, страшный: глаза кровью налиты, на выкате, волосы торчком в разные стороны, юшка с носа по подбородку сячится, а орет, аж слюни летят. Я его таким никогда не видел до того. И, надеюсь, после не увижу... Очково было тогда к ним подходить-то. А ну как Отмор не удержит? Он же чуть не в полтора раза меньше Пашка! Ты ж знаешь, какой Вересов бычара: восемьдесят пять кило живого весу! А кулак, что голова твоя!

– Ужас какой! Страсти какие! – приложила к щекам руки Ленка.

– Вот идем мы с Сивым, сыкотно, а идти, один болт, надо. Смысл мы иначе летели-то? Я так-то прислушиваюсь, что он там орет-то, и че-то вообще идти расхотелось. А он там такие перлы выводит, кровь стынет: и “я то ему ноги попереломаю”, и “я то ему глаза вырву”, и “он то у меня зубами давиться будет, кровью кашлять и умываться”, и “нет, один глаз оставлю, чтобы до конца видел, падаль, как я его собственными кишками удавлю” и “он-то у меня, тварь, до последнего в сознании будет”, и “он-то от меня на переломанных культях по полу круги нарезать будет”... Ну как-то так. У меня память-то не очень, может путаю слегонца чего. Но ужас, короче. Не дай Бог кому реально такой смертушкой отходить придется, как он расписал!

– Да, нет, не путаешь... – тихо пробормотала Гонцова. – Вполне себе исчерпывающее описание...

– Ты сказала там чего, Ленок? Звиняй, задумался, не расслышал.

– Кошмар какой, говорю! Надо же так человека довести было! – громче сказала Гонцова. – А не знаешь, мог Одноглазый Касселя этого заказать кому?

– Че? Тоже слышала, что гнида эта подлабовская помирал трудно? – ухмыльнулся Леха, глянув на Ленку.

– Ну, слухи-то они быстро расходятся, – уклончиво ответила она.

– Заказать-то не мог он точно, – ответил Злобин. – Он же все деньги, что у него были, в клинику отнес. Поди еще должен остался... А вот, если шепнуть кому... Пашка ведь не последний человек в городе. Не то что мы с Сивым... Очень уж красиво Лаб со своим псом цепным кони двинули. Так что мотай на ус Ленок. Но про Пашу, ты от меня ничего не слышала! Усекаешь? Кадет он и кадет, а больше я тебе ничего не говорил!

– Конечно, Лешь, свои же люди, все понимаю...

*

====== глава 35 ======

Разошлись они с этих импровизированных посиделок в больничной палате рано – еще до полудня. Так что Ленка даже успела доподготовить оставшиеся документы на поступление в ВУЗ. И, даже, запустить их в обработку: пара смущенных улыбок, потупленный взор, некоторая сумма материальной благодарности... В общем-то ничего нового. Возможно и в школу не было смысла лезть тайком, ночью. Можно было придти днем, в прямую к директору... Заодно иметь его на крючке на будущее, как теперь на крючке у нее сидел декан факультета. Но задним умом все крепки. К тому же не полезь она туда ночью, не было бы того дикого, дико-возбуждающего, невероятного танца. С официальными делами покончено. Можно было заняться неофициальными – собственный поиск объекта “Ангел”... На больших настенных часах в гостиной часовая стрелка медленно, но упорно переползала через цифру одиннадцать, неотвратимо направляясь к следующей, двенадцатой отметке. Гонцова сидела в кресле перед своим домашним компьютером и думала, уставясь невидящим взглядом в экран. Что она в результате имеет? Эта встреча с друзьями добавила массу вопросов, на которые теперь необходимо найти ответы. И несколько новых зацепок. Итак, исходные данные: угрозы Вересова в коридоре клиники, которые почти полностью совпадают со способом убийства Валентина Кощеева-Касселя, весьма специфичным и нетривиальным; второе – слова Вересова, о том, что Виктора Лабертовского убили. Именно убили, хотя во всех сводках, новостях и даже слухах, фигурирует самоубийство. Третье – охранники, которые также участвовали в похищении и изнасиловании Анастасии Каменских. Охранники – это первое, что проверила Гонцова, лишь только войдя в квартиру: оба мертвы. Погибли в пьяной драке вечером следующего дня после смерти Виктора Лабертовского. Причина смерти – множественные ножевые ранения у одного и перелом основания черепа у другого. Случайность? И четвертое: деньги. Деньги на лечение. Те пять тысяч, о которых рассказал Злобин – капля в море. Запросить напрямую бухгалтерию клиники на предмет счета, выставленного конкретной пациентке, Гонцова не смогла. Там требуется официальный запрос СИБ, подкрепленный решением суда – подобные заведения защищены законом и не только им очень серьезно. С другой стороны, пообщаться по телефону с регистратурой и узнать стоимость проведения конкретных операций (а какие конкретно были проведены операции, Лена узнала в непринужденном разговоре от самой Насти) никто не мешал. И получилось, что-то около тридцати семи тысяч. Откуда деньги? Злобин сказал, что Пашка полностью вложился в это дело. Но откуда у простого кадета, бывшего детдомовца, такие деньги? Лёня Отмор? Злобин сказал, что это именно он с мед. персоналом общался и договаривался. Возможно. Вполне: призовые деньги за второе место в конкурсе исполнителей, по данным из Сети составляли десять тысяч рублей. Леонид Жестянкин участвовал в этом конкурсе два года подряд. И каждый раз брал это второе место. Итого: двадцать. Плюс различные региональные конкурсы помельче, в которых он регулярно участвовал и стабильно брал первые-вторые места. А Леонид очень даже мог вот так вот просто отдать гигантскую сумму, чтобы помочь другу, при этом никому не сказать об этом. Это полностью в его духе. Вот ведь, из всей их детдомовской братии наибольшего успеха, получается, добился именно Отмор. Причем, не тогда, когда “хулиганил”, а когда “завязал”! Да он же, практически дворянин уже, если так посудить-то! Еще год-два и он-таки возьмет это первое место, получив личное дворянство! И это в семнадцать лет! Зря, выходит, они все над ним посмеивались... Но суть не в этом. Суть в том, что ОН, как оказалось, ближе, чем она думала! Это совершенно точно кто-то из знакомых Вересова. Не он сам, это ясно – рост, телосложение и наличие шрамов на лице. Плюс недостаточная информированность: о смерти охранников он не знал. Как там выразился Злобин? Заказать не мог, но вот шепнуть кое-кому... Понять бы теперь, кто этот “кое-кто”! И как назло нет возможности воспользоваться ресурсами конторы, ведь с дела ее сняли. Остается только полагаться на свои собственные силы. Впрочем, как и всегда. Гонцова встала с кресла, сладко потянулась, разминая затекшее тело и двинулась на кухню навести себе кофе. Вроде бы все логично. Но, что-то не давало покоя, какая-то мелочь стучалась на краю сознания, не позволяя расслабиться и пойти спать, хоть время неумолимо двигалось к полуночи. Кружка обжигающего, горячего кофе уютно устроилась в ладонях. Аудиосистема, повинуясь голосовой команде, наполнила помещение приятной расслабляющей музыкой. Лена забралась, подогнув под себя ноги на диван и прикрыла глаза. Но блаженство не наступало. Хотелось чего-то еще. Чего-то ускользающего от ее понимания, чего-то, что она никак не могла понять. Коммуникатор, словно бы сам собой скользнул в руку.