На рубеже веков. Дневник ректора

Вечером были на спектакле по Теннесси Уильямсу «Стеклянный зверинец», поставленном Вилькиным. Мне все нравится, особенно пьеса. Лучше играет молодежь. Мне это понравилось, потому что я только что прочел два рассказика младшей Вилькиной, которая очень хорошо играет. Но это папа поставил спектакль на дочь — он знает ее недостатки: чуть-чуть не хватает пластики (а героиня хрома), чуть-чуть есть дефекты в речи (но героиня неврастенична). Очень понравился также и Парфенов.

Если я буду писать повесть о последних происшествиях, то ее надо видеть глазами не моими, а обратными. Но для человека это все уже в прошлом. Он смотрит на все глазами богатого человека, может быть, интеллектуала. Хватит ли у меня смелости это написать? Главное — скорее закончить Ленина.

27 апреля, вторник. Для «Труда»:

«Поговорим о звездах. Если их зажигают, значит это кому-нибудь нужно. Парфенов и Киселев, две кокетливые телевизионные примадонны, определенно соревнуются друг с другом в том, что знают приблизительно, исходя из самых общих впечатлений. Знание и чувствование — разные вещи. Один со сноровкой холодного сапожника изготовил нам сначала Солженицына, потом Набокова, другой сначала долго излагал про Романовых, а теперь полтора часа рассказывал о Ленине. Поразительная соотнесенность гениев: Киселев, Ленин, Набоков, Парфенов, Солженицын (пишу по алфавиту). Я-то еще помню, когда юбилейную речь о Горьком произносил Леонов, тоже, кстати, писатель неслабый. Невольно начинаешь думать, что в основе такой удивительной мобильности двух воротил НТВэшного эфира лежит экономический принцип. Наша кормушка — и никого не подпустим!

Но от общих к конкретным соображениям. День рождения В. И. Ленина НТВ ознаменовало удивительно плоской передачей, в которой, по обычаю красуется Киселев. На этот раз, к чести нашего кремлевского обозревателя и «слухиста», — он, как домработница, все время в своей деятельности оперирует слухами, — Киселев попытался не выходить за рамки лояльности по отношению к самому крупному деятелю XX века. На титрах написано, что проект принадлежит именно ему, Киселеву. Но, к сожалению, весь дикторский текст так безлик, так бестемпераментен, фанерен, что я и представить себе не могу, чтобы наш обозреватель сам это и написал. Нового здесь, кроме внутренней, вполне понятной для богатого человека недоброжелательности, нет, но есть определенная нескромность. Телевидение, пожалуй, впервые — предыдущий режим от этого, может быть даже по соображениям суеверия, категорически отказывался — показывает усопшего, т. е. мертвого Ленина в стеклянном саркофаге, в гробу. Камера фиксирует через стекло сразу два лица: В. И. Ленина и Е. Киселева. Приобщился. Мне это напомнило стремление определенной части посетителей в Эрмитаже, когда отвернется смотритель, сесть на тронное кресло».

Как обычно, в четыре часа состоялся семинар. Обсуждали повесть Сережи Самсонова. Повесть его произвела на меня огромное впечатление. В этом возрасте такое знание психологии и такой тягуче-сладкий стиль. Лишь бы у мальчика хватило сил раскрыться. Фамилия у Сережи очень подходящая для классика. Возле нее нет ничего заметного, как возле моей: Есин, Есенин.

Читал повесть я с изматывающим трудом. Но и за две недели больше половины моих семинаристов ее тоже не прочли. Я рассадил на семинаре ребят по двум сторонам прохода: те, кто читал, и те, кто не прочел. На моих семинарах скапливается уже по тридцать человек.

Сережа на семинаре сидел с огромным синяком под глазом. Кто-то его стукнул.

После семинара поехал в Матвеевское к B. C. Она живет в номере, где умерла Александра Самойловна. Под окном все та же готовая зацвести — яблоня. B. C. очень плоха и слаба. Я тоже чувствую, как старость наваливается на меня.

Это для следующего рейтинга:

Такой же плоской была передача Пресс-клyбa с неувядаемо демократичной Прошутинской:

— Российская культура должна жить за свой счет или зарабатывать деньги?

— Культурных людей было больше в СССР или современной России?

Интеропрос.

28 апреля, среда. Утром работал над романом. Днем сидел на специализированном ученом совете, потом давал интервью Людмиле Лавровой о своем новом романе. Она прочла все четыре напечатанные в «Юности» главы, говорит, что интересно, читала с удовольствием. Что она из этого сделает? Но я говорил все, что думал, хотя это могло показаться и не очень острым.

Бухгалтерия, которую я попросил сделать мне распечатку с 113 счета, — я все ищу «банные» деньги — сегодня делает мне третий вариант: каждый раз они «нечаянно» ошибаются и дают какую-нибудь другую распечатку, где никаких денег никогда не было. Потом под вечер поехал в общежитие. Там стало почище. Занимался с больным студентом и смотрел третий этаж гостиницы. Внизу в вестибюле висит объявление: «Жизнь бьет ключом? Нет времени на контрольные и курсовые работы? Не говоря уже о дипломе? Напишу все, что нужно, за умеренную плату. Пейджер 918-19-19, № 8185, для Ларисы».

Уже несколько дней размышляю над тем, что Игорь Болычев внезапно для меня оказался редактором полупорнографического журнала, а Олег Коростылев выпускающим редактором. Еще совсем недавно Коростылев просил у меня денег на лечение от артрита, а Игорю Болычеву в качестве материальной помощи я выписывал 250 рублей на проездной билет.

29 апреля, четверг.

Состоялся ученый совет. Меня выдвинули на соискание звания «Заслуженный деятель искусств» — по моей просьбе, но, думаю, звания этого я не получу, лень будет этим заниматься. А напрасно — здесь, кажется, есть льгота по квартплате.

1 мая, суббота. Для «Труда»:

«Все мои заготовки впечатлений о телевизионных передачах недели, как в Бермудском треугольнике, вращаются вокруг: «Пресс-клуба» о культуре с неувядаемой Кирой Прошутинской; прелестного детского фильма советской эпохи «Хоттабыч» и сербских репортажей, в которых возник вдруг новый аспект. Ну не смотреть же фильмы американские?! Лучший же российский фильм 90-х называется так знакомо и символично — «Вор»! Тоже мне невидаль. Каждый день минимум по одному вору на ТВ. Такие мелочи, как наш президент, читающий простенький (и для школьника) текст по бумажке, я отношу к моде на ретро. Так пахнуло любимым Леонидом Ильичом. Итак, клуб с претенциозным до идиотизма тезисом: «Культура как зеркало российских реформ, или нужен ли графу Толстому министр культуры в 21 веке?». Самоуверенные старые и молодые гости — параллельный культуре виртуальный мир, — собранные в ней, несли такую чушь! Исключение составляли лишь два разумных человека: министр культуры В. Егоров и В. Толстой, потомок русского классика. Впрочем, на их лицах былa заметна сдерживаемая оторопь от высказываний решительного собрания. Первый сказал то, что и должен был сказать: что никакая культура, не как частность, а как явление, себя прокормить не в состоянии. А второй заменил подброшенную ему — потомку и, может быть, наследнику огромного имени, — как дохлую кошку, идейку имущественной и земельной реституции на идею возвращения провинции и ее музеям культурных ценностей, узурпированных центром».

Опущенное «Трудом» окончание статьи:

«Что касается сербской проблемы, она неожиданно повернулась в стойкую неприязнь в России всего строя Америки. Раньше это был скорее правительственный официоз, запущенные еще прежним режимом дрожжи. Молодежь подтрунивала над идеологическим противостоянием, но смотрелa фильмы и наслаждалась американской жвачкой. Но дело, кажется, идет к тому, что мы не станем покупать американские куриные ножки не потому, что они хуже, а потому, что они американские и любой цент прибыли с них может пойти на решение еще одного неправого дела,

Теперь о фильме «Старик Хоттабыч». Представим, что этот могущественный волшебник появился в нашей жизни и какая-нибудь, уже в возрасте, сельская учительница или несмышленыш из ПТУ просят его выполнить их сокровенные народные желания. Куда бы в этом случае полетели НАТОвские ракеты, куда делись бы наши крупнейшие политические деятели и банкиры, пресс-секретари, министры, Березовский, столь часто перебираемая, как зерно, администрация, певцы, соловьи нашего политизированного времени, посланник президента по решению сербской проблемы — сначала так удачно управлявший страной, сам президент и отчаянно артикулирующая правду журналистка Миткова?»

На демонстрации левой оппозиции — это тоже показали по ТВ — несли на черном полотнище списки людей, погибших в Чечне. Огромное полотнище, с наклеенными по нему, напечатанными на машинке списками. Огромность смерти.

У НАТО кончились ракеты прицельного наведения. Одна маленькая Сербия поглотила все эти ракеты и еще не сдалась.

2 мая, воскресенье. Читаю прекрасную книгу Красовской — о балете. Биографии: Павловой, Нижинского и Вагановой. Какой прекрасный стиль, какое умение держать характеры. Насколько все это сильнее «художественной прозы».