На пути прогресса
Шрифт:
С одной стороны, мне этого белобрысого гада прибить хотелось. С другой стороны, в полиции служил, фантазия имеется — вон сколько близнецов за нос водил — и здесь в игре не филонит, хорошо прокачался.
— Сиди пока тут! — приказал я. — Сейчас вернусь.
И я и вправду вернулся — через пять минут. И не один.
— Какие люди! — радостно проговорил Толстый при виде Вани.
— И сами пришли! — поддержал его Вислый.
— Ну что, белобрысый, готов перевоспитываться? — поинтересовался Толстый.
— Мы из тебя человека сделаем! — пообещал Вислый.
— С большой буквы «Ч»! — согласился Толстый с братом.
— А можно я пойду? — жалобно спросил Ваня.
— Можно, — кивнул я. — Но если хочешь к нам, то только под опекой этой
— Соглашайся! — предложил ему Толстый.
— Мы добрые! — подтвердил Вислый.
— Были! — кивнул Толстый.
— До рождения! — ласково улыбнулся Вислый.
А я спокойно развернулся и пошёл на стройку, всем своим видом показывая, что дальнейшее меня не интересует. Да оно и впрямь не интересовало… Если Ваня выдержит эту парочку хотя бы десять дней — будет ударником, а потом — ещё и главой стражи. Нет — ну найду другого неудачника…
В этот день мне приснился очень странный сон. В этом своём сне я проснулся, потому что по мне бегал здоровенный муравей и бормотал: «Мы — едины! Мы — это я!». А потом пощекотал меня усиками и, заметив, что я уже не сплю, буркнул что-то в духе «Слава ганглию!» — и принялся снова по мне бегать. Я продрал глаза, недовольный тем, что меня разбудили, и спросил:
«А ты чего мне спать мешаешь?».
«Как я могу тебе вообще мешать? — удивился муравей. — Тебя бы без меня тут не было!».
«Так это ты тот инопланетянин, что меня сюда послал?!» — возмутился я.
«Нет, к этому я никакого отношения не имею!» — возразил муравей.
«Как так? — я даже во сне так удивился, что вся реальность вокруг меня зашаталась. — Ты же сам сказал, что я из-за тебя в игре. И теперь говоришь, что никакого отношения к этому не имеешь?».
«Не имею, но ты тут из-за меня! — муравьишка смешно мне кивнул. — Просто считай это парадоксом своего существования. Ты появился тут, в это время и в этом виде, потому что сначала был я!».
«Э-э-э!» — это была самая глубокомысленная моя фраза из двух, но вторую я даже не пытался произносить.
А потом у меня появился вопрос, который просто требовал себя озвучить:
«Так, а ты чего пришёл-то? И почему именно сейчас?».
«Так… Дело такое, рассказать тебе о своей роли зашёл! — муравьишка перестал по мне носиться и замер. — А почему сейчас? Потому что до этого я и так незримо у тебя за спиной был, а теперь мне пора!».
«Куда пора?» — удивился я.
«Дальше пора, в неизвестность…» — муравей зашевелился, слез с меня на землю, пошевелил усами и, кажется, даже вздохнул, хотя насекомые дышат совсем не так, как люди.
«А что там, дальше?» — задал я глупый вопрос.
«Неизвестность!» — муравьишка чуть склонил голову.
«Ладно, тогда — пока, что ли?» — спросил я.
«Да. Пока, человек! — муравьишка выпустил из спины красивые пчелиные крылья и медленно начал подниматься вверх, где не было никакой крыши, кроме глубокого звёздного неба. — Не забивай себе голову тем, что я сказал. Просто так получилось! И это всё даже не про нас с тобой, наверно…».
«Ага!» — ответил я во сне, совершенно ничего не понимая. И уснул… Во сне… Глядя в глубокое тёмное небо, усыпанное звёздами. И когда я засыпал там, во сне, мне почему-то было грустно…
Глава 17. Пещеры летучей мыши
День сто тридцатый девятый!
Вы продержались 138 дней!
— Да как вы это сделали?! Как, блин?! — вопли явно принадлежали не Плутону.
Вопли разбудили всех. Я выглянул из дома и ухмыльнулся. Неподалёку стоял насупившийся Ваня с ведром на правой ноге. В ведре был раствор, который за ночь успел неплохо схватиться.
— Рыжие! — заорал подошедший Борборыч, призывая близнецов к ответу.
— Чего кричишь?.. — спросил Толстый.
— …В такую рань? — закончил за брата Вислый.
— Ваша работа? — хмуро спросил Борборыч.
— Нет! —
с совершенно честными глазами и скрещёнными на руках пальцами ответили близнецы.— Прикол — зачёт!.. — сказал им Борборыч, вызвав возмущённые бульканья со стороны Вани. — Но ведро и раствор придётся компенсировать.
— Я вам всего несколько гадостей сделал! — взмолился Ваня. — За что меня постоянно подкалывать?
— Гадостей ты сделал всего несколько, но сразу трём сотням, — пояснил я. — А ты — один. Сколько тебе гадостей в компенсацию надо получить?
— Я хотя бы выживу? — спросил Ваня обречённо.
— С высокой степенью вероятности — да, — успокоил его Дойч. — И, возможно, ещё десяток жизней останется в запасе…
— Шутит он! — буркнул невыспавшийся Борборыч. — От шуток близнецов из людей ещё никто не умирал.
— Обрати внимание!.. — назидательно сказал Толстый.
— …На слово «ещё»! — закончил Вислый.
— И как мне это снимать? — спросил Ваня, глядя, как все расходятся, но ему никто не ответил.
И новый день — и новые заботы… Точнее, заботы старые, но уже обрастающие новыми подробностями. Вот сегодня прямо с утра выяснилось, что всего через пару дней после начала строительства кирпичей не хватает на дневную норму. А всё почему? Потому что рабочих рук тоже не хватает. Внешние стены форта мы делали толстыми даже в жилых помещениях, метра под полтора — вот и приходилось лепить много стройматериала. Кривой предлагал сделать стены поуже: всё равно огнестрела в этом мире нет — и сносить такие толстые нечем будет. А я упёрся и сказал, что зато есть решашиархи — и для них всё это не проблема. Предложил делать кирпичи большего размера, но был сразу послан, с объяснением, что при текущей силе и размере рук — удобно класть именно такие кирпичи, а не здоровые блоки. Кривой, самоубийца гребаный, вообще ни в грош не признавал мой авторитет, посылая сразу, когда ему что-то не нравилось. Мы оба из этих разговоров узнали про себя много нового, но друг на друга решили не обижаться.
В общем, ещё два ПСО были вычтены — и нанята ещё одна бригада рабочих. Похоже, народ собирался откупаться от общественных работ, так что как узнавал, что мы платим — валили к нам толпами. Сегодня мы собирались довыкопать котлован и начать заливку фундамента. Люди уже вооружались огромными деревянными колотушками — трамбовать сначала гальку и песок, а потом раствор. С учётом местных штормов, закончить фундамент требовалось срочно, а то придётся ждать ещё неделю, пока высохнет.
Через три часа решения производственных проблем я застонал, схватился за голову и сбежал на совещание — там хотя бы ничего говорить не надо. Послушал про печальные попытки партнёров наладить производство бумаги, внутренне усмехаясь. Тутового дерева я здесь пока не видел, но как получить целлюлозу — уже примерно понимал. Было у нас два экспериментатора, которые возились с необычными источниками ткани. Их мечтой была бамбуковая ткань, которая им никак не давалась, в отличие от крапивной. Но если для ткани бамбуковое волокно не подходило, то для бумаги — было в самый раз.
Сразу после совещания я отправился к ним. Жили они в «крепости» на северной части — прямо рядом с башней, прикрывавшей место, где можно забраться на каменный обрыв. В башню они складывали готовый продукт, который потом пускали на нити, а вот результаты неудачных экспериментов складировали рядом, чтобы затем воспользоваться оказией и выбросить. Всё, что я сделал — попросил их, как и Клопа, ничего не выкидывать. Волокна хоть и были длинные, но если их порубить — выйдет отлично.
А когда я вернулся на стройку, то меня ожидал неприятный сюрприз — все работы встали. Снова. Люди толпились у котлована и что-то там рассматривали. Я растолкал строителей, пробившись в первый ряд, и понял причину задержки — прямо под тем местом, где должен был быть донжон, сиял чернотой провал. У нас под ногами была настоящая пещера!.. И из неё уже лез какой-то страшный обитатель… А нет, это Борборыч весь в пыли…