На волнах Приморья

Что же было теперь? Теперь она хотела вырваться и из этого подозрительного, во всех отношениях, пристанища, считая его опасным. Она копила деньги, готовилась получить образование и стать, наконец, хозяйкой самой себе.

Дверь стукнула. Музыка играла тихо и девушка без труда услышала этот звук, замирая в ожидании хлопков падающих туфлей. Она знала это. У пришедшего мужчины была дурацкая привычка снимать обувь, не нагибаясь, а поочередно поднимая ноги. Конечно, обувь падала с пяток вниз, не раз заставляя девушку вздрагивать. Вот и первый хлопок… вот и второй… еще секунда и в гостиную войдет спортивного вида высокий мужчина со щербатым, вытянутым лицом – хмурый, холодный, эгоистичный и требовательный, правда все его требования всегда были в приделах выполнимого и, как правило, вознаграждались щедро.

Дотянувшись до столика перед диваном, девушка схватила журнал и закрылась им, а в комнату, в темной рубашке и брюках, с широкой грудью и расправленными плечами тихо прокрался хозяин, останавливая пытливый взгляд на женской фигуре. Журнал слегка опустился вниз и строгие, выразительные глаза, поверх нечитанных страниц, были представлены вошедшему человеку. Молодые люди посмотрели друг на друга и отвернулись – она в телевизор, он в окно – и еще какое-то мгновение оставались безмолвны – он, замерев у окна, она, продолжая сидеть на диване. Лишь музыка, мерцание экрана, а теперь еще и цветная обложка журнала привносили хоть какой-то живой колорит в этот унылый черно-белый склеп.

– Ты как Наполеон³, Кристина, делаешь несколько дел, – не оборачиваясь в комнату, наконец, произнес молодой человек. – Слушаешь, смотришь, читаешь.

– Цезарь⁴, – поправила девушка, отбрасывая журнал, – Цезарь одновременно мог делать до семи дел.

– Университет тебе явно на пользу, – саркастически пролепетал собеседник. – Пересдача на следующей неделе или до осени оставишь?

– Я все сдала, – лаконично выплюнула девушка и только теперь уставилась на спину собеседника, будто ожидая одобрения.

– Сдала – хорошо, значит надо отметить… – рассудил молодой человек, разворачиваясь и цепляя женский взгляд. – Мы ведь больше не в ссоре?

– А мы разве… гм, ну да… – Кристина запнулась, но продолжила, силясь не заканчивать собственное возражение: – Все равно сегодня встреча в клубе, там и отметим.

– Не получится.

– Почему же?

– Я поеду с Михой.

– Как это? Сегодня вечер, посвященный памяти Цоя⁵. Туда и Вета собиралась.

– Она тоже не поедет.

– И что я буду делать?

– Что хочешь. Но когда я вернусь, ты будешь дома, и не будешь спать. Сегодня пятый день, как ты морозишься. Или мы живем вместе или иди к черту.

– Четвертый день, Герман.

– Тебя там еще и считать научили, – Молодой человек глухо засмеялся, будто смех его не собирался выходить наружу, а застрял вместе с воздухом в горле.

Девушка надулась, вновь отворачиваясь к телевизору.

– Не выпячивай губы, как маленькая, обо всем можно договориться! Сегодня нельзя, завтра у меня дела, значит, отметим в воскресенье.

– В воскресенье я буду отмечать с группой.

– Со своими всезнайками? С чего вдруг? – удивился Герман. – Никогда раньше ты с ними не тусила…

– Раньше ты не был таким козлом!!! – неожиданно выкрикнула Кристина, вспыхивая лицом и, опустив ногу, сложила на груди руки.

На лице собеседника проступила улыбка, едкая и противная до тошноты.

– Ты какая-то нервная стала в последние дни, – спокойно констатировал он. – У тебя месячные что ли?

– Да пошел ты, – тихо проворчала девушка.

– Пойду на кухню. Есть хочется. Ты будешь?

– Нет.

Засвистав какую-то апокалиптическую мелодию, молодой человек исчез, и девушка тут же потянулась за пультом, чтобы прибавить звук телевизора. Музыка к этому моменту смолкла, а уставшая стереосистема остановила диск.

"Четыре дня, но лишь сегодня я услышала претензии", – думала Кристина. – "С тобою спишь – ты изменяешь, проклятый, а здесь такой удачный повод! И обвинить не смогу, мол, сама виновата… Сволочь, надоел до чертиков, а деться некуда, остается терпеть. Так и терпи, несчастная, и занимайся делами! Пусть их больше станет, но и денег больше. Еще один год! Сбегу, уеду в Петербург или Сочи, куплю себе квартирку, устроюсь работать и здравствуй честный путь, здравствуй уважение и признание! Я быстро очищусь от грязи, даже вспоминать не буду".

Пока девушка рассуждала, большой палец руки, лежавший на дистанционном пульте, все время перебирал каналы, не на чем не останавливаясь. Да и не хотелось ничего смотреть, ни фильмов, ни передач, ни шоу; не мог телевизор отвлечь от терзающих мыслей, а лишь усиливал злобу и нервы дергал, подливая масла в огонь. Чужая жизнь и выдуманные истории, зачем ей на это смотреть?

Вдруг с кухни донесся звон разбитого стекла. Кристина торопливо поднялась с дивана, пошла на звук и увидела Германа, жарящего что-то на сковородке. Под ногами лежали осколки и яичная скорлупа.

– Сегодня скверный день, – произнес молодой человек, – так все и валится из рук.

– Я заметила, – ввернула Кристина, останавливаясь в дверях. – Перемена погоды.

– Во-во, – согласился Герман, одарив девушку покровительственным взглядом, в тот же миг сменившимся надменным. – Чего уставилась? Они сами по углам не разбегутся. Возьми и подмети!

Кристина молча выполнила команду и, вооружившись совком и веником, жестом попросила отойти от плиты. Герман с грохотом выдвинул табурет из-под тяжелого железного стола, сел и, опершись локтями в колени, положил голову на кулаки, принявшись наблюдать за мельтешащими перед носом джинсовыми шортами.

– Ну, хватит, чисто, отваливай, – бросил молодой человек, грубо шлепая ладонью по женской ягодице.

Кристина, давно привыкшая к такому обращению, не возмутилась, а лишь поменялась с ним местами, да спросила:

– Зачем ты жаришь мясо, у нас ведь есть котлеты?

– Думал, ты их стрескала в обед.

– Мне супа хватило.

– Это было часов пять назад, а сейчас время ужинать.

– Не хочется, – со вздохом ответила девушка, почесывая колено.

– Тогда это все мне, – объявил молодой человек, перекладывая здоровенный кусок бифштекса на тарелку с ранее приготовленной яичницей.

– Пять яиц? А не лопнешь?

– Хотел с тобою поделиться, но теперь специально ничего не оставлю.

– У меня есть котлеты.

Герман закивал, с похожим скрежетом выдвинул еще один табурет, грузно опустился и принялся есть, предупреждая, чтобы Кристина не смотрела, а то от ее недоброжелательного взгляда у него кусок в горло не лезет. Девушка демонстративно отвернулась к окну, вновь надулась и принялась рассматривать собственные руки, ухоженные, но не изнеженные, как могло бы показаться на первый взгляд.