На землях рассвета

Но был и ещё один выход: вернутся вспять, до самого дна и начать все сначала. Создать чистую реальность, в которой никто не сможет путешествовать во времени… и в которой не будет пространственных воронок, разрывов. Тогда окажется, что ничего не случилось и никто не сможет и вспомнить о каком-то Всеобъемлющем Прорыве…

И все павшие от руки Мроо — равно как и их врагов — будут жить вновь. А вот сам он умрет — такого напряжения никому не выдержать.

Если бы он дал себе труд подумать, он бы, возможно, нашел лучшее решение. Но он не хотел думать. Всё, что он хотел — это создать Реальность, где не будут никого убивать. Поэтому Лэйми вцепился в ту, гибельную часть Реальности и потянул со всей вновь обретенной чудовищной силой. Ткань мироздания подалась. Когда две его части разошлись, по ним пробежала рябь, причудливые водовороты, волны, исправляя то, что было разрушено и возвращая то, что ушло. И Лэйми не заметил, как его тело обратилось в неосязаемый пепел. Он уже был в том бескрайнем океане света, где вечно пребудет среди великолепия и чудес.

Глава 14 Империя жизни

Хониар, Джангр, 210-й год Зеркала Мира, реальность

1.

Тяжелый гром сотряс подземелье, пол комнаты качнулся и поплыл. Лэйми испуганно вскинулся, поежившись от холода. Одеяло свалилось с его плеч. В последние месяцы землетрясения случались всё чаще: недвусмысленные предупреждения о том, что срок службы Генератора подходит к концу. Он собрал разлетевшиеся листы рукописи в аккуратную стопку и задумался.

В свое время эта странная история явилась к нему целиком, хотя он изрядно намучился, воплощая её образы в слова. Это был сон, но сон совершенно реальный: между миром, придуманным им, и данным ему миром не нашлось принципиальных отличий. Переживания его героя по сути ничем не отличались от его собственных и Лэйми был, хотя и бессознательно, уверен, что всё это произошло наяву, в какой-то другой Реальности, изменившейся и сгинувшей, словно сон мироздания.

Он помотал головой. Вот уже два дня, как Хониарская Сеть была мертва. Она перестала работать и за эти два дня никто не починил её. Вначале он не обращал на это внимания, но теперь его охватил страх. В любые времена и в любом обществе одиночка существовал только наполовину, как призрак, способный сгинуть без следа.

Одевшись, Лэйми стал собирать вещи. Кроме него здесь уже не было жителей и оставаться в Муравейнике стало небезопасно: наружная дверь запиралась надежно, но ТЕ легко могли устроить засаду сразу за ней. Пока этого не случалось, но Лэйми не хотел испытывать судьбу.

Всё, к чему он был привязан, вошло в одну наплечную сумку. Остальное… да черт с ним! За двести лет в его «жилой» накопилось порядочно барахла. Подаренные ему безделушки, одежда, книги — собрание любимейших его историй… Чтобы вывезти все это, пришлось бы искать грузовик, — но зачем это ему? Книги он знал наизусть, в остальном было мало толку. Прощаясь со своим жилищем, Лэйми сел на выступ возле входа и задумался.

Уже десять лет прошло со времени его первой, трагической вылазки за Зеркало — а там, снаружи, все пятьдесят. Охэйо не стал держать свое открытие в тайне и оно потрясло Хониар. Толпы любопытных хлынули наружу. Потом кто-то попробовал вынести из-под Зеркала несколько тел тех, кто окаменел, не сумев приспособиться к нему.

Едва оказавшись вне Зеркала, эти люди… ожили. Их жизненные процессы возобновились с той точки, на которой были остановлены. Словно и не было этих двухсот — или тысячи — лет. И это, по сути, уничтожило мир Лэйми.

Четыре миллиона людей, погребенных в городских катакомбах, обрели новую жизнь. Империя Джангра возродилась. А жители Хониара последовали за своими родителями. Туда, к настоящей жизни, в бескрайний мир, где у них могли быть дети. Уходя, они уносили с собой всё, что было им дорого, и всё, что могло пригодиться в их многотрудном обустройстве и мир Зеркала опустел. Теперь это была пустая скорлупа, давно исполнившая свое предназначение. Охэйо предупреждал, что ушедшие не смогут вернуться: месяцев через пять, когда возобновившийся обмен веществ вымоет из их тел измененные Зеркалом атомы, его мир станет для них так же непригоден, как и для их родителей. В ответ он слышал: «Да разве здесь — жизнь? А вот там…»

Из тех, кто покинул Зеркало, теперь было живо не больше половины. Но вот детей у них было уже несколько сот тысяч и население новосозданной Империи Джангра достигло двадцати миллионов человек…

Охэйо мог быть очень доволен: только благодаря ему человеческий род — и внутри Зеркала и вне его — избежал окончательной деградации. Война с Братством, правда, оказалась неожиданно долгой и упорной, но в конце концов враг был повержен. И оказалось, что годы, прошедшие после войны с Мроо, не были безвозвратно потеряны. Новая техника, новая культура и громадный девственный мир. Что ещё надо для счастья?

Только всё это — не для него.

Не оглядываясь, Лэйми выполз из комнаты, закрыл люк. Свет он не стал выключать — пусть горит для покинутых им грез…

В главном коридоре Муравейника сероватым налетом лежала пыль. Многие лампы уже не горели и в глубине туннеля сгущались странные, недобрые тени. Вестибюль тоже был пуст — лишь возле наружной двери сиротливо стояли его сандалии. Лэйми долго прислушивался, прежде чем открыть её броневую плиту.

Снаружи, в шахте, никого не оказалось. Он наглухо запер дверь, потом надел ваджру и заварил все её стыки — ему не хотелось, чтобы его дом стал прибежищем ТЕХ.

Поднявшись на балкон вытяжной башни, Лэйми замер, напряженно осматриваясь. Ничего, казалось бы, не изменилось, — только окна в окружающих пустырь домах уже не горели.

Спустившись, он вдруг почувствовал страх — под низкими кронами висел какой-то тревожный, просвечивающий полумрак. Лэйми быстро, оглядываясь, пошел по тропинке, прислушиваясь к каждому шороху. Их было гораздо больше, чем обычно. Ему даже начало казаться, что за ним кто-то следит. Рывком обернувшись, он заметил метнувшуюся в заросли фигуру. Вроде бы человеческую. Если так, то он убрался из дома поистине вовремя…

У него не было блика и он побежал, стараясь выбраться побыстрее на свет. Лэйми надеялся, что изрядная дистанция между ним и преследователем не позволит ТОМУ его догнать.

Выбежав к своему скутеру, он с облегчением перевел дух. Машина была на месте и цела — единственная на этой большой стоянке. Он запихнул сумку и сандалии в багажник, сел… и в этот миг увидел совсем рядом человека. Точнее то, что когда-то БЫЛО человеком — голые грязные плечи, спутанные волосы и совершенно белые глаза — но не от природы, а от ненависти. Он вскинул ваджру и всадил в тварь полный заряд. ТОГО отбросило в кусты, словно пустышку… но здесь, под Зеркалом, такое оружие могло дать отсрочку едва в несколько секунд. Лэйми торопливо включил скутер и на предельной скорости повел его по улице.

На перекрестке он повернул к Библиотеке, надеясь отыскать там оставшихся и найти место в их компании. Темных дворов Лэйми избегал — теперь он не решался соваться в них даже на скутере. В последние месяцы там всё чаще появлялись ловушки — очень странные, но изощренные и смертельно опасные.

Площадь перед Библиотекой встретила его пустотой. Ни одного скутера. В самом здании все окна темны, громадные стекла в двойных запертых дверях — разбиты.

Лэйми не решился спешиться. В принципе, уклон лестницы был слишком крут для скутера, но, разогнавшись, он с ходу поднял машину к порталу, через разбитые двери направил её в вестибюль, остановил и прислушался.