Начало

Дима Журавлёв всё время спрашивает: «Как дела?». Я отмалчиваюсь.

Сегодня впервые за четыре дня вместо снега с неба шёл дождь. Дороги скользкие и опасные — лёд и вода.

В метро спал, видимо от перемены погоды. Видел, как многие держались за сердце.

Смотрел Ленинградские «Новости». Читал до двух часов ночи.

18 марта 1988 года, пятница

Опять прислали из военкомата повестку. Хотят видеть меня с характеристиками, вроде как для учёта. Ходил в обед по магазинам, купил солдатам тортов на сто ртов. Четыре торта по их просьбе взял.

Настроение невесёлое, но при этом я всем говорил комплементы. Старухи на работе заискивают, а сами у Толи спрашивают, чего он сидит, ничего не делает. Дали заработную плату пятьдесят пять рублей. Я со старой ведомостью бегал, собирал деньги с комсомольцев. Они жмутся, взносы платить не желают. Как дети малые, жалуются, что маленькая получка и мне следовало бы с них деньги собирать пятого числа. Такие заковыристые придумывают жалобы и отговорки, что хоть в тетрадь записывай. В последнее время я совсем не пишу, — нет творческого духа, порыва. Отговариваюсь тем, что душа моя в узилище, в рабстве. А как известно, соловей в клетке не поёт.

Сегодня на занятия театром пришли только двое, — я и Артём. То есть те люди, которые обязательны. А из возможных и желаемых не было никого.

Мы с пользой провели время. Артём рассказал, как сдавал научный коммунизм. Педагоги вертелись, но всё же поставили ему «тройку».

Артём удивился хорошему ко мне отношению продавцов и кассиров в магазинах. А ведь я ему рассказывал, что ежедневно делаю обход в обеденное время и со всеми здороваюсь.

Глава 5 Вернисаж

19 марта 1988 года, суббота

Позавтракав, поехал в ГИТИС, смотрел чтецкий конкурс. Из Витиной группы участвовали трое. Юра Черкасов, Серёжа Бутченко и Инга Шатова. Кроме них, ещё семь участников со второго курса. Режиссёрская группа, актёрское отделение.

Все в основном читали тот материал, с которым поступали в институт. Юра, Серёжа и Инга выступили хорошо. Их признали сильнейшей тройкой и четвёртого апреля они поедут в Ленинград на конкурс. После чтений мы с Витей отправились в «Дом медиков». Поели, попили, а затем зашли в гости к Кате Голубевой. У Кати были гости, точнее сказать, у её мужа. Я только сегодня узнал, что отец у Кати — профессор, а отец у её мужа — генерал, Герой Советского Союза.

Каприн и его друг, тоже врач, рассказали мне о том, как врачуют в Москве. После чаепития у Кати, мы с Витей зашли в кафе, что напротив Театра им. Маяковского. Там выпили ещё кофе, а затем Витя проводил меня до метро, а сам пошёл на репетицию.

Я поехал к Женьке в комиссионку. На работе его не оказалось. Созвонившись, встретились на станции метро «Щёлковская». В кинотеатре «Новороссийск» смотрели польский фильм «Анатомия любви». В зале мест свободных уйма, народа нет. Фильм оказался старый и нудный.

20 марта 1988 года, воскресенье

Встал с постели в одиннадцать часов. Умылся, поел, оделся. Всё это делал одновременно с просмотром «Утренней почты». К двенадцати часам был в условленном месте, на станции метро «Киевская». Меня уже ждали: Артём, Егор и его беременная жена. Через несколько минут мы вышли из вагона на станции метро «Измайловский парк».

Меня вели на выставку-продажу, которая там проводится каждое воскресение и обещает массу развлечений. Кроме всего прочего, там должен был продавать свои работы актёр Театра Комедии Константин. Увиденное меня поразило. Там было всё. И стеклянные стаканы с надписями: «Перестройка», «Ускорение», «Гласность». И матрёшки, и брелки. А главное, толпы людей. Пьяные и трезвые, русские и иностранцы. Много красивых, нарядных людей, — я остался доволен. Купил себе головоломку, — два никелированных гвоздя согнутых таким образом, что разъединить их практически невозможно. Надо знать секрет. Гвозди вместе с секретом продавались за рубль.

Егор с беременной женой были с нами недолго. Домой мы возвращались втроём. Я, Артём и актёр Костя. Несмотря на то, что он за дорого продал все свои картины, чего по его же признанию раньше никогда не случалось, Костя всю дорогу жаловался. Рассказывал о своих неудачах и о бедах сокурсников. А сокурсниками у него были: Игорь Костолевский, Татьяна Веденеева, Александр Абдулов и Ирина Алфёрова. Испортил настроение Артёму и мне. Я поехал к Борьке и у него за ужином выпил бутылку домашнего вина.

21 марта 1988 года, понедельник

На работу ехал в битком набитом автобусе. На остановке видел Ольгу Мягкову. Она ёжилась на холодном ветру, сесть в автобус так и не смогла.

На Лабораторном спал вплоть до прихода Бориса. Приходил Валера, я встретил его, проводил и опять лёг спать. В обед купил всем всё, что просили, — и старушкам, и солдатам, и нашим пожилым ребятам. Звонила мама, сказала, что приехал двоюродный брат Саня Томах, с женой. Чтобы я был в курсе.

Ходил к Тане за ведомостями, она встретила меня на пороге своего кабинета. С суровым взором и ведомостями в руках. Я молча их взял и ушёл к себе. Написал заявление на отпуск с четвёртого апреля, с понедельника.

После работы сидел и ждал всех тех, кто обещал ходить в театральную студию. Не пришли. Ни Голубева, обещавшая по телефону, ни другие, включая Галину Ганчо. Артём тоже не пришёл. Оказывается, сам Юрий Иванович звонил ему и разрешил не приходить ввиду намечающегося вечера артиста Аристарха Ливанова.

На вечер я не пошёл, поехал в ГИТИС. Там встретил Юру, Витю и Геру. Ходили вчетвером в кафе. Я их накормил, как единственный кридитоспособный. Все они таланты, все они поэты. Но студенческий карман всё время пуст.

22 марта 1988 года, вторник

Хотел сегодня сдать комсомольские взносы, но не смог. Просидел в своей темнице, а точнее сказать, не сидел, а работал. Пришли Толя и Коля, два «работника», стали дурака валять. Ну, и кое-как дотянули лямку до конца рабочего дня. Лучше бы уж пили, чем притворяться. Хотя они и в пьянке неискренни.

После работы поехал в ГИТИС. Попал на Юру с Ваней Пилипенко. Они репетировали «Двенадцать стульев». Юра играл товарища Бендера, Ваня — Кису Воробьянинова. Я сидел, наблюдал, как они работают. Отрывок был совсем сырой. Попрощавшись с ними, вышел из института и тут, как тут Витя. Зашли с ним в читальный зал, он взял для меня повесть Михаила Рощина «Море волнуется». Передал десятку, которую я давал Звягинцеву и сидел вместе со мной, читал книги.

Прощаясь, я оставив десятку Вите и поехал домой. Дома надеялся встретить маму, сестру, двоюродного брата Саню Томаха и его жену. Встретил меня один Саня.

Мама, по словам брата, уехала в Медынь, переводить деревенский дом с отца на нас и до сих пор не вернулась. Сестра в институте, жена Сани спала в Маринкиной комнате. Делать нечего, сели за стол вдвоём. Я открыл Санину бутылку водки и стал разливать. В это время по Ленинградской программе шёл фильм «Сорок первый». Про любовь, про синие глаза.