На рубеже веков. Дневник ректора
Шрифт:
Ректор Литературного института, писатель, лауреат премии г. Москвы
Сергей Есин.
Одна милая первокурсница вчера написала мне объяснительную записку о том, почему она не была в институте три дня. «Принимала участие в пикетировании американского посольства по случаю бомбардировки Америкой Югославии». Теперь два «газетных» соображения: «Завтра» напечатала огромный фоторепортаж об этом самом пикетировании — сплошь молодые лица. Здесь какой-то вызов власти и ее телевидению, показывающему во время любых антиправительственных демонстраций только лица стариков. Тем не менее война в Югославии продолжается. Вторая газетная новость — это коллективное письмо в защиту военного журналиста Пасько. Его теперь судят трибуналом за разглашение военной тайны. Уж сколько этих тайн разгласило наше высшее руководство! Среди подписавшихся в защиту Пасько все та
3 апреля, суббота.
Ездил в филиал Малого на спектакль по пьесе Э. Скриба и Е. Легуве «Тайны мадридского двора». Зрительный зал был в восторге. Роскошные декорации Э. Стенберга, постановка В. Бейлиса, моего старого знакомого и соседа по гаражу. Роскошные костюмы, грамотная, хотя и несколько холодноватая игра. Спектакль знаменит только одним: видимо, это типичный спектакль императорского Малого театра. Что-то вроде русского спектакля «Комеди Франсез». Ходил вместе с Барбарой и С. П. В антракте нас поили чаем с шоколадом. Интересно, что скажут о спектакле наши прелестные дамы?
4 апреля, воскресенье.
Продолжаю ходить на спектакли комиссии по премии «Москвы». Сегодня — «Мольер» в театре «Вишневый сад» у Вилькина. Это продолжение «костюмной» части театра, где театр — театр, а не сборище бомжей и хулиганов. На этот раз спектакль даже политический. Видимо, и лицемерие, и ханжество так универсальны, что я невольно подставил под термин и нашего Чубайса с лицом постника, и нашего Гайдара с физиономией святоши, и «кудрявого мальчика» Немцова. Все они подходят под то, что актеры делают в спектакле. Даже госпожа Пренель, мать Оргона (О. Широкова), мне чем-то (о покойниках ничего или только хорошее, прости меня Боже) напоминает покойную Г. В. Старовойтову. Та же экстатическая напористость. Вилькин еще очень ловко переориентировал явление королевского офицера в финале в издевательское. Это — просто призыв вспомнить речеобильного и словоумильного Ельцина. Все это прекрасно оформлено и сыграно в темпе.
Вчера вдруг раздался телефонный звонок. Некий «его знакомый Алексей» — это по словам секретаря — сообщил мне… в общем, все та же песня рэкета. Опять намеки на то, что надо делиться и с рекламы, и с обучения. Полное знакомство и с нашими делами, и с нашими планами. Только властное ощущение, что все у нас в полном порядке, хотя бы по этике, а не только по бумагам, придавало мне силы. Самое любопытное, что этот разговор происходил в приемной, полной людей. Я вышел в приемную и взял трубку секретаря, а не поднял свою в кабинете. В это же время шофер Миша при открытой двери в кабинет — он забирал сумку с продуктами (деньги на которые я давал утром Альберту Дмитриевичу) — слышал весь разговор. Перед этим мой референт Сережа пытался несколько раз соединить меня с неким «Алексеем», но номер срывался, и я вышел на третий раз в приемную. Выбор имени для «переговорщика» был довольно симптоматичен. Не Олечка ли так точно все рассчитала? Я в трубку довольно отчетливо и громко сказал, что денег в институте нет и не будет, потому что все у нас идет через кассу. И дальше уже на заводном оре закричал — что хоть стреляйте меня, но я ни с кем не поделюсь, потому что делиться не с чего и нечем. Интересно, конечно, и то, что намек о рекламе возник не случайно. Институтские знали о деньгах, которые были даны, но мало кто знал, что на всю эту сумму была куплена и оприходована, через бухгалтерию, техника. Знала, что в этом месте мы уязвимы, и Олечка.
В таком состоянии я уехал домой. Хорошо, что все, к дню рождения В.С. приготовил еще накануне, осталось расставить и накрыть стол.
5 апреля, понедельник.
Утром довольно удачно написал страничку шестой главы — в роман. Материал чуть-чуть размялся, но пишется тяжело, зато интересно, как под пером формируется и герой и версия времени. В институтском смысле день был тяжелым. Бухгалтерия, а точнее — наша нехрупкая Людочка вовремя не сообщила арендаторам новые реквизиты, и деньги переслали не в тот банк. Удастся ли их теперь из этого банка выбить? Под конец дня звонил из министерства культуры некто Юрий Константинович. Опять речь идет о передаче куска института под музей и исследовательский центр Платонова. Я долго объяснял всю ситуацию, как я ее вижу и как уже не один раз описывал ее в прессе. Но Марии Андреевне Платоновой нужно место директора, а властям за любой счет отсветиться, что они радеют за культуру. Я не стал объяснять, что значение Платонова уже меняется, видимо, он писатель, который останется со своим временем. Бум Платонова был связан еще и с тем, что объективно своим массированно выброшенным в средства массовой информации творчеством он разрушал социализм. Вместе с Баклановым письмо подписала и Наталья Васильевна Корниенко. Особенно активен Бакланов. Так мне сказали собеседники из администрации президента. Но какова Наталья Васильевна, работает в институте и институту же гадит. Почему я эту ученую даму-совместительницу не освободил от работы в прошлом году? Я разнервничался сильнее, чем когда три недели назад мне звонили бандиты. Будем советовать открыть моим оппонентам
такой центр в ИМЛИ. Площадей, которые они сдают, у них не меньше, чем у нас. А мы ограничимся памятной аудиторией.По понедельникам я обычно пишу «рейтинг» — коротенький обзор телевизионных событий для «Труда».
«На политическом ТВ меня просто заворожила фраза «Человек, похожий на Скуратова». Мы все на кого-то похожи. Поэтому не мог, например, представить, что именно президент подписал указ, отстранивший генпрокурора от должности, когда всюду говорится о том, что генпрокурор готов назвать двадцать человек из высшего эшелона власти и управления, связанных с незаконными деньгами в швейцарских банках. Это сделал человек, похожий на президента. Не могу я, например, поверить, что именно руководитель ФСБ искренне обеспокоен безопасностью неких дам, жриц свободной любви, в то время, когда взрывают его собственную общественную приемную и каждый день кого-нибудь да убивают — это тоже человек похожий. Человек, похожий на нашего бывшего министра иностранных дел, распинался в cвoeй любви и ориентированности на Запад в передаче «Итоги». Да и самого Евгения Киселева тоже заменили на человека, похожего на Киселева. У настоящего Киселева хватило бы ума явно не лоббировать точку зрения президента Клинтона, который один в этой неразберихе «подобий» (словечко из ранней лирики Бор. Пастернака) был верен самому себе: ему было наплевать на чужую кровь и чужие страданья».
И последнее впечатление этого дня, от которого я не могу отделаться. Утром из окна машины в арке моста окружной железной дороги я видел несчастную собаку. Ей, видимо, ушибло или отдавило задние лапы. Она куда-то стремилась, держась, как акробат, на двух передних лапах и подняв над землей заднюю половину туловища. Это одна из самых кошмарных сцен, виденных мною в жизни.
6 anpeля, вторник.
Успел сегодня к выносу гроба с телом Феликса Чуева. Такой был добродушный, сильный и спокойный мужик. Кажется: и жил, и писал играючи. Не скрывал, что был сталинистом. Его книжка бесед с В. М. Молотовым стала бестселлером. Здесь покойному Молотову повезло больше, чем с племянником, неким Никоновым, который талантливо поддерживает сильных и постоянно меняет точку зрения. Народа на прощании с Феликсом было много. Ко мне подошла жена В. Ганичева и плача стала мне объяснять, что ничего не знала обо мне и моей жизни, а вот теперь прочла в «НМ» работу B. C…Я растрогался.
Вечером ходили с B. C. в «Дом кино». Такого поразительного столпотворения я не видел со времен начала перестройки. Показывали фильм «Влюбленный Шекспир», получивший 6 «оскаров». Фильм меня разочаровал, обычный голливудский замах. Немножко эпохи. Немножко литературоведения. Немножко сплетен, показали обнаженного Шекспира. Это тебе почище, чем «оральный секс Моники и Клинтона». Через час после начала фильма ушли.
Дома отчаянно поругались из-за непорядка и грязи на кухне, из-за того, когда идти гулять с собакой.
7 апреля, среда.
В «Труде» статья генерал-майора юстиции Юрия Баграева «Большая ложь о саперной лопатке». Я хорошо помню всю эту историю апреля 1989 года, послужившую в известной мере идеологической причиной распада Союза. Пресса озверело писала о том, как русские советские солдаты били саперными лопатками мирное население. «Оккупационные войска…» В центре этой кампании был Анатолий Собчак, ездивший от имени 1-го Съезда народных депутатов СССР расследовать события, мятеж в Грузии и действия армии. Собчак заявил, что армия в этих событиях действовала неоправданно жестко. Генерал рассказывает об истинном количестве погибших в этом происшествии и о «саперных лопатках». Их пустили в ход служащие одного из десантных подразделений — 59 человек — против озверевшей толпы. Приводится соотношение: 187 военнослужащих получили колотые и резаные ранения, а пострадавших среди населения было только 74. В связи с этим я вспомнил историю, рассказанную мне Юрой Изюмовым, в то время зам. гл. редактора «Литгазеты». Он рассказывал, как на снимках эти следы «саперных лопаток» появились после ретуши.
Среда — день защиты дипломов. Но до этого пришлось обедать с корейскими студентами. Это новички, и мне важно, чтобы они прижились. Кое в чем они ориентируются, например, что в литинституте к ним относятся внимательнее, и требуют более прочных знаний. Мне это приятно. Обедали в нашей институтской столовой. Закуска — овощи и мясо, вино и водка, которую пил Pехо, овощи, сок. Основным блюдом было мясо в горшочках. Во время обеда и разговора с ребятами я решил, что их обязательно надо привлекать к занятиям физкультурой. Сами ребята мне очень понравились, здоровые, без комплексов, веселые и открытые. Часто мы говорим «чурки», как это несправедливо.
Защищались наши переводчицы с финского языка и парень из Южной Кореи. Самое невероятное, что он перевел на корейский язык «Врагов» Горького. Оппонировал ему доктор Ким Pеxo, здесь были очень точные замечания, тем более что Рехо билингв. Это, наверное, один из самых первых переводов драматургии Горького непосредственно с русского. Рехо, как сложившуюся, но, правда, ныне разрушающуюся традицию, приводит обычай в Корее переводить Горького с английского или японского. Парень получил «с отличием», тем более что проявил такую немыслимую литературную отвагу.