На пятьдесят оттенков светлее

— Лейла, если ты приблизишься где-нибудь к моей жене снова, я прекращу всю поддержку. Доктор, художественная школа, медицинская страховка — все это исчезнет. Ты понимаешь?

— Кристиан, — снова пробую я. Но он заставляет меня замолчать своим устрашающим взглядом. Почему он может быть таким безрассудным? Я чувствую сострадание к этой печальной женщине.

— Да, — говорит она, ее голос еле слышно.

— Что Сюзанна делает в приемной?

— Она пришла со мной.

Он пробегает рукой по волосам, глядя на нее.

— Кристиан, пожалуйста, — прошу я его. — Лейла просто хотела сказать спасибо. Вот и все.

Он игнорирует меня, концентрируя свой гнев на Лейле.

— Ты останавливалась у Сюзанны пока болела?

— Да.

— Она знает, что ты делала, пока жила у нее?

— Нет. Она уезжала на каникулы.

Он проводит указательный пальцем по нижней губе.

— Зачем тебе нужно было увидеть меня? Ты знаешь, что должна посылать любые запросы через Флинна. Тебе что-то нужно?

Его тон смягчился, возможно частично.

Лейла снова водит пальцем по краю стола. «Прекрати запугивать ее, Кристиан!»

— Я должна была знать. — И она впервые смотрит прямо на него.

— Должна была знать что? — говорит он резко.

— Что ты в порядке.

Он удивленно смотрит на нее.

— Что я в порядке? — усмехается он с недоверием.

— Да.

— Я в полном порядке. Так, — я ответил на вопрос. Теперь Тейлор проводит тебя в «Си-Так», ты сможешь возвратиться на Восточное побережье. И если ты сделаешь еще хоть шаг к западу от Миссисипи — все исчезнет. Поняла?

Черт побери… Кристиан! Я изумленно смотрю на него. Что, черт возьми, его гложет? Он не может ее ограничить одной стороной страны.

— Да, я понимаю. — тихо говорит Лейла.

— Хорошо. — Тон Кристиана стал более примирительный.

— Для Лейлы не удобно возвратиться сейчас. У нее есть свои планы, — возражаю я от ее имени.

Кристиан впивается в меня взглядом.

— Анастейша, — предупреждает он ледяным троном, — это тебя не касается.

Я хмурюсь на него. Конечно же это касается меня. Она находится в моем офисе. Я должна знать больше. Он не рационален.

«Пятьдесят Оттенков», — шипит во мне мое подсознание.

— Лейла пришла ко мне, а не к тебе, — бормочу я обиженно.

Лейла поворачивается ко мне, ее глаза невозможно широкие.

— У меня есть инструкции, миссис Грей. Я не подчинилась им. — Она бросает нервный взгляд на моего мужа, потом снова на меня.

— Это — Кристиан Грей, которого я знаю, — говорит она; ее тон, печальный и задумчивый. Кристиан нахмурившись смотрит на нее, в то время как все дыхание испаряется из моих легких. Я не могу дышать.

Кристиан был таким с ней все время? Был ли он со мной таким вначале? Мне трудно вспомнить. Несчастно улыбаясь мне, Лейла встает из-за стола.

— Я бы хотела остаться до завтра. Мой рейс в полдень, — говорит она тихо Кристиану.

— Я пошлю кого-нибудь забрать тебя в десять, чтобы отвезти в аэропорт.

— Спасибо.

— Ты к Сюзанне?

— Да.

— Хорошо.

Я смотрю на Кристиана. Он не может диктовать ей такое, и откуда он знает, где живет Сюзанна?

— До свидания, миссис Грей. Спасибо, что встретились со мной.

Я встаю и протягиваю руку. Она берет ее с благодарностью.

— Гм… до свидания. Удачи, — бормочу я, потому что не уверена, что по протоколу могу сказать «прощайте», экс-сабмиссиву моего мужа.

Она кивает и поворачивается к нему.

— До свидания, Кристиан.

Глаза Кристиана немного смягчаются.

— До свидания, Лейла. — Его голос низкий. — Доктор Флинн, помни.

— Да, сэр.

Он открывает дверь, чтобы выйти, но она останавливается перед ним. Он стоит, наблюдая за нею осторожно.

— Я рада, что ты счастлив. Ты заслуживаешь это, — говорит она и уходит, прежде, чем он успевает ответить. Он хмурится, затем кивает Тейлору, который следует за Лейлой в приемную. Дверь закрылась, Кристиан пристально и неопределенно смотрит на меня.

— Даже не думай о том, чтобы быть рассерженным на меня, — шиплю я. — Позвони Клоду Бастилю и вышиби дерьмо из него, или сходи к Флинну.

Его рот широко открывается; он так удивлен моей вспышкой и снова хмурится.

— Ты обещала, что не будешь делать этого. — Теперь его тон обличительный.

— Делать что?

— Бросать мне вызов.

— Нет, я не бросала. Я сказала, что буду более внимательна. Я сказала тебе, что она здесь. Прескотт обыскала ее и другого твоего маленького друга тоже. Прескотт была со мной все время. Теперь ты уволил бедную женщину, потому что она делала только то, что я просила. Я сказала тебе не волноваться, и все же ты здесь. Я не забываю получать твою папскую буллу, устанавливающую запрет на то, что я не могу видеть Лейлу. Я не знала, что мои посетители находятся в запрещенном списке. — Мой голос повышается, поскольку я воодушевляюсь своим негодованием.

Кристиан рассматривает меня, его взгляд невозможно прочесть. Затем его рот искривляется.

— Папская булла? [16] — говорит он, удивленно и явно расслабленно. Я не стремлюсь облегчить нашу беседу, теперь он ухмыляется мне, и это делает меня безумной. Перепалку между ним и его бывшей сабой было неприятно наблюдать. Как он мог быть настолько холоден с нею?

— Что? — спрашивает он, раздраженный, поскольку мое лицо остается решительно строгим.

— Ты. Почему ты был так жесток к ней?

16

Папская булла — вид официального папского послания.

Он вздыхает, подходит ко мне и присаживается на стол.

— Анастейша, — говорит он, как будто ребенку. — Ты не понимаешь. Лейла, Сюзанна — все они — они были приятным, занимательным времяпрепровождением. Но это — все. Ты — центр моей вселенной. И в прошлый раз, когда вы были вдвоем в комнате, она держала тебя под прицелом. Я не хочу, чтобы она была рядом с тобой.

— Но, Кристиан, она больна.

— Я знаю, и я знаю что ей сейчас лучше. Но я больше не собираюсь награждать ее за ошибки. То, что она сделала — непростительно.