Начало всех Начал
Шрифт:
Он чему-то хихикнул:
— Нет, тот дядька сказал про Еноха. Ну, который к тебе по ночам прилетал. Который толкался так сильно.
Она заговорила торопливо, голос был смущенным:
— Давай быстрее уходить отсюда. А то, не ровен час, явятся еще всякие… Пойдут искать этих…
— Не придут, — сказал он рассудительно.
— Почему?
— Разбойники друг друга не ищут, — объяснил он по-взрослому. — Это соратники ищут, но не сообщники.
— Ох, ты еще и умный…
— Это отец у нас умный, — пояснил он. — Он мудрец, не знала? Лучше подождем здесь до утра. За это
Она вздохнула.
— Как скажешь. Ты мужчина, тебе виднее.
— Да, мама. Отдыхай.
— И ты отдыхай, — сказала она заботливо. — Тебе не надо, надеюсь, после богатырского подвига отдыхать по трое суток? И все трое суток искать в твоей головке?
— Мама, — ответил он с неудовольствием, — старые богатыри до того наотдыхались, что чудищ расплодилось, как муравьев. Нам, молодым да ранним, отдыхать некогда. Со мной пришло новое поколение героев!
Он лег у ее ног, уже не младенец, но все-таки ребенок, на вид ему не больше пяти лет, а когда заснул, лицо стало совсем младенческим, невинным и бездумным.
Потом его пухлый ротик раскрылся, розовые губки плямкали, словно сосал ее грудь, но она видела, как изо рта неспешно вышел клуб полупрозрачного пара, принял облик молодого мужчины с суровым, даже жестоким лицом.
Был он высок и статен, в плечах широк, а когда облик уплотнился, она, едва дыша, рассматривала его диковинные доспехи, каких не зрела еще, его длинный меч за спиной, его опасно красивый и мужественный облик.
— Мама, — произнес он мужественным голосом, больше привыкшим отдавать приказы на поле битвы, чем обращаться к женщине с таким словом, — мама, только не буди!
Она прошептала:
— Кто ты?
— Сын твой, — ответил он хмуро.
— Но как же ты…
— Мама, — прервал он нетерпеливо, — я мал, плоть моя слаба, но дух силен!.. Я не могу еще держать меч взрослого, но чую, что враг пока в нашем городе. Ты не давай мне проснуться, а я быстро погляжу, нет ли за нами погони.
Она вскрикнула в страхе:
— Не смей! Ты даже в моем чреве спал всегда чутко. Если вдруг ворона каркнет, сучок треснет, ты проснешься… и тогда, оставшись без души, ты здесь умрешь!
— Мама, — сказал он нетерпеливо, — у нас нет выбора. Да и что я буду за мужчина, если не научусь рисковать жизнью?
Он унесся, а она в страхе склонилась над спящим младенцем. Эти минуты были самыми страшными в ее жизни.
Енох не находил места от горя, когда с другими домочадцами разбирал руины сгоревшего дома. На месте многих домов все еще дымились головешки, вдоль забора рядами складывали погибших. Разбойники убрались довольно быстро, еще под покровом темноты, но увели с собой множество молодых девушек и подростков для глумления.
Редкая семья избегла ущерба или потерь. В город пришли люди из города Каинана, помогали растаскивать дымящиеся руины, затем пригнали телеги с запасом досок.
Енох мог надеяться, что жена каким-то чудом уцелеет и даже вернется с ребенком в подоле, но раскрыл рот в безмерном
удивлении, когда увидел, как ее ведет за руку крепкий подросток, удивительно похожий на Адни, с ее широко расставленными глазами и красиво изогнутыми бровями.— Здравствуй, отец, — сказал он очень серьезным голосом. — Я Мафусаил, как ты и хотел. А это твоя жена Адни… которую вообще-то можно было бы охранять и лучше.
Адни быстро сказала с упреком:
— Сынок! Я сама виновата, что решила проведать свою сестру…
Енох, не веря своим глазам, рассматривал подростка: смотрит серьезно, в плечах широк, кости толстые, а жилы заметно выступают под кожей, указывая, что из него вырастет крепкий и могучий муж.
— Сын? Мафусаил?.. Господи, благодарю Тебя за вовремя посланную помощь и свидетельство Твоего могущества!.. Герои появляются именно тогда, когда они нужны.
Адни обняла сзади Мафусаила и смотрела на Еноха с тревогой. Тот сказал торжественно:
— Благословляю тебя, сын! Имя тебе, как ты уже знаешь, я выбрал — Мафусаил, что означает «убивающий мечом».
Мафусаил спросил серьезно:
— А где мой меч?
— Будет! — заверил Енох.
— Ты его купишь для меня?
Енох покачал головой.
— Нет, сын мой. Насколько я понимаю, для тебя придется ковать особый меч. По твоей силе и для твоей руки.
Мафусаил кивнул, глаза оставались очень серьезные.
— Да, отец. Я даже помогу ковать.
Енох воскликнул:
— Сын мой! Ковать — это непросто!
— Да, дедушка Иаред говорил, — сказал Мафусаил также серьезно и торжественно. — Он рассказывал, какой меч отковал для тебя… да только ты им не пользуешься.
Енох сказал виновато:
— Да, я как-то… не люблю это дело. Сыны Каина много придумали такого, без чего бы люди обошлись. Но я твой намек понял, учись обращаться пока с моим мечом. А тем временем и твой подоспеет.
Мафусаил рос быстро, уже через несколько дней выделился силой и отвагой среди подростков, затем выдвинулся в ряды лучших воинов, а чуть позже заслужил славу героя, которого никто не мог одолеть ни в борьбе, ни в кулачном бою.
Енох гордо посмеивался: он не зря нарек сына Мафусаилом. Правда, Мафусаил очень быстро ощутил свою силу и тут же решил, что зазорно пользоваться ею среди горожан, которые явно слабее.
Он сам выковал себе меч, длинный и острый, хотя и такой тяжелый, что редкий мужчина мог поднять его даже двумя руками, но Мафусаил размахивал им легко, словно прутиком.
Он уходил в горы, сражался там со львами, что нападали на домашний скот, дважды отыскивал драконов и оба раза побеждал, хотя и сам возвращался весь израненный.
Однажды он оседлал лучшего из коней, который мог мчаться сутками галопом и не уставать, вооружился мечом, дротиками и взял с собой лук с длинными стрелами.
Девушки плакали в разочаровании, как и их матери: уже каждая в мечтах видела себя в его постели, одна или вдвоем с дочерью, это не важно.
Енох проговорил осторожно:
— На этот раз ты не на охоту, как я вижу…
— Отец, какая охота, — воскликнул Мафусаил, — когда мир утопает в крови?
— Так ты едешь воевать?