На службе Отечеству

– Попрощаемся, Иван Иванович.

По лицу Елагина скользнула улыбка: очевидно, мои слова и его тронули.

– На всякий случай попрощаемся, Александр Терентьевич, идем-то не к теще на блины.

Мы крепко обнялись.

Рядом с лейтенантом Елагиным вытянулся с пулеметом сержант Заточный.

– Не пожалел, сумчанин, что вызвался в первой группе идти?

– Нет, товарищ капитан, не пожалел. Я так мыслю, тут что первый, что последний - все одинаковы. Нам даже сподручней - фрицы не ждут. А стоит немчуре очухаться, тогда держись. Да и ждать, томиться не в моем характере.

Сержант переступил с ноги на ногу, бросил взгляд на стоявшего рядом рядового Прасова, толкнул его локтем:

– Так-то, Василь.
– И тут же обернулся ко мне: - За нас, товарищ капитан, не беспокойтесь. Не подведем.

– Вопросы есть?

– Какие могут быть вопросы!
– Сержант Заточный приподнял ручной пулемет: - Питание для него есть, для нас сухой паек старшина выдал, но от добавки бы не отказались.

Бойцы засмеялись. Лейтенант Александр Чикишев повел головой:

– Ну и жаднющий же ты, сержант.

– Запасливый, товарищ лейтенант. Отец сызмальства приучил: уходишь на день, запасайся на два. Жилка у нас такая, крестьянская: не от себя, а к себе.

Я подошел к Чиквшеву:

– Александр Николаевич, желаю успеха! Надеюсь на тебя, земляк!

Чикишев был родом с Омщины. Рос и воспитывался в небольшой деревеньке Наньково. От отца с матерью унаследовал природную силу и сметку, а суровый край выработал у него выносливость. Скупой на слова, Александр Николаевич прошел крутые перевалы войны, прежде чем стать офицером. И мне особенно было приятно, что лейтенант изъявил желание идти в первой группе.

Рядом с ним стояли младшие сержанты Иван Лунев и Василий Богомазов, свердловчанин рядовой Владимир Овсянников, другие бойцы, не раз крещенные огнем, проверенные в больших и малых боях. В каждом из них я был уверен и на каждого мог положиться как на самого себя. Но не посмотреть в их лица, не сказать слова, не пожать руку не мог. Люди уходили на опасное дело. И кто знает, придется ли увидеться вновь. Это хорошо понимал я, понимали и они. Потому лица бойцов были немного суровее обычного.

Время между тем шло. Ранее накрапывавший дождь перешел в крупный, ядреный, какой бывает в середине лета. В это время на берегу появился майор Кулябин. Николай Афанасьевич был, как обычно, бодр.

– От Блохина ничего не поступало?
– спросил он у меня.

– Нет, но с минуты на минуту ждем.

Некоторое время мы стоим затаив дыхание. Но кроме шума дождя да всплеска играющей рыбы, ничего не слышно. Западный берег реки словно замер, затаился в непроглядной темноте. Нервы напряжены до предела. И вдруг мгновенный шум у самого берега. Я вздрогнул.

– Щука зазевавшуюся рыбешку сцапала, - глухо обронил Кулябин. Аппетит у нее в любое время суток волчий.

Наконец в темноте еле угадывавшегося противоположного берега трижды возник и тут же погас огонек.

– Сигнал от Блохина, - доложил наблюдатель.
– Противник в первой траншее не обнаружен.

Через пару минут сигнал повторился.

– Ну что ж, Александр Терентьевич, начнем, - произнес Кулябин и чуть тише добавил: - Не знаю, кто в других, но в нашей Брянской Краснознаменной вы первыми приступаете к форсированию. Помните, от вашего успеха зависит многое. По проторенной вами дороге завтра пойдут не только полки дивизии, но и соседи.

Я подал команду лейтенанту Елагину:

– Отчаливай!

– Тронулись!
– распорядился Иван Иванович.

В наступившей тишине слышно было, как в воду врезались лопасти весел. Первая лодка отошла от берега. Вслед за ней так же тихо отчалила и вторая во главе с лейтенантом Александром Чикишевым. Третьей лодкой командовал секретарь партийной организации батальона лейтенант Василий Малыгин. Затем четвертая, пятая...

Некоторое время мы молча смотрели вслед исчезавшим в ночи силуэтам. Первым нарушил затянувшуюся паузу майор Кулябин:

– Лиха беда начало, Александр Терентьевич.

– Вроде так, - в раздумье произнес я.
– Начало, на мой взгляд, неплохое.

– Раз комбат говорит, что начало неплохое, значит, так и есть. Думаю, не будем терять времени. Кто у тебя во второй группе идет?

– Рота старшего лейтенанта Чугунова и пулеметчики вместе со штабом батальона. Забираю с собой командира минометной роты лейтенанта Пономарева с ячейкой управления.

– Добро, но уместитесь ли на лодках?

– У нас же на всякий случай подготовлены плоты. Иначе не успеем начнет светать.

Мы прошли к пулеметчикам.

– Барсюк?
– узнал я офицера.

– Так точно, товарищ капитан, я.

Лейтенант приложил руку к головному убору, хотел доложить, но майор Кулябин остановил его:

– Не надо, лейтенант. Как настроение у людей?

– Боевое, товарищ майор! На такое дело идем! Каким же ему еще быть! Быстрее бы только!

– Ждать немного осталось, Василий Федотович. Минут через сорок пятьдесят, если все благополучно будет в первой группе, тронемся и мы.

– Да вроде у них пока порядок, - кивнул лейтенант в сторону противоположного берега Вислы.
– Молчат.

Пока трудно сказать, что там у них. Виден был лишь костер. Если там боевое охранение, то взять бы его тихонько.

Мы пошли дальше.

– Товарищ капитан, - спустя минут сорок вырос передо мной посыльный, лодки возвратились. Погрузка произведена.

Обернулся к подходящему майору Кулябину:

– Мне пора, товарищ майор.

– Что, вернулись лодки?

– Да. Второй эшелон закончил погрузку.

– Все идет по плану, - медленно произнес Кулябин.
– Желаю успеха, Александр Терентьевич. Я следом за тобой.

– Спасибо. Жду.

Минуты через три я сидел в лодке. Капитан Бухарин оттолкнул от берега посудину. Боец взмахнул веслами, и мы двинулись к середине реки.

Под дождевыми каплями пузырилась за бортом вода, слышно было, как рассекают ее соседние лодки, а с медленно наплывающего противоположного берега время от времени мигал зеленоватый огонек карманного фонарика. Там нас ждали.