Начальник Америки

— Тут рядом есть неплохое местечко, — я показал рукой через окно. — Ресторан вон в той гостинице. Не пожалеете, даю слово.

— Ресторан?

— Да. Так мы на французский манер называем обеденный зал. И кстати ваши люди, наверное, тоже проголодались. Выдайте им по двугривенному, а я покажу, как добраться до обжорного ряда. Ну, ряд — это сильно сказано, но пельменный балаган там имеется.

— Будь по-вашему, — согласился капитан.

Он подозвал к себе бородатого десятника, пятидесятилетнего на вид мужика, и выдал ему четыре полтинника. Четыре русских полтинника, разумеется.

— Пройдёте вот этой вот улицей до перекрестка, там свернете направо и дойдете до самых торговых рядов, — показал я. — В угловом доме на первом этаже пельменная. Собственно и не балаган даже, а нормальный трактир. А на вывеске большой пельмень нарисован. Не ошибетесь.

— Водочку нальют там? — тихо, чтобы не расслышал начальник, спросил десятник.

— Отчего нет? Хлебного вина, или виски по здешнему. Правда, на ваши деньги немного выйдет.

— Найдём и ещё, — казак подмигнул мне словно сообщнику.

Видимо капитан не баловал своих парней выпивкой. Неужели любитель спускать с подчинённых три шкуры?

Казаки шумной толпой отправились к Ярмарке, Царёв вызвался караулить пожитки и казну, а мы по просьбе капитана немного прогулялись по набережным и прилегающим улицам, чтобы размять на суше ноги и нагулять аппетит. День был в разгаре и город предстал перед гостем во всей красе. Мостовые, аккуратные тротуары, хорошо одетые горожане, пролетки и ломовые извозчики. По сторонам побеленные фасады со стеклянными витринами. Многие устраивали лавку на первом этаже — место-то бойкое. По первоначальному плану между домами оставалось пространство, но постепенно его застроили, оставив лишь низкие арки для прохода на задний двор к флигелям и сараям. В результате центральные улицы утратили раздолье фронтира и стали похожи на европейские, где здания лепились одно к другому.

— Всё же не пойму, как удалось в таком месте выстроить каменный город, — заметил капитан, когда мы вернулись к «Императрице».

— Жители сами его построили, — пожал я плечами. — Вы даже не представляете, на что способны люди, если…

Я хотел завести старую песню про свободу и инициативу, но оборвал себя, рассудив, что с казенным человеком такие разговоры будут не уместны.

— Сами? — усомнился он. — А стекло, кирпич, чугунное литьё?

— Построили печи, намяли глины, сформовали, обожгли, в других печах плавили стекло и железную руду. Дело-то нехитрое.

Атриум «Императрицы» произвел на гостя впечатление не меньшее, чем город. На входе нас встретил человек с кувшином горячей воды, полотенцами и мылом с запахом яблок. Пока мы мыли руки над медным тазиком, прибыл Архипов. Хозяином лучшего в городе заведения он стал совсем недавно, после приватизации, но до этого превосходно справлялся с делом в качестве приказчика.

Часть атриума была застеклена. Металлические арки стянутые тросиками отчасти напоминали конструкции инженера Шухова, отчасти мостовые фермы. Не имея возможности осуществить точный расчёт, Лешка перестраховался и разделил крышу на несколько крупных секций, так что конструкция выглядела не столь ажурной, как могла бы быть. С другой стороны, небольшая высота строений давала лучший доступ дневному свету.

Пока Тропинин смонтировал лишь две фермы, перекрыв половину дворика. Нужный нам столик как раз находился в этой половине. Он располагался между Афродитой,, и жаровней, на которой готовили мясо. Здесь, под прикрытием растущих в кадках пальм, фикусов, лимонных деревьев, калифорнийских кипарисов, так похожих на бонсай, обычно сиживали мы с Лёшкой, вспоминая старые добрые деньки будущего. Под стеклянной крышей растения чувствовали себя отлично даже в холода, и патио понемногу превращалось в зимний сад.

Архипов вызвался проводить нас к столику. Мы задержались у фонтана, чтобы Колычев смог разглядеть нашу фишку — мраморную скульптуру Афродиты, выходящей из воды. Конечно это было современное произведение, созданное по античным мотивам. Зато с руками и ногами. Колычев хмыкнул, но оставил украшение без комментариев. У дальневосточных старожилов и крестьян из центральной России статуя вызывала куда больше эмоций. Вот что значит человек из столицы.

— Желаете выпить для пробуждения аппетита? — спросил Архипов, рассадив нас по креслам.

Пока капитан разглядывал конструкцию крыши над головой, я нарочито равнодушно поинтересовался:

— Что есть сегодня из аперитивов?

— Мадера, портвейн, херес.

— Пожалуй, портвейн, — сказал я. — Вы как?

Капитан отвлекся от осмотра и кивнул.

— К сожалению местного вина пока нет, — пояснил я. — Приходится завозить крепленое из Европы. Мы уже заложили виноградники на южном берегу Острова и в Калифорнии, в следующем году собираемся попробовать на одном из Гавайских островов. Но в этих местах никто никогда не возделывал виноград. Поэтому мы пробуем так и эдак. Разбиваем участки в разных почвах на разных склонах, добавляем галечник, ракушку, черный песок. Лет через десять-двадцать станет ясно, какие условия каким сортам лучше подходят. Вот тогда виноделие пойдет в рост.

Хозяин меньше чем через минуту принёс кувшин с вином и два хрустальных бокала. Налил в них до половины, поставил кувшин на стол и стал неспешно называть блюда. Видимо решил утопить нас в слюне — вычурных французских имен кушанья пока не получили, поэтому презентовались простым перечислением входящих в них компонентов со способами готовки. Сколько раз говорил Архипову, что следует заказать в типографии прейскурант и винную карту. Кстати и портвейн я просил его не подавать ледяным сразу из погреба. Мелкие недочеты стали следствием отсутствия конкуренции в элитном сегменте общепита.

Я поболтал вино в бокале, подогревая его и давая немного выдохнуться. Затем сделал первый глоток и, остановив жестом хозяина, предложил капитану:

— Могу посоветовать гавайскую свинину с овощами. Свиней на островах откармливают на кокосовой мякоти и патоке, она просто чудесна. А овощи совсем не такие, к каким мы привыкли. Картофель сладкий, а бананы напротив пресные. Наши-то ребята, что там поселились, неохотно такое сажают. Подозрительные они. Так что меняем у гавайских туземцев на доску, на стекло, на медь.

— Давайте свинину, — согласился капитан.

— На первое суп, бульон? — спросил хозяин. — Имеется уха, борщ и гороховый.

— Пожалуй первое будет лишним, — сказал я. — Свинина достаточно жирная и сытная, а у меня еще много дел.

Колычев чуть наклонил голову в сторону, как бы оценивая мои гипотетические дела и сравнивая их с собственными, потом кивнул. Хозяин умчался готовить, а я, сделав ещё один глоток портвейна, похвастал:

— Мы здесь стараемся питаться разнообразно. И бедные и богатые. Выращиваем и привозим отовсюду всевозможные фрукты, зелень, бобы, зерно, а также мясо, птицу, рыбу и черепокожих многих пород. Разнообразие питания защищает от болезней, а движение товаров даёт заработать людям. Кроме того, таким образом мы застрахованы от неурожая. Даже если случится засуха или наводнение в одном месте, другое даст всё нужное для пропитания людей. А море позволяет быстро и дешево доставить продукты до места.