На свои круги

– Кого? На улице ночь, и идёт дождь, кого тут можно спросить?- Эрвин уже разувался, снимая высокие сапоги, но мокрые они так прилипли к телу, что никак не хотели слушаться.- Успокойтесь... Завтра утром мы всё найдём...

– Завтра? Я не хочу ждать до завтра?

– Да вы посмотрите на себя! На вас же и нитки сухой не найдёшь! Вы заболеете и завтра же свалитесь с лихорадкой, вас никакая Богоматерь Страдающая не спасёт!

– Не богохульствуйте!

– Это не богохульство, это правда, и вы в неё почему-то не хотите верить.

– Я приехала сюда, чтобы спасти своего сына, и что будет со мной, мне всё равно.

– А мне нет! Если вы заболеете и свалитесь в лихорадочный бред, перед бароном буду отвечать я. Вы понимаете это?

– Вы... вы...- Анию аж трясло то ли от возмущения, то ли от мокрой одежды знобило, она злилась, злилась на него.- Вы мне нужны! Я не могу одна пойти в город, мне нужен тот, кто будет меня сопровождать. Понимаете вы это? Я приказываю вам! Если вы не хотите сами... Я приказываю вам, слышите?

Но этот дерзкий оруженосец только посмотрел на неё снизу вверх и спокойно ответил:

– Я служу не вам, а вашему мужу, скажите "спасибо", что я ещё привёз вас сюда, а не отправил ещё в Дарнте.

– Что? Да как вы смеете?- Голос Ании в миг стал сиплым, неузнаваемым.

– Ладно.- Эрвин поднялся с широкой скамьи у стены.- Вы - взрослый человек, давайте трезво смотреть на вещи. Вы не правы. Сейчас вы уставшая, измученная женщина, вы переживаете за своего ребёнка, я это прекрасно понимаю...- Она резко перебила его:

– Не понимаете! У вас есть дети?

Эрвин устало моргнул, понимая, что разговор поворачивается в другое русло, вздохнул.

– Нет, у меня нет детей...

– Поэтому вы никогда и не поймёте меня. Вы - не мать, вы даже не отец, вы сейчас переживаете только за себя, любимого, вот и всё!

– Нет, я переживаю и за вас...

– Неправда!

– Правда!

– Да что мы спорим?- Ания всердцах всплеснула руками.- Ну, почему, почему вы такой?

Эрвин ничего не ответил ей, просто вздохнул, помолчал и заговорил про другое, спокойно, рассудительно:

– Разденьтесь, обсушитесь, поужинайте, поспите, до утра осталось уже меньше, чем было, когда мы приехали, а утром мы найдём вашу церковь, и вы будете молиться столько, сколько захотите. Пожалуйста.

Ания глядела ему в лицо и чувствовала, как сами собой стискиваются зубы, ногти сомкнутых пальцев впиваются в ладони, собираясь в бессильные кулаки.

– Хорошо. Отдыхайте. Спите, ешьте, я найду кого-нибудь другого, того, кто проводит меня...- прошептала в тихой ярости.- Но учтите, я никогда вам этого не прощу...

Она вышла, хлопнув дверью, шла по лестнице, ругая подлого сквайра через зубы, сыпала на его голову проклятья, забыв о том, что приехала сюда молиться, просить о жизни, о здоровье близкого человека. Но разве могло сейчас хоть что-то её переубедить?

Спустившись в зал, Ания остановилась и принялась внимательно рассматривать лица всех посетителей мужского пола. Ей нужен был только один, тот, кому можно было бы довериться, кого можно было бы попросить проводить её.

Группа торговцев, уже знакомых по общей дороге, за одним столиком, семейная пара в возрасте, несколько молодых людей сомнительной наружности... Ну не их же просить? О, Боже...

Она подошла к стойке хозяина и спросила:

– У вас есть человек, который мог бы меня проводить в город? Я заплачу, у меня есть деньги.

– Сейчас все спят, может быть, утром,- отмахнулся от неё хозяин постоялого двора.- Ложитесь и вы. Сейчас народ поужинает, и я закрою дверь и погашу свет.- Смерил Анию хмурым взглядом из-под густых седых бровей.

– Мне надо сейчас, я не могу ждать. Пожалуйста, разбудите кого-нибудь из своих людей. Я заплачу ему...

В разговор вмешался один из молодых людей за столиком:

– А может быть, красавицы, ты мне заплатишь? Зачем кого-то будить?- Ания обернулась и тут же натолкнулась на говорившего. Он уже стоял у неё за спиной, а когда она обернулась, ладони его вдруг сомкнулись у неё на талии, как раз на поясе, где был кожаный мешочек с деньгами.- О, а ты не шутишь, деньги у тебя есть. Ну, тогда пошли? Чего ждать?

Он даже не спросил, куда! Глаза его с хитрым прищуром рассматривали лицо баронессы, и Ания почувствовала, как тревога заставила сердце биться чаще. Нет! Он не будет провожать её, он ограбит её за первым же углом, он убьёт её и заберёт все деньги.

– Слушайте, женщина,- это вмешался хозяин за стойкой,- а как же ваш муж? Вы собираетесь сказать ему, что уходите?

– У нас есть муж?- Вызвавшийся в провожатые тут же сменился в лице, хотя правая ладонь его продолжала лежать на спине Ании. Баронесса передёрнула плечами, стараясь сбросить её.

– Да. У меня есть муж. Уберите руки! Я передумала... Я никуда не пойду! Пустите меня!- Дёрнулась в сторону. От страха, от предотвращения глупой ошибки, которой она чуть-чуть не совершила, её трясло, и тёплая комната с несговорчивым оруженосцем показалась самым желанным местом на свете.- Отойдите!- прошептала грозно через стиснутые зубы, и молодой человек отпустил её.

Ания тут же бросилась вверх по лестнице. Вот же дура! Ты сама не понимаешь, куда ты только что чуть не вляпалась. О, Боже Милосердный, да что же это творится?.. Это всё он, он виноват! Если бы он согласился проводить меня... Если бы он... Конечно, он виноват во всём!

Она влетела в комнату и тут же увидела его. Он стоял к ней спиной уже без одежды, завёрнутый в одеяло, и взгляд Ании упёрся в его обнажённую спину. Одеяло сползло до пояса, открывая лопатки, желобок позвоночника и... шрам. Шрам как от ранения! От ранения в спину! Она поняла это в считанные доли секунды, и её понесло, нервное напряжение, пережитый страх требовали выхода, и Ания уже не могла сдерживать себя.

– Ну, конечно, кого я прошу? Вы же трус! Самый настоящий трус! В каком бою и где вы так быстро улепётывали, что подставили спину? Да какой из вас рыцарь? Жалкий трус...

Эрвин сразу же всё понял и резким движением набросил на плечо край одеяла, стянул на груди так сильно, что побелели костяшки пальцев. Шрамом на спине не будешь хвастаться, а тем более перед женщиной. Ллоис знала о нём, ведь она лечила его, но она никогда не позволяла себе даже улыбки, не то что...

Он резко обернулся и встретил насмешливый взгляд баронессы, изогнутые в презрительной ухмылке губы.