Начало нас
Шрифт:
— Тебе обязательно быть таким придурком?
Я закатываю глаза.
— Это часть очарования.
Она кривит губы, надув губы, а затем издает самый фальшивый смешок, который я когда-либо слышал. Господи, у меня из ушей пойдет кровь, если я еще раз услышу ее смех.
— Мне говорили, что ты мудак, но я хотела убедиться в этом сама.
Да, это та же история. Ко мне стекаются девушки, желая получить кусочек Колтона Беннета, чтобы они могли вернуться и посплетничать со своими друзьями. Иногда мне нравится их баловать. Но только потому, что я не хочу, чтобы кто-то портил мою репутацию.
Эмили
Она издает стон, который звучит прямо из порно-видео. Но, честно говоря, я видел порно лучше. Эмили неряшливая и неопытная, а ее способности сосать член не на должном уровне. Бля, сегодняшняя ночь была неудачной.
Каким-то образом я нахожу свое освобождение, и она сопротивляется кляпу. Я затягиваюсь косяком и смотрю на ночное небо, пока она добирается до места, вытирая рот тыльной стороной ладони. Я молчу, думая, что в конце концов она поймет, что я больше не заинтересован, и уйдет.
Но Эмили понятия не имеет.
Она прижимается грудью к моей груди, и я морщу нос от сильного аромата духов. Когда я не делаю попытки прикоснуться к ней, она хмурится. Эмили лезет под свое мини-платье, и тогда я чувствую, как она шевелится, пытаясь снять трусики.
— Ладно, — тяну я, стараясь сохранить легкий тон. Но во рту у меня пересохло, а легкие, кажется, проваливаются в стенки грудной клетки. — Спасибо, увидимся.
Она делает паузу, ее глаза расширяются.
— Прошу прощения? Я думала, мы собираемся…
Ну, ты неправильно подумала.
Я не занимаюсь сексом, но опять же, никто не знает этой правды. Даже Мэддокс.
Я ненавижу, когда меня трогают, хотя стараюсь вести себя так, будто меня это не беспокоит. Моя репутация под угрозой, и я не могу допустить, чтобы мои товарищи по команде знали правду, почему … я ненавижу, когда меня трогают.
Есть имидж, который нужно поддерживать, и девушки, которых нужно ублажать.
Единственный раз, когда я могу позволить какой-то случайной цыпочке рядом со мной… по-настоящему прикоснуться ко мне, это когда я либо пьян, либо достаточно под кайфом, чтобы не чувствовать их. Как прямо сейчас.
Я думаю… каким-то образом Сиенна сломала что-то внутри меня. Дело не в том, что она контролирует мое удовольствие — скорее, у нее есть власть контролировать мой разум.
И это меня бесит.
Я ненавижу ее… и ненавижу то, во что она меня превратила.
Я беру Эмили за подбородок.
— Ты вернешься туда и расскажешь своим друзьям, как тебе было весело. И я расскажу своим приятелям, насколько хороши твои способности сосать член, да?
Ее румянец
становится глубже, и она с готовностью кивает. Да, легко. Просто похвали их немного, и они станут готовыми в твоих руках. Эмили ускользает, и я судорожно выдыхаю.Проведя пальцами по волосам, я смотрю на темное небо. Блядь.
***
Я ковыляю по коридору, пытаясь добраться до спальни, прежде чем потерять сознание. Но шум из комнаты брата заставил меня остановиться. Я слышу грохот, а затем разочарованное рычание. Сделав неуверенный шаг в сторону его спальни, я внимательно прислушиваюсь. Раздается еще один удар, и я в панике кидаюсь вперед. Его дверь полузакрыта, и я толкаю ее.
У меня перехватывает дыхание, когда я вижу катастрофическое состояние его комнаты и вижу, что он ходит взад и вперед. Он перевернул это место с ног на голову. В замешательстве я наблюдаю, как он роется в своих ящиках, прежде чем захлопнуть их, а затем снова вернуться к ним.
— Коул? — спрашиваю я, делая шаг к нему.
При звуке моего голоса он отдергивается и поворачивается ко мне лицом. Его глаза налиты кровью, а выражение лица болезненное.
— Коул, что происходит? В чем дело?
— Ты их забрал, — резко обвиняет он, прищурившись на меня. — Мои чертовы таблетки, ты их забрал!
Мои брови хмурятся.
— Мы согласились на это, не так ли? Я прячу твои таблетки, и ты можешь спросить меня, действительно ли они тебе нужны. Нельзя просто небрежно продолжать принимать эти обезболивающие.
— Больно, — ревет он. — Ты не понимаешь!
Он говорит о своей ноге.
— Больше не должно быть больно, Коул. — Я вздыхаю, проводя рукой по лицу. Черт возьми, я устал. — Доктора…
— Они ни черта не знают. — Все его тело трясется. — Я все еще чувствую боль, Колтон. Я не могу, черт возьми, ходить! И я не могу спать без обезболивающих.
Он падает на кровать и закрывает лицо руками, издавая сдавленный звук в глубине горла.
— Я просто хочу поспать, хотя бы одну чертову ночь. Не чувствуя, будто мою ногу отрывают от тела.
Я делаю шаг к нему.
— Коул…
— Я знаю, — говорит он, его голос становится тише. Я слышу всхлипывание. — Я знаю правду, Колтон.
Мое тело замирает, сердце падает в пропасть.
— О чём ты говоришь?
— Я знаю, что она с тобой делает.
Мое дыхание сбивается, и кровь с громким ревом хлещет между ушами. Пол исчезает у меня под ногами, и мой вес падает в темную, бесконечную пропасть. Я падаю... и не останавливаюсь. Мир вращается, и холодный пот покрывает каждый дюйм моего липкого тела.
Стук.
Стук.
Стук.
— Я слышу, как она идет в твою комнату, — задыхается он. — А потом я слышу, как она уходит через некоторое время. Она ни разу не заперла дверь… Я видел ее и тебя.
Он знает…
Коул знает правду.
Его слова, возможно, убили меня, и я стою перед ним — между нами моя ложь и моя правда. Я сжимаю кулаки.
— Ты видел… нас?
Дыши, Колтон. Блядь, дыши.
Коул медленно кивает, не отрывая лица от рук.
— Ты пытаешься защитить меня, я тоже это знаю.