На вершине власти

– Ну – готово?

– Готово, товарищ министр.

– Говори же!

Его глаза горели сейчас дьявольским азартом.

– Отпечатки пальцев принадлежат совершенно разным людям.

– О-а-а!! – взвыл Бахир, и в этом зверином вопле смешались и восторг сбывшихся ожиданий и предчувствие близкой крови.

Он обернулся к адъютанту:

– Люди?

– Готовы.

– Выдать боеприпасы!

– Есть!

– Погрузить в машины!

– Слушаюсь!

Эксперт выкатывал глаза, ничего не понимая. Бахир жестом удалил его из кабинета. Адъютант пожирал министра взглядом ожидая дальнейших распоряжений, или, по меньшей мере, разъяснений, но полковник хотя его и распирало желание поделиться своим фантастическим открытием, сдерживал себя потому что знал по опыту натасканные на кровавую работу люди должны до последней секунды оставаться в неведении. Тогда они готовы на все, у них нет времени на раздумья, команда – вперед! – и они срываются с цепи и раздирают врага клыками.

– Выступаем через десять минут! – крикнул Бахир, и адъютант исчез, словно облако сигаретно го дыма.

Но где сейчас Фархад? Не перехитрил ли его старый лис? Бахир поежился. Как знать, может, отсиживается в бункере, и едва Бахир сделает первый шаг – ударит в спину. Полковник вскочил, сбрасывая охватившее на миг предательское оцепенение, рванул из сейфа короткоствольный автомат. Прочь сомнения, отступать некуда. Спасение – в стремительности действий, только так можно сохранить голову. Даже если Фархад действительно прячется где-то – отыщется рано или поздно. Этого, который во дворце, – к стенке, и после казни объявить самозванцем. Обязанности президента страны временно принять на себя, и все это – в течение буквально часа. И если настоящий Фархад выползет из норы, получит пулю под гул всеобщего замешательства.

Хомутов из приемной не уходил, ему не хотелось сейчас оставаться в одиночестве. Хусеми деловито перебирал бумаги на столе, и в привычной узнаваемости его жестов Хомутов старался обрести спокойствие. Неловко потоптавшись, он в конце концов направился в кабинет. Прикрыл дверь и прямо перед собой увидел Амиру. Это было так неожиданно, что в первый миг он опешил, а Амира выпрямилась как пружина потому что перед тем стояла, склонившись над президентским столом. В ее глазах Хомутов прочитал такое, отчего в мгновение ока у него пересохло в горле.

– Ты что здесь делаешь?

Амира рывком вскинула руку и он увидел пистолет, тот самый, личное оружие товарища Фархада.

Хомутов со свистом выдохнул воздух Черный зрачок смотрел ему в глаза.

– Аллах помогал мне все эти дни, сказала Амира, и голос ее был тих и страшен По его воле я пришла сюда – чтобы казнить тебя.

Хомутов протестующе замотал головой, но Амира не дала сказать ему ни слова. Она продолжала, не повышая голоса.

– В тебе – все зло мира! И уйти из мира оно может только с тобой. Мои друзья погибли, но видишь, я – здесь, и я выполню волю Всевышнего.

Она медленно приближалась, ковер скрадывал звук ее шагов. Хомутов мог бы остановить ее, наверное, но он был так потрясен, что не мог пошевелиться, и только когда ствол пистолета уперся в его горло, задирая подбородок, сдавленно проговорил:

– Я не Фархад! Умоляю, выслушай меня! Я сейчас все объясню, – словно эта девушка могла ему поверить.

Ее глаза говорили одно – любые слова бесполезны. Хомутов сделал движение, чтобы отступить на шаг, но в следующий миг Амира нажала на спусковой крючок.

92

– Что-то происходит в Хедаре, – Агафонов сцепил пальцы и хрустнул ими. – У вас есть какая-нибудь информация?

Овчаренко, сидевший напротив, пожал плечами.

– Все то же прошлой ночью на улицах замечены танки, однако к утру их поспешно вывели из города.

Посол вяло пошевелил кистью, давая понять, что это для него никакая не новость, он ожидал чего-то другого.

– Я сегодня утром связывался с Москвой, – сказал он. – Докладывал обстановку.

Овчаренко тоже успел сбросить информацию своему московскому начальству, но промолчал об этом.

– Я думаю, что все это нацелено против Фархада, – продолжал посол, поглядывая на Овчаренко и пытаясь определить, что тот думает по этому поводу.

– Не исключено.

– Но – кто? Министр обороны? Кто-то еще из высшего руководства?

– Узнаем в ближайшее время, если болтовня насчет готовящегося переворота не дымовая завеса.

– Так, по-вашему, это Бахир? – Агафонов становился настойчив.

Ему казалось, что Овчаренко знает что-то, но упрямо молчит, и тем самым его, посла великой державы, ставит в глупейшее положение. Старый прием – не делиться информацией, чтобы успеть нахватать очки. Он уже хотел было сказать, что они делают общее дело, и о каком соперничестве может идти речь, но прикусил язык – оба они далеко не мальчики.

– Я думаю, не следует излишне волноваться, – лениво проговорил Овчаренко. – Фархад за последнее время для многих стал неудобен. Оно, быть может, и к лучшему, если он действительно уйдет со сцены.

– Но кто придет на смену? – всполошился Агафонов. – Новый человек – всегда новый курс.

– В странах, подобных Джебраю, это не новый курс, а создание видимости такового, – уточнил Овчаренко. – Маленькая страна не выживет в одиночку, ей нужен покровитель – и мы вот они, всегда наготове.

– Кроме нас, существуют еще и Штаты. И если то, что готовится, – дело рук Бахира…

– И что же тогда?

– Джебрай качнется в сторону Запада.

– Бахир слетит со своего поста через пару недель.

– Вы как-то чересчур в этом уверены.

– Еще бы. Большинство офицеров джебрайской армии проходили обучение в Союзе. Вся элита службы безопасности заканчивала спецшколы КГБ. И если Бахир вдруг повернет не туда, куда следует, безусловно отыщется группа патриотов, которые…

Овчаренко оборвал фразу, поглядывая на посла почти насмешливо. Он думал сейчас о том, что этот человек вряд ли теперь удержится на своем месте. Уйдет Фархад – и Агафонова отзовут, пришлют в Хедар нового главу миссии. Такое практикуется. По чести сказать, давно пора – Агафонов не ориентируется в происходящем, утратил контроль над ситуацией, паникует. А тем временем военный аэродром в Бергаше уже принимает один за другим борты, перебрасывающие в Джебрай два батальона десантников из Подмосковья. С помощью технических служб уже прервана связь Джебрая с внешним миром, переведены на режим особого положения соответствующие подразделения.