На пути к войне

Она передала его сообщение ррРаску. Командующий флотом недоверчиво прорычал в ответ и заметил:

— Мы будем готовы.

Алекса села и подтянула колени к груди, чувствуя, что приближаются ее худшие часы, сознавая, что начинается охота — она была не в силах сдерживать ту часть себя, которая превратилась в абдрелика. Слезы заструились из ее глаз, но лицо осталось застывшим, не понимающим, что ранит ее.

Рэнд открыл глаза, когда машина ударилась обо что-то и быстро снизилась. Чирек успокаивающе положил руку на его плечо.

— Все в порядке.

Рэнд оглядел его. Чоя казался на вид простолюдином, в нем не было черт, характерных для представителей какого-либо из Домов — Рэнд уже начал различать их. Роговой гребень Чирека был грубым, глаза и волосы светлыми и невыразительными. Для чоя у него было довольно приятное лицо. Он смотрел пристально, но его лицо ничего не выражало.

— Кто ты?

— Я — Заблудший, — ответил Чирек. — Трудолюбивый, богобоязненный простолюдин. А ты?

— Избитый и оскорбленный житель Земли. И, думаю, у меня столько же причин бояться Бога, как у любого другого.

— В самом деле? — Чирек добродушно улыбнулся. — Когда-нибудь мы побеседуем с тобой о религии, — он скрестил ноги и взглянул за окно. Рэнд внезапно понял, что они снижаются в какой-то шахте. — Но не сегодня.

— А что будет сегодня?

Машина достигла очередной площадки и резко остановилась. Чирек потянулся и открыл дверцу со стороны Рэнда.

— А на сегодня у нас нет никаких планов. Все наши надежды и страхи уже позади. Мы ждем, когда все закончится.

Это прозвучало не так многообещающе, как надеялся Рэнд. Он вышел из машины и очутился в императорском туннеле, среди развалин того, что некогда было залом конгресса. Неподалеку зияла гигантская воронка от снаряда абдреликов. Рэнд взглянул на нее, и внезапно его охватила паника.

Абдрелики… Снова обстрел… Беван… Он задрожал, пот выступил на его лбу, увлажняя волосы.

Чирек быстро подошел к нему.

— Что случилось?

Рэнд не мог объяснить.

— Я… — Рэнд не мог ничего сказать, казалось, слова застряли в горле. — Я… снаряды…

— Это старые воронки. Пойдем со мной. Я помогу тебе. Тебе пришлось многое пережить.

Рэнд покачнулся, схватился за протянутую руку и упал в объятия чоя. Встав на колени, он обнаружил, что стоит на краю галереи зала. Он вцепился руками в бронзовые перила.

— Снова обстрел… — выдохнул он. Он чувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. — Снова!

Чирек опустился на колени рядом с ним, смущенно утирая рукавом его мокрый лоб.

— Что с тобой? Ты болен?

Рэнд вцепился в его руку. Бахдар вспыхнул в нем, как вулкан, переполненный горячей лавой, готовой излиться наружу. Он отчаянно сжимал руку чоя, как будто стараясь избавиться от тяжести.

— Смотри! — умолял он, стараясь передать чоя видения, проплывающие перед ним: открытый лабиринт Хаоса, вылетающие оттуда корабли абдреликов, снаряды и ужас.

Чирек вскрикнул. Он отдернул голову и завыл, как волк со старой планеты Земля — так пронзительно, что Рэнд содрогнулся от страха. Чоя пополз прочь, испуская долгие крики от острой, охватывающей тело боли.

Рэнд сжал руками бронзовые перила, видя, как другой чоя, ни о чем не подозревающий, приближается к ним. Перегнувшись через перила, он сделал над собой страшное усилие, чувствуя, как спазмы отдаются в голове. Когда его желудок опустел, он оглянулся и увидел, что Чирек уже уполз к странной скульптуре у стены туннеля.

— Чирек!

Чоя оглянулся. Он схватился за скульптуру, чтобы встать на ноги, повторяя:

— Надо предупредить их. Надо им рассказать…

Как только он коснулся скульптуры, фонтан света ожил. Ветвь за ветвью, изгиб за изгибом. Серебристые переливы света отмечали следы его рук — фонтан, который не работал уже несколько веков, ожил, засияв с силой, ослепившей Рэнда. Чирек убрал руки, и фонтан резко потух.

Они взглянули друг на друга. Чоя вздрогнул, пробормотав:

— Ничего не понимаю. Рэнд ответил только:

— Скорее. У нас нет времени.

Палатон сильным толчком распахнул дверь здания конгресса. По его мнению, внутренняя охрана соорудила за ней слишком непрочную баррикаду. Ребра заныли от резкого движения, и Палатон сделал осторожный вздох, чтобы сдержать боль. Йорана дотронулась до его локтя.

— Осторожнее!

Просторный вестибюль был полупустым. Здесь остались только охранники и секретари — вооруженные и усталые. Палатон поднял руки и произнес:

— Я безоружен.

— Наследник Палатон! — это восклицание прозвучало с явным облегчением. Он пересек вестибюль, и чоя расступились перед ним. Палатон вошел в зал, и все разговоры в нем внезапно оборвались. Он обежал взглядом ряды кресел и проходы, отыскивая приметную, беловолосую голову лидера Земного дома. Он нашел его.

— Девон из Дома Килгалья, выйди вперед.

Воздух в зале был горячим, душным, пропитанным резким запахом пота. Чоя сидели здесь часами, подумал Палатон, пока их столицу пожирал огонь. А все потому, что они не признают за Заблудшими права голоса, не соглашаются с тем, что они заслуживают лучшей участи.

Вся причина — в их трусости, боязливом стремлении укрыться в тени собственного бахдара. Они пытались лишить его Чо, как и правды о его рождении. Но хватит!

Собравшихся охватило смятение, и в проход вышел Девон. Его одежда была пропитана потом, смялась от долгого неподвижного сидения, но глаза еще были опасными.

— Наследник Палатон, я рад, что вы не погибли в Сету.

Палатон сунул руку под куртку. Там, перепачканный землей, залитый кровью и потом, по-прежнему лежал лист бумаги, и Палатон вытащил его. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как он увидел свой смертный приговор в архиве Земного дома.

— Ты уверен, Девон, что рад этому?

— Останови толпу, и этим ты порадуешь всех нас.

Выпирающий подбородок напрягся. Белая грива волос упрямо торчала вверх, спутанная и жесткая.

— На этом ночном заседании, перед всем конгрессом, — Палатон постарался придать иронию этим словам, — я обвиняю тебя в попытке убийства — и не в одной, а в трех попытках. За священными стенами Сету, на нейтральных землях Скорби и в третий раз — за пределами города, с помощью охранника императорского дворца. Я обвиняю тебя и спрашиваю, почему ты решился на такое.