На службе империи

– Это то, о чём я думаю?

– Один сумасшедший учёный, всегда поймёт другого, не так ли? – он улыбнулся во все свои «девяносто» разноцветных зубов.

Клоц уже хотел ещё что-то сказать, но гном опередил его – или мне напомнить твой бывший позывной, а Марик? Хотя, вы всегда можете вернуться и выбрать другой маршрут хехехе.

Командир тяжело выдохнул и тихонько пошёл к стене, вместе с гномом.

Вонючка выдал целую очередь ударов о стену, после чего провёл рукой, изображая какой-то символ, но ничего так и не произошло.

Командир вопросительно поднял бровь.

– Терпение. Эту малышку не открывали уже о-очень давно.

Ненавижу подземелья – прошептал я, но был услышан Потапычем. Он вроде как по-дружески шлёпнул ладонью мне по спине, от чего я влетел в ту самую стену. И она сволочь такая, только после этого зашевелилась.

Раздался гулкий грохот. Потом со стороны стены, на нас пошёл целый вал пыли. И только когда мы уже почти задохнулись, а облако пыли так же быстро как пришло, стало развеиваться, мы узрели узенький такой проход.

– Я вам даже немного завидую – смотря в глубину прохода сказал гном.

– Так может?

– Не-не-не. Сам понимаешь.

– Что понимаю? Что ты боишься исследовать давным-давно запечатанный проход, который может привести в какую-нибудь лабораторию в том числе?

– Неподготовленный, в полнейшем неведении что там. Нет. Я люблю свою жизнь. И мне, не нужно выполнять никакой долг, я сейчас не на задании. Удачи.

Со стороны прохода вновь загрохотало и ругаясь, командир велел поторапливаться и сам исчез в открывшемся зёве. Мы еле успели. Потапыч даже сказал, что ему чуть стружку со спины не сняло

Узкий коридор, гостеприимностью, тоже не отличался, так как его потолок с грохотанием стал опускаться и я с Потапычем, вылезали уже на четвереньках. А усложнилось всё тем, что он вёл не прямо, а вправо, причём сам проход был незаметен, и мы выбрались только благодаря тому, что командир вёл нас.

– Теперь нам хода назад нет – задумчиво объявил Потапыч, глядя на стену, что ещё недавно была проходом, отряхиваясь попутно от пыли.

Он шёл замыкающем, и я слышал, как его спина шоркала о падающий потолок.

Мы очутились в комнате, в которой никого не было очень давно, судя по не хилому слою пыли. Сама комната была метра три в ширину, около шести в длину, и высотой около трёх. На полу была двухцветная плитка, а стены и потолок были из мрамора с причудливыми узорами. Так же в центре комнаты, были четыре декоративных колонны.

Немного осмотревшись, мы тут же устремились к массивной двери, на которой имелись три огромных засова. Когда мы были уже, ну вот буквально в двух шагах от двери, Клоц схватил нас, словно кутят за шкирку, и вовремя, ибо в следующий миг, земля под ногами исчезла, а мы с Потапычем больно приземлились на спины, сверзив ноги в подобие волчьей ямы.

Провал был довольно глубок, метра три, не меньше. Только вот шипы в нём были какие-то слишком реденькие.

– Тихо! – рыкнул Клоц на наши стоны и стал прислушиваться. Но ничего, тишина. – Значит так, ни шага, ни звука, без команды.

Он пошёл вправо, и подойдя, мы тоже увидели, что прямо напротив квадрата из колон, кусочек стены будто отодвинулся. Потапыч потянулся к нему, но – Ау! За что, командир?

– Что я говорил?

– Но...

– Это приказ – прорычал Клоц и мы как-то неосознанно вытянулись и даже дышать стали аккуратненько так и тихо-тихо.

– Давно бы так.

Он изъял выдвинутый кусок, и в том месте, с каким-то щелчком, выступила надпись – Чем больше из меня забираешь, тем больше я становлюсь.

В стенах, открылись ниши и оттуда показались огромные ножи, а затем был звук, будто какой-то механизм взводится.

В голове проносилось куча мыслей, но в моём разуме, всё ещё был кавардак, из-за осваивавшихся знаний. И тут, командир взревел – за мной! И побежал к яме, а перед ней, сделал резкий подкат, прошоркав по полу и ухватившись в конце за край провала.

Всё это здорово, вот только мы-то этого не ожидали, и лежать бы мне сейчас на острых штыках, если бы не мой друг.

Я почувствовал резкий приступ усталости, энергия моего астрального тела (которая восстанавливается довольно медленно) ухнула в ноль, да и мана последовала за ней, оставив лишь небольшой запас. А взамен, на краю ямы появился, но не как раньше, а во плоти Аргайл. Он аккуратно схватил зубами мою походную одежду и притормозил скольжение, что позволило мне ухватиться за край. Мой лёгкий плащ, не выдержал такого отношения и улетел вниз, а перед моими глазами, ножи прошли сквозь Аргайла.

Я уж хотел было завыть от такого, но увидел его лыбящуюся морду. Ловкий волчара, успел снова стать бесплотным, и ножи с жутким свистом разрезали лишь воздух. Потом, когда он исчез, я услышал, как он сказал, что ради спасения моей шкурки, ему пришлось потратить не мало и своих собственных сил, так что восстанавливаться он будет ещё дольше.

С другой стороны, от командира, был орущий во всё горло Потапыч. Он сейчас висел на его руке, на полпути к штыкам. Но вот, командир напрягся, и поднял его руку к краю ямы, вот сейчас, я услышал звук того, как от стены, теперь слева будто что-то выдвинулось и смачненько так выругался.

Побелевшее лицо Потапыча начало розоветь, и мы пошли к очередному испытанию.

Всё тот же щелчок, когда мы убрали выдвинувшийся на нас кусок стены, а там было – бреет ли себя брадобрей, кому приказано, брить только тех, кто не бреется сам.

Через несколько мгновений, под потолком раздался звук открывшегося лючка и все мы подняли головы вверх. Несмотря на то, что не было ни окон, ни открытых дверей, в комнате было светло, будто сама комната давала свет и мы с лёгкостью рассмотрели то чудовище что выползло. Оно легко ползало по потолку, словно паук, но выглядело как обычный человек, может арахна?

Но вот когда оно повернуло свою морду или лицо? Не знаю, просто там не было ничего, вообще. Словно с лица разумного убрали всё и разгладили, а потом это лицо вытянули. Мы с Потапычем ткнули пальцем в потолок и уже раскрыли рты, как командир сжал их с такой силой, будто хотел раздавить и сломать нам челюсти, причём обе.

Только после этого мы обратили на него внимание. Клоц стоял между нами и был бледен как белая плитка пола под нами. Он сделал нам руками знак, чтоб мы опускались и тут же приставил дрожащий палец к губам. А после, он свернулся калачиком на полу, обняв подрагивающие ноги.