На своем месте
Шрифт:
[1] Простонародное название бакенбард
Глава 4
Просто хороший день
— Алексей Филиппович, дозвольте спросить: а что у нас с прусским заказом на поверхностно-следовые преобразователи? — Келин тут же пустился пояснять смысл своего вопроса: — Интерес у меня не праздный, хотелось бы иметь представление, каким образом и на какой срок придётся расширять линию их выделки.
Молодец, конечно, Павел Сергеевич, хочет выполнение заказа заранее спланировать. Я бы с превеликим удовольствием пошёл своему управляющему навстречу, вот только ответить толком мне ему было пока что нечего — дело застряло на этапе предварительных обсуждений. Привилегию на преобразователи я, разумеется, получил, и заказ свой пруссаки должны, по уму, со мной и обсуждать, но Палата внутренних дел, единственный
Управляющий мой всё понял, а потому расспросы о прусском заказе прекратил и повёл меня осматривать недавно обновлённую линию выделки приводных артефактов для прессов и штампов, спрос на которые оставался пока что самым высоким среди нашей продукции. Собственно, сами эти обновления мы с Павлом Сергеевичем согласовали заранее, много что было здесь уже и сделано под моим личным надзором, но вот полный запуск обновлённой линии прошёл без меня, и в работе я её ещё не видел.
А ведь было на что посмотреть! Отмеривание и перемешивание ингредиентов механизированы с помощью паровых машин, как и фасовка готовой смеси в формы для последующего спекания, сами формы в печь загружаются, правда, вручную, но сразу по два десятка, по извлечении из печи полуфабрикаты подаются в работу артефакторам на тележках. И, наконец, самое главное — наполнение. Поскольку артефакты довольно простые, наполняют их сразу по десятку: сначала часть инкантационной формулы читают в сопровождении мануального воздействия артефакторы с самыми низшими разрядами, затем более сильные, после чего остаётся лишь проверить качество готовых изделий. Прямо какой-то разгул не то техномагии, не то маготехники…
Увиденное привело меня в прекрасное настроение, и я на радостях поручил управляющему составить перечень наиболее отличившихся в обновлении линии работников, артефакторов и инженеров на предмет выдачи им премий. Потом мы с Павлом Сергеевичем проработали ещё несколько текущих вопросов, главным образом связанных с закупками сырья. Келин в очередной раз показал себя человеком исключительно дельным, заранее приготовив бумаги по всем обсуждавшимся темам, и мне пришлось прочитать и подписать стопку листов вершка в полтора толщиной. [1]
Обедали мы с управляющим в заводской столовой. Я потребовал себе обед из общего котла, как бы запамятовав, что сам же в своё время распорядился готовить все блюда единообразно. Что ж, указание моё, как я выяснил, исполнялось, и я, посовещавшись со столовскими, получил самый что ни на есть обыкновенный обед, каковой в большинстве своём брали работники. Сегодня это были щи, гречка с салом, ржаной хлеб и чай. Келин за отдельную плату взял себе ещё пару пирогов с рыбой и ситного хлеба [2] вместо ржаного, пояснив, что и любой работник, заплатив несколько больше обычного, может поесть побольше и повкуснее. Но в общем и целом я опытным путём выяснил, что питаются мои работники вполне неплохо.
А вот послеобеденное благодушие я Келину заметно подпортил, поведав о недавних событиях в моём доме, потребовав усиления бдительности заводской охраны и предупредив о том, что саму охрану в ближайшее время придётся увеличить. Противиться Павел Сергеевич, ясное дело, не стал, пообещав сделать всё что нужно, и как нужно.
…Помнится, я уже хвастался, что вместе с новым домом обзавёлся и собственным выездом? Недёшево, да, но при нынешней моей жизни до крайности удобно. Конечно, с постройкой и запуском завода товарищества «Русский артефакт» извозчики в здешние места стали ездить намного чаще, чем оно случалось ранее, но всё же не настолько, чтобы возле завода можно было легко и быстро найти себе наёмную повозку. А в собственной — еду когда хочу и куда хочу. Ну или куда надо, да. Для таких постоянных разъездов у меня особая карета — небольшая, всего на двоих пассажиров и с маленькой багажной полкой, зато с тем же комфортом, что и в большой парадной. Сейчас, хоть февраль уже и кончается, зима всё равно лютует, стремясь оставить о себе долгую, пусть и недобрую, память, а у меня в карете тепло, потому как обогреватель на огненных камнях. Я даже для кучера, насколько такое возможно при его открытом размещении, велел обогрев предусмотреть, разместив один обогреватель под сиденьем, а второй в его спинке. Федот мой хвалится, мол,
кучера прочих господ отчаянно ему завидуют, потому как ни у кого больше во всей Москве такого нет. Ну, будем надеяться, пока нет.Это я к тому, что дорога от завода до университета даже кучеру моему оказалась не в тягость, а уж мне и подавно. В университет, однако, я попал не сразу — до завершения лекций профессора Маевского оставалось ещё какое-то время, и его я потратил, ненадолго зайдя в наш оружейный магазин на Ильинке, благо это совсем рядом. Смотреть отчётность я не стал, всё равно регулярно её получаю прямо на дом, но с управляющим поговорил, выяснив, что пусть розничные продажи растут медленно, зато выписывают наши стволы, патроны и оружейные принадлежности с неуклонным ростом от месяца к месяцу.
…Профессор Маевский, выслушав мой рассказ об использовании ворами глушителя охранных артефактов, сразу сказал, что в Москве такой могли бы изготовить человек пять, но это те, о ком он знает. Со слов Михаила Адриановича я имена этих пятерых переписал, чтобы отдать список Шаболдину, пусть поговорит с ними. Честно сказать, не сильно я тут на успех и надеялся, предвидение вообще на сей счёт помалкивало, но лишним оно не будет. Я ещё поговорил с профессором Долотовым, но после беседы с ним список не расширился — Долотов назвал мне те же самые имена. Была, конечно, вероятность, что глушитель сделан и не в Москве, но Дикушкину в Усть-Невский я на сей счёт написал, а в Киевском, Казанском и Тобольском университетах обещал навести справки Маевский. Написал я и в Мюнхен, но так, больше для порядка. Честно-то говоря, у меня вообще не было никакой уверенности в том, что розыск по этому направлению поможет изловить нанимателя Мартышки, но более существенных зацепок в деле пока нет. Разве что у Шаболдина получится найти подручного моего незваного гостя.
Кстати, о Шаболдине. Я прикинул, что в губную управу успею как раз к окончанию присутственных часов. Да, Борис Григорьевич и после запросто может остаться, если дело того требует, но уж сейчас-то я должен застать его обязательно.
Так и вышло — старший губной пристав Шаболдин оказался у себя в кабинете, и по крайне недовольному выражению его лица я с присущей мне проницательностью заключил, что в деле появились новости и что хорошими их не назовёшь.
— Курдюмова, прозываемого Печёным, мы пока что не нашли, — сразу принялся излагать пристав. Похоже, я не ошибся. — Среди воров говорят, будто он три дня уже как из Москвы подался неведомо куда. Слух этот мы проверяем, но очень похоже, что так оно и есть.
— Свёл заказчика с Мартыновым и сразу решил затаиться на время, вроде как он тут и ни при чём? — высказал я предположение.
— Да наверняка почти, — с кислым видом согласился Шаболдин и продолжил: — Шепнули мне тут, видели некоего Сидорку Плюснина, по прозванию «Плюха», в шапке, такой же, как Мартынов носил, но проверить пока не получается, не можем того Плюху нигде сыскать.
Да уж, именно то самое, что я сразу и подумал. Вроде что-то стало известно, но толку от тех известий чуть. Впрочем, сведений по делу стало уже хоть на немножко, но больше, чем вчера было, так что можно записать их в прибыток. Так я приставу и сказал, а то уж больно мне его вид не нравился.
— Ох, Алексей Филиппович, на добром слове вам спасибо, да только нутром чую — не будет толку с Печёного и Плюхи, даже как их разыщем! — Шаболдин аж скривился. — Печёный вообще ничего нам не скажет, и мы ему ничего не предъявим, разве только под заклятием его допросить, но толку с того… — пристав небрежно отмахнулся. — А Плюха? Ну что он сможет сказать нам такого, чего Мартышка не сказал?! Да ничего!
— Ну не скажите, Борис Григорьевич, — возразил я. — Печёный этот под заклятием мог бы вывести нас на того, от кого к нему «Иван Иваныч» пришёл. Сам этот «Иван Иваныч» не из воров, а вот кто его с Печёным свёл… Этот, хоть и среди воров знакомства имеет, сам, скорее всего, полностью к воровскому миру тоже не принадлежит, а потому может оказаться более разговорчивым и на того «Иван Иваныча» вывести. Ну, мне так кажется, — на всякий случай состорожничал я.
— Хм, — Шаболдин призадумался. — Вот не знал бы вас, Алексей Филиппович, с малых лет, подумал бы, что скрываете, будто в губном сыске раньше служили. Это, пожалуй, и правда, может зацепкою оказаться…
Лесть в исполнении Шаболдина, что грубая, как сейчас, что более утончённая, как это бывало раньше, мне, откровенно говоря, всегда приятна, всё же сыщик он очень хороший, и похвала его стоит немало. А что иной раз не может Борис Григорьевич выйти за привычные рамки, так все мы такие. Я наверняка многое так же упустил, но мне проще — сам я о том и не знаю, раз уж всё равно мимо прошло, а указать мне на то некому.