На своем месте

Хм, а я ведь Катю предупреждал… Но она и сама всё понимала, сама же всё и решила, и если подумать, дела её вовсе не так уж плохи. И если я правильно понимаю (вот попробуйте убедить меня в обратном!), Катя применила тут любовную магию и, в отличие от попытки сделать такое со мной, применила успешно. Но молодчинка баронесса, устроила нам с Альбертом встречу.

— Как её целительские дела? — вспомнил я рассказ Альберта про Катино увлечение.

— Всё так же, — усмехнулся граф. — И её всё так же любят в народе. Ладно, ты сам как?

— Да скоро уже и увидишь, — так-то мы с графом переписывались, про мои дела он в общем и целом знает, а подробности и вправду скоро увидит…

Оно, конечно, быть считай что майором дело хорошее, но вот сложилось у меня впечатление, что мой старый друг, увидев те самые подробности, просто изумился. По заводским цехам пруссаков не водили, но сам вид завода их явно поразил, и Альберт не стал исключением. А уж когда мы прибыли ко мне и я пояснил, что дом это именно мой, а не родительский, товарищ посмотрел на меня с нескрываемым восхищением.

На этом, однако, поводы для проявления душевного подъёма у Шлиппенбаха не закончились — Варварушке я его представил не только как своего университетского приятеля и товарища по студенческому братству, но и как поэта, супруга моя показала искреннюю радость знакомству со столь выдающимся человеком, так что граф прямо-таки светился, пока отвешивал ей витиеватые и, не буду скрывать, довольно изящные комплименты. Впечатлил Альберта и обед. Да, на четвёртой седмице Великого поста особой вкуснятины не предполагается, однако старшая по кухне Таисия Игнатова со своими подручными расстарались не в шутку, и граф уплетал постную снедь с таким аппетитом, как если бы это были колбасы, сыры и прочая ветчина. За обедом Альберт развлекал нас с Варей забавными историями, при его таланте рассказчика получалось до крайности весело и интересно, в общем, за столом воцарилось прямо-таки праздничное настроение, которому отсутствие скоромного и горячительного никак не мешали.

Нарушить пост мне всё же пришлось, потому как оставить Альберта совсем без хмельного я не рискнул, и когда мы спрятались в моём кабинете, велел подать нам красного вина с виноградников тестя. Ну и сам поучаствовал, в распитии, каюсь. Помянули Левенгаупта, и граф как-то уж очень кратенько поведал, что женился и у него растут сын и дочь, но говорил о том без особых чувств, должно быть, семейного счастья товарищ в отличие от меня не обрёл. Я не стал донимать Альберта расспросами, благо, он и сам поменял тему, принявшись рассказывать о наших общих знакомых, главным образом, по Свято-Георгиевскому студенческому братству, потому что других-то у нас почти и не было.

— Ты же Фрица фон Мюлленберга помнишь? — граф как раз закончил рассказывать о карьере, что стремительно делал в Мюнхене бывший сеньор [3] братства граф фон Дальберг, и своим вопросом облегчил себе переход к дальнейшему повествованию.

Ещё бы не помнить! Барон фон Мюлленберг, рассудительный малый с медицинского факультета, в бытность сеньором нашего братства уговорил меня баллотироваться на должность фехтварта, [4] первую из многих, что я исполнял в братстве впоследствии.

— Он сейчас хирург в той же лечебнице, где Кати целительствует, мы с ним иногда видимся, — говорил Альберт. — Я сказал Фрицу, что собираюсь в Москву, и он попросил передать тебе письмо, — с этими словами граф извлёк из портфеля конверт. — Честно сказать, я представляю, что там написано, а потому и приношу извинения за то, что тебе придётся читать эту ерунду.

— Ерунду? От Фрица?! — не поверил я.

— Увы, Алекс, — Альберт картинно развёл руками, — ничто не вечно, вот и разум нашего дорогого барона не прошёл проверку временем. Ты представляешь, он всерьёз собирается возродить древнегреческие Олимпийские игры!

Говорить Альберту, что моё о том представление сильно отличается от его мнения на сей счёт, я не стал, но письмо барона уже вызвало у меня интерес, даже не будучи прочитанным. Как-то уж очень идея Фрица совпадала с нашими с Варварушкой планами относительно женского гимнастического общества. Что ж, раз такие идеи витают, что называется, в воздухе, то время их осуществления уже не за горами…

Пробыл Альберт в Москве чуть больше седмицы, и программа пребывания у него моими стараниями получилась очень насыщенной. Прежде всего, конечно, это касалось деловой её части, но тут всё было предсказуемо — прусский заказ на поверхностно-следовые преобразователи я получил, цены, сроки поставок и прочие условия мы с пруссаками оговорили и записали в дополнительном протоколе к договору, Келин, слегка обалдев от радости, тут же принялся выстраивать план работ по исполнению заказа, словом, дело пошло.

Но и помимо исполнения, пусть, как я понимал, и чисто формального, служебных обязанностей, графу фон Шлиппенбаху скучать не пришлось. Я познакомил Альберта с родителями и братьями, с дядей Андреем и Оленькой, с царевичем Леонидом и царевной Татьяной, со своим тестем князем Бельским, со старшим губным приставом Шаболдиным и основоположником дактилоскопии Васильковым. Графа сведение знакомств с братом русского царя, его супругою, что оказалась сестрой университетского приятеля, и президентом русского сената (это я про дядю Андрея) привело просто в восторг. Однако же и особам, столь высокого положения не занимающим, Альберт выказал должное уважение — надо было видеть, с каким почтением граф внимал Шаболдину, поделившемуся с прусским коллегой опытом практического применения дактилоскопии, пусть и невеликим, но у Шлиппенбаха и такого не было. Должен сказать, что и моим родным и близким очень понравились обходительность Альберта и его способность поддержать разговор практически на любую тему. Я вот, честно говоря, даже изумился, слушая, с каким оживлением и пониманием предмета Альберт обсуждал с тестем некоторые тонкости организации работ в имениях. Хотя что тут говорить — товарищ мой вырос в семье такого же землевладельца, пусть и не столь крупного, как князь Дмитрий Сергеевич.

Сводил я графа и в наш оружейный магазин, где он громко ахнул, сравнив московские цены на патроны к револьверам, карабинам и охотничьим ружьям с теми, по которым это добро продавалось в Пруссии, и на радостях закупился боеприпасами в преизрядном количестве.

Не обошлось и без подарков. Вручая мне инкрустированную золотом шпагу и так же украшенный охотничий кинжал, Альберт сразу объявил, что отдариваться за них не следует, ибо это его ответный дар на отосланные ему в своё время стволы, но, как говорится, не на того напал, и получил свой карандашный портрет в исполнении Оленьки, дамский револьвер в серебре и полсотни патронов к нему в серебром же и перламутром инкрустированной деревянной шкатулке для Кати, и даже украшенную авторской дарственной надписью книжку моих «Военных рассказов». По-русски Альберт, увы, не читает, но, узнав о том, что я ко всему прочему ещё и литератор, заявил мне, что просто обязан иметь мою книгу в своей библиотеке и заверил, что вопрос с переводом обязательно решит.

Удалось нам по старой памяти и позвенеть железом. Я, по правде сказать, опасался, что уже забыл, как это — с шашкой против шпаги, но Турчанинов своё дело знал, и уделал графа я менее чем за полминуты, а потом сослался на раненую ногу, на чём наши фехтовальные упражнения и закончились.

Ну и, ясное дело, мы с Альбертом говорили, говорили и говорили — всё же за те пять лет, что мы не виделись, и у него, и у меня случилось много чего. Тем не менее всё когда-то кончается, и вскоре я посадил приятеля на поезд до Кёнигсберга. Когда теперь увидимся?..

[1] Полицейский советник (нем.), чин, соответствующий армейскому майору

[2] См. роман «Пропавшая кузина»

[3] Выборный руководитель студенческого братства

[4] Выборная должность в германских студенческих братствах, инструктор по фехтованию и надзиратель за соблюдением правил на поединках

Глава 8 Старый знакомый и новый поворот

Перехожу на выкладку двух глав в неделю — по средам и субботам. Приятного чтения!