Начало нас

— Ты смотришь.

— Ты тоже это делаешь, — без всякого жара обвиняю я.

— Я делаю это менее очевидным образом.

Я качаю головой, ухмыляясь.

— Ты только так думаешь. Для меня это совершенно очевидно.

— Мне нравится изучать людей. — Грейсон останавливается перед главными воротами и глушит двигатель. Он поворачивается ко мне, опираясь предплечьем на руль. — Ты можешь многое узнать о человеке, когда он не думает, что ты смотришь. Каковы твои оправдания?

Вот черт, попалась. Какое у меня оправдание? Ну...

— Мне просто любопытно.

— Тебе любопытен я? Почему? — Он приподнимает бровь, ожидая моего ответа.

Потому что ты другой… и загадочный.

Потому что ты добрый. Ты заставляешь меня чувствовать себя… тепло. И безопасно.

Потому что я думаю…

— Ты слишком тихий, — говорю я ему вместо этого.

Грейсон смотрит на меня напряженным и задумчивым взглядом. Секунды идут, а он все еще не говорит. Через минуту я сглатываю и нервно прочищаю горло.

— Спасибо за поездку. Увидимся завтра.

Я открываю дверь, но его грубый голос останавливает меня, прежде чем я выхожу из машины.

— Я воспользуюсь твоим любопытством, а не осуждением, Райли. Я предпочитаю это.

— Многие тебя осуждают? — тихо спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Разве у тебя не то же самое?

Его вопрос заставил меня резко вдыхать.

— Да.

Кажется, мы с Грейсоном похожи.

Вот почему он меня видит.

И я думаю… именно поэтому меня к нему тянет.

Я выхожу из машины и закрываю за собой дверь.

— Похоже, будет дождь, так что спасибо, что подвез.

Грейсон просто кивает.

— Нет проблем.

Я смотрю, как он уезжает, и мое сердце сжимается в груди. Я не понимаю, что это за чувство, что оно означает, но почему-то… оно не кажется неправильным.

***

Я издала стон от досады, хлопнула ладонью по кровати, а затем перевернулась на бок. Раньше я не могла сосредоточиться на своем эссе. Поэтому я подумала, что, возможно, чтение очистит мой разум. Но я совершила ошибку, взяв в руки самую грязную книгу, которую когда-либо читала. Лила была права насчет этого орка и ведер спермы.

Итак, теперь боль между моими ногами вернулась, и мое тело сексуально неудовлетворительно. Ух, я ненавижу это! Сколько бы раз я ни пыталась мастурбировать, ничего не получается. Я не могу найти своего освобождения, и после этого чувствую себя опустошенной и неудовлетворенной.

Мой клитор пульсирует и кажется опухшим, когда я протягиваю руку и хватаю подушку. Я зажимаю его между ног, закрываю глаза и покачиваю бедрами вперед и назад. Отчаянно пытаясь облегчить пульсирующую боль.

Зажав руку между бедрами, я откидываю трусики в сторону, и мои пальцы задевают мои складки. Я обнаруживаю, что мой опухший комок прижимается и трется о пучок нервов. Я прижимаюсь к подушке, пытаясь найти подходящий мне ритм.

От трения я почти теряю рассудок, но этого все равно недостаточно. Этого никогда не бывает достаточно. Всегда чего-то не хватает, как будто я гонюсь за тем, чего нет.

Мое тело напрягается, когда я приближаюсь к освобождению, и я прикусываю губу, чувствуя это прямо здесь: напряжение и экстаз.

Вот только я не достигаю пика.

Я никогда этого не делаю.

Секс у меня был всего один раз в жизни. С Джаспером я осталась крайне неудовлетворена, что впоследствии оказалось моим величайшим кошмаром и моим падением. Я сожалею, что потеряла девственность из-за этого засранца. Но теперь, когда я знаю, что такое секс – тот факт, что я попробовала его, и это меня разочаровало, я полна желаний, которые все еще ждут своего удовлетворения.

Как будто мое сексуальное пробуждение осталось нереализованным, и теперь у меня есть ненасытная потребность найти то удовольствие, которого мне не хватало в жизни.

Но, как всегда, мои потребности оборачиваются разочарованием.

Раздраженная и все еще сексуально неудовлетворенная, я отодвигаю подушку между бедер и снова ложусь на спину. Я смотрю в потолок, задумчиво покусывая внутреннюю часть щеки.

— Мне следовало послушаться Лилу и купить тот вибратор, о котором она мне рассказывала, — бормочу я про себя.

Хватаю телефон и собираюсь сделать это, когда поступает звонок. Его имя всплывает на моем экране, и я от удивления чуть не роняю телефон. О Боже, какова вероятность, что Грейсон позвонит сейчас?

Я поспешно принимаю звонок, поднося телефон к уху.

— Привет? — Мой голос скрипучий и хриплый, чем обычно. Я виню в этом тот факт, что я был уже на пороге освобождения. Интересно, слышит ли он это в моем голосе?

— Райли, — говорит он в качестве приветствия, и, о Боже, его голос по телефону звучит глубже. — Я знаю, что это все очень неожиданно, но ты не против выйти на улицу?

Мы с Грейсоном вчера обменялись номерами телефонов, после того как стали партнерами по нашему заданию по юриспруденции, но я уже не ожидала, что он мне позвонит.

Но, опять же, он всегда появляется из ниоткуда, в нужный момент. Вот только… Я не думаю, что сейчас подходящий момент. Мои пальцы все еще покрыты соками.

Я прочищаю горло, надеясь, что его голос не будет меня так трогать.

— Снаружи? Что ты имеешь в виду?

— За твоими воротами, — терпеливо уточняет он. — Я жду тебя там.

Я вздрагиваю от шока.

— Ты возле моего дома?

— Да, — тянет он, и я чувствую его улыбку. Его чрезвычайно очаровательная улыбка. И мне не хватает этой ямочки. — Ты не возражаешь? Я хочу кое-что тебе показать.

— Да, — быстро соглашаюсь я, почти отскакивая от кровати, — дай мне минутку!

Я заканчиваю разговор и быстро переодеваюсь с майки на свой любимый вязаный белый свитер большого размера. Свитер закрывает мои розовые шорты для бега, доходя до середины бедра. Я расчесываю пальцами свои спутанные волосы, распутывая все узлы, которые нахожу, а затем быстро наношу розовую помаду.

Я выгляжу… достаточно естественно и приятно.

Я не смотрю в зеркало слишком долго, потому что начну сомневаться в собственном отражении. Я замечу свой вес и свой размер; Я начну перечислять каждый недостаток, который вижу.

Зеркала — мой враг.

Когда я готова, я стараюсь не спешить на улицу. Сегодня утром шел дождь, трава мокрая и грязная. Но я люблю землистый запах после дождя. Открыв автоматические ворота, я выхожу и вижу Грейсона, прислонившегося к своему белому «Бентли».