Начало русской истории. С древнейших времен до княжения Олега
Шрифт:
По-видимому, источником формирования подобных географических представлений явилось энциклопедическое сочинение римского ученого-компилятора V в. Марциана Капеллы «О свадьбе Филологии и Меркурия», в котором можно прочитать, что «Меотийские болота» (Азовское море) являются «заливом Северного океана». Адам Бременский, по его собственному признанию, стремился в своих географических описаниях опереться на авторитет античной традиции, но не нашел упоминаний о Балтийском море ни у кого, кроме Марциана [130] . Итак, «Греция» Адама Бременского начинается сразу за Восточной Прибалтикой. Что же касается самого пути «в греки», то Адам, как мы видим, был убежден в существовании не речного, а морского маршрута из Балтики в Константинополь — в обход Новгородской земли и прямиком в Азовское море. Поэтому связать его известие с Волховско-Днепровским путем невозможно.
130
Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 276.
Сохранилось описание средневекового пути из Риги в Смоленск (договор 1229 г.). Согласно этому документу, после доставки товаров по Западной Двине
По сообщению «Повести временных лет», Владимир, готовясь в 1014 г. совершить поход на Новгород, чтобы привести к покорности своего сына Ярослава, прекратившего платить «урок» Киеву, наказал своим людям: «Требите путь и мостите мост». Если даже прав Данилевский, полагая, что в данном случае «автор летописи устами Владимира косвенно процитировал пророка Исайю: «И сказал: поднимайте, поднимайте, равняйте путь, убирайте преграду с пути» [131] , — то все равно, пусть и чужими словами, летописец отразил реальное обстоятельство: чтобы попасть в начале XI в. из Киева в Новгород, требовались специальные инженерные мероприятия. Вообще, ни о каких плаваниях из Новгорода в Киев и Черное море летопись не сообщает.
131
Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX–XII вв.): Курс лекций. М., 1999. С. 121.
Не в силах подтвердить рельность Волховско-Днепровского пути и археология. В.Я. Петрухин формулирует ее выводы следующим образом: «По данным археологии, в IX веке основным международным торговым маршрутом Восточной Европы был путь к Черному морю по Дону, а не Днепру. С рубежа VIII и IX веков и до XI в. по этому пути из стран Арабского халифата в Восточную Европу, Скандинавию и страны Балтики почти непрерывным потоком движутся тысячи серебряных монет — дирхемов. Они оседают в кладах на тех поселениях, где велась торговля и жили купцы. Такие клады IX века известны на Оке, в верховьях Волги… по Волхову вплоть до Ладоги (у Нестора — «озеро Нево»), но их нет на Днепре» [132] .
132
Петрухин В.Я. Скандинавия и Русь на путях мировой цивилизации // Путь из варяг в греки и из грек в варяги: Каталог выставки. Май 1996. М., 1996. С. 9.
Византийский археологический материал также не подтверждает существования Волховско-Днепровского пути. Самые ранние византийские сосуды в культурных наслоениях Новгорода относятся к XI в. (при том что подобные им изделия не найдены ни в Киеве, ни в других крупных городах Руси), а византийские монеты IX–X вв. — редкость даже на берегах Днепра. В то же время только в Прикамье (на Балтийско-Волжском торговом пути) археологами найдено около 300 византийских монет. Само месторасположение древних новгородских поселений не ориентировано на связи с Днепром. За Руссой к югу (на Днепр) нет крупных поселений, зато к юго-востоку (Балтийско-Волжский торговый путь) выросли Новый Торг и Волок Ламский.
Неизменным провалом заканчивались попытки современных энтузиастов преодолеть маршрут из Ловати к Днепру — большую часть пути от водоема к водоему их ялы и шлюпки транспортировали армейские вездеходы [133] . А ведь уровень воды в этих гидросистемах в IX–X вв. был ниже на 5 метров!
Наконец, путь на Балтику через Новгород и Ладогу просто лишен смысла, поскольку, повернув от верховьев Днепра к Западной Двине, путешественник сокращает маршрут в 5 раз.
И тем не менее путь «из варяг в греки» существовал, хотя официально никогда так не назывался. И пролегал он не по Волхову, Ловати и Днепру, а по речным долинам Рейна и Эльбы с дальнейшим выходом к верховьям Дуная, откуда путешественнику предоставлялось на выбор два направления: одно — к Верхней Адриатике с последующим плаванием вокруг Греции, другое — вниз по Дунаю. По этому пути с XVI в. до н. э. в Южную Европу попадал балтийский янтарь (и, очевидно, именно по нему были привезены в Новгород упомянутые византийские сосуды). И конечно, никому не приходило в голову менять наезженный веками маршрут по давно обжитым местностям на ненадежный, полный превратностей путь, терявшийся в дремучих чащобах вдоль волховско-днепровских берегов и выходивший на свет божий только южнее Киева, но лишь для того, чтобы отдать путешественника в руки степных хищников: участок пути от Киева до устья Днепра Константин Багрянородный называет «мучительным, страшным, невыносимым и тяжким» — отличная рекомендация для торговцев и путешественников! Именно «рейнско-дунайским» путем, через Германию, в 1098 г. проехал в Константинополь король Эрик Эйегода в «Кнутлингасаге».
133
Никитин. Основания русской истории. С. 129. Исследователь ссылается на показания участника экспедиции 1985 г. A.M. Микляева.
Ю. Звягин, автор единственного на сей день комплексного исследования пути «из варяг в греки», подытоживает свои наблюдения следующими словами: «Собранные данные говорят о том, что в VIII–IX вв. нахоженного пути между Киевской и Новгородской Русью не было. Климат в это время был более сухим, реки — мельче и потому непроходимые» [134] . Положение начало меняться в X в., когда из-за наступившего потепления и увлажнения речные системы Северо-Восточной Руси стали более многоводными. Однако и тогда путь по Днепру имел преимущественно внутреннее, а не транзитное значение. Международная же торговля осуществлялась из двух центров: Киева и Новгорода, постоянное сообщение между которыми (и не обязательно водное) наладилось не раньше XII в. [135]
134
Звягин Ю. Великий путь из варяг в греки. С. 236.
135
Бернштейн-Коган С.В. Путь из варяг
в греки // Вопросы географии. 1950. № 20. В указателе путей из Новгорода XVII в. наличествует только сухопутный путь вдоль Ловати до Холма и до Великих Лук (см.: Голубцов ИЛ. Пути сообщения в бывших землях Новгорода Великого в XVI–XVII веках и отражение их на русской карте середины XVII века // Вопросы географии. 1950. № 20).«Русская» торговля в Центральной Европе
В эпоху Великого переселения народов варварские вторжения разделили Европу на несколько кусков, связь между которыми была утеряна. Славяне, авары и булгары перекрыли путь вдоль дунайского лимеса; в то же время войны Карла Великого с саксами и славянами обесценили для торговли и передвижения долины Эльбы и Одера. Римские шоссе пришли в упадок, средневековые дороги еще долгое время представляли собой не столько дороги в собственном смысле слова, а скорее пути или даже просто маршруты по безлюдным пространствам; тогда-то сухопутное сообщение надолго уступило место водному. Но торговля все равно оживала медленно. Даже перевозка соли полусонным лодочником из Меца в Тур по относительно спокойному Мозелю требовала, по словам Григория Турского, чудесного покровительства святого Мартина.
Со второй половины IX в. былые связи стали постепенно восстанавливаться. Средоточием транзитной европейской торговли, где перекрещивались речные пути с востока на запад и с севера на юг, была Баварская марка, входившая в состав Восточнофранкского государства. Наплыв сюда иностранных купцов вызвал уже в начале X в. потребность в законодательном документе для урегулирования торговых отношений — им стал так называемый Раффелынтеттенский таможенный устав, изданный между 904 и 906 гг. от имени последнего восточнофранкского Каролинга — Людовика IV Дитяти (899–911).
Русы («славяне от ругов», по определению таможенного устава) появлялись в Баварской марке главным образом в качестве купцов. Их торговый путь пролегал с берегов Балтики по Эльбе и Одеру до Праги, а из нее по Влтаве до дунайских городов Баварской марки — Раффельштеттена, Энса, Линца, Пассау, Регенсбурга и др. Например, у ободритского Велиграда (Мекленбурга) на Балтику выходила трасса, которая вела на юг, в Подунавье через Шверин — Магдебург — Галле — Прагу. Эта трасса по всей своей протяженности с построенными на ней плотинами и мостами впервые описана в 965 г. Ибрагимом ибн Якубом.
Русы предлагали христианам воск для церковных свечей и лошадей в рыцарские конюшни; еврейским купцам из Хазарин — рабов: славян, данов, шведов, саксов, захваченных во время войн и морских набегов [136] .
На верхнем Дунае балтийские русы чувствовали себя как дома, потому что здесь, на его левобережье, между Влтавой и Моравой, находился бывший Ругиланд — страна их дунайских соплеменников. Местные русы все еще составляли значительную часть населения: ряд заселенных ими областей Ругиланда входили в состав пограничной Русамарки Восточнофранкского королевства. Русамарка, конечно, была названа так по имени ее жителей — русов [137] .
136
В купцах-ругах Раффельштеттенского таможенного устава часто видят торговцев из Древней Руси. Но при этом упускают из виду ряд важных обстоятельств. Во-первых, торговые интересы киевских князей сосредоточивались на Византии и «болгарском» Дунае (князь Святослав, согласно летописи, говорил: «…хощу жити в Переяславце на Дунае… яко там вся блага сходятся…»). Правда, имеется любопытное известие Ибн Якуба о купцах-русах, приходящих в Прагу: «Что же касается до земли Болеслава [чешского князя Болеслава I Грозного, ок. 910/915—967/972 гг.], то длина ее от города Фраги [Праги] до города Кракова — трехнедельный путь… И город Фрага выстроен из камня и извести, и он есть богатейший из городов торговлею. Приходят к нему из города Кракова русы и славяне с товарами…» Вообще говоря, Краковов в славянских землях было много. До сих пор сохранились Краков близ Ростока и Краков на острове Рюген близ современного города Берген (Молчанова АЛ. Балтийские славяне и Северо-Западная Русь в раннем Средневековье). Контекст сообщения Ибн Якуба вроде бы предполагает, что упомянутый им Краков — это одноименный польский город. Но даже в этом случае приходящие в Прагу русы оказываются не киевскими купцами, а торговцами из числа карпатских русин. Торговый путь из Киева в Прагу и далее на Дунай не прослеживается археологически. Немецкие серебряные монеты (которые составляют 90 % западноевропейских, найденных на территории Древней Руси) в X–XII вв. поступали на Русь через прибалтийские земли.
Во-вторых, обращает на себя внимание перечень предлагаемых русами товаров. Воск и рабы («челядь») действительно составляли немалую часть древнерусского экспорта. Но о том, что киевляне поставляли в Европу лошадей, не известно решительно ничего, и это молчание источников находится в полном соответствии с многочисленными сведениями об исключительно пешем составе древнерусских дружин. Между тем средневековые источники называют только два славянских народа — экспортеров лошадей: чехов и ободритов. И действительно, в славянском Поморье с VI–VII вв. археологически фиксируются многочисленные находки уздечек и шпор с крючкообразным навершием, которые поставлялись даже в Скандинавию.
137
А не купцов из Киевской Руси, как всерьез утверждает А.В. Назаренко (Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 300–302). Представляется совершенным абсурдом, чтобы земли назывались по имени приезжих купцов.
Конечной целью «русских» купцов были византийские рынки. По свидетельству Ибн Хордадбеха, купцы «ар-рус» «доставляют заячьи шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных окраин страны славян к Румийскому [Средиземному] морю. Владетель ар-Рума [Византии] взимает с них десятину». Эти «окраины» вкупе с мечами («франкскими» мечами, как уточняют другие арабские писатели, то есть перекупленными русами у франкских торговцев оружием из государства Каролингов) достаточно ясно изобличают в «купцах ар-рус» поморских русов, освоивших к тому времени центрально-европейский путь «из варяг в греки». Через «страну славян» (славянское Поморье) они поднимались по Эльбе и Одеру к Дунаю, где попадали под действие Раффельштеттенского таможенного устава; двигаясь далее на юг, они выходили к берегу Адриатики и заканчивали свое путешествие в торговых центрах Греции или в самом Константинополе.