Начать всё сначала

– Гар дю Нор, пожалуйста! – говорю я водителю.

Пайлот кладет руку мне на колено и сжимает его, ухмыляясь этой маленькой победе. Он наклоняется, касается губами моего уха и шепчет:

– Он тебя боится, – кажется, это его невероятно позабавило.

* * *

Париж проносится мимо нашего окна, когда «Евростар» выезжает с вокзала. Я сижу рядом с Бейб. Пайлот и Чэд сидят в паре рядов впереди. Как правило, Бейб живет и дышит где-то около девяти по шкале счастья, но в настоящий момент она упала, по крайней мере, до четырех. Мы молчим около десяти минут, прежде чем я решаю попробовать вовлечь ее в разговор.

– Бейб, – неуверенно начинаю я. – Бейб, – повторяю я немного громче, потому что она все еще смотрит в окно. Точно не знаю, что скажу. Классический вопрос: ты в порядке? Но когда кто-то спрашивает меня, в порядке ли я, когда очевидно нет, это меня просто бесит.

– Бейб! – повторяю я еще раз. Она отворачивается от размытой картины и устало смотрит на меня.

– Что? – вздыхает она.

Я хмурюсь, пытаясь подобрать правильные слова.

– Э… я… почему тебя зовут Бейб?

– Почему меня зовут Бейб? – повторяет она, сбитая с толку.

– Ага, это необычное имя. Я гадала, есть ли за ним какая-то история, – я вскидываю брови.

Она снова вздыхает и, к моему облегчению, кончик ее губ слегка приподнимается.

– Вообще-то, это не мое настоящее имя.

– Что? – говорю я слишком громко. Я в шоке, что не знала этого. Я знакома с ней многие годы. Почему я никогда не задавала этот вопрос?

– Ага, меня зовут Барбара, – теперь она слегка улыбается. Едва заметно, но это считается.

– Не могу поверить, что все это время тебя звали Барбара, а мы не знали. Это безумие. Все зовут тебя Бейб?

– Не-а, я решила, что это было бы крутым прозвищем, так что я поменяла его на Фейсбуке, и попросила называть меня Бейб с самой первой встречи.

– Вау. Круто, – я медленно качаю головой, обдумывая все это. – Мне всегда в детстве хотелось иметь прозвище, но для Шейн нет хороших вариантов.

– Шей? [10]

– Не фанатка, – отмахиваюсь я.

– Шейни?

Я высовываю язык.

– Шейн – единственная адекватная форма от Шейн.

Мы замолкаем.

10

Певица.

– Сыграем в игру, – предлагаю я.

– Ты захватила игру?

– Только лучшую: карты – или мы можем играть в ужасно раздражающую для всех вокруг нас «Я еду на пикник!»

Она смеется.

– Я никогда в нее не играла! И как играют в эту раздражающую игру?

– Слушай, мы повторяем фразу, добавляя слова в список, а потом начинаем с каждой буквы алфавита… Знаешь, это будет весело. Давай будем называть только вещи, связанные с Диснеем или Гарри Поттером. Я начну. – Я прочищаю горло. – Я отправляюсь на пикник и беру с собой… Альбуса Дамблдора.

Она щурится и улыбается.

– Я отправляюсь на пикник и беру с собой Альбуса Дамблдора… и Баббу?

– Вот так, получается. Теперь лишь вопрос времени, когда люди в нашем вагоне начнут строить планы, как задушить нас.

Она хихикает, и я продолжаю:

– Я отправляюсь на пикник и беру с собой Альбуса Дамблдора… и Баббу и Волан-де-Морта?

– Я отправляюсь на пикник и беру с собой Альбуса Дамблдора… и Баббу, Волан-де-Морта и Гуфи?

– Я отправляюсь на пикник и беру с собой Альбуса Дамблдора… и Баббу, Волан-де-Морта и Гуфи и ээээ Добби!

Мы много часов вот так развлекаемся с игрой для шестилетних в долгой поездке на поезде. Она по-хорошему вводит в ступор, словно элементарная медитация. Она заставляет направить все блуждающие мысли на вспоминание случайных слов в алфавитном порядке. Наконец закончив, мы погружаемся в молчание. Я вижу, когда Бейб снова начинает опускаться в бурю грустных мыслей, связанных с Чэдом, потому что ее лицо темнеет.

– Эй! – я пытаюсь поймать ее до того, как она уйдет еще глубже. Бейб поворачивается лицом ко мне.

– Да?

– Эм, – я сглатываю. – Просто хочу сказать, что ты классная, Бейб, организованная и веселая, и, в конце концов, найдешь кого-то по-настоящему классного. Я уверена в этом.

Она закатывает глаза.

– Но это правда. Я не просто так это говорю, – уверенно заканчиваю я.

Она неохотно смеется.

– Ух, да. Откуда ты знаешь? Можешь видеть будущее? – отвечает она с сарказмом.

– В каком-то смысле.

– Шейн, ты не похожа на других, – отвечает она, словно состарилась на пятьдесят лет и стала моей двоюродной бабушкой.

Я улыбаюсь, глядя на руки.

– Рада отличаться. Нормальность переоценивают.

– Аминь, – она поворачивается посмотреть в окно. Я наклоняюсь и быстро и неловко обнимаю ее, и мы снова погружаемся в молчание.

46. Ломай свои стены

24 ЯНВАРЯ 2011 (ДУБЛЬ ДВА)

Мама и папа,

Когда я это пишу, то могу думать лишь о 2017 годе. Я чувствую себя такой растерянной, когда речь заходит о моей жизни. Почему я перестала стоять за штурвалом? Это произошло здесь? Когда я вернулась домой? Был ли это постепенный процесс, или я сразу же сдалась?

Прошлым вечером мы созванивались по скайпу, прежде чем вы отправились на ужин к тете Мари и дяде Дэну. Когда мы это делали в прошлый раз?

Мы больше даже не пытаемся. Когда вы перестали пытаться? Почему вы перестали пытаться?

С любовью,

2017 Шейн

После занятий я стучу в дверь Пайлота цифровым фотоаппаратом. Она открывается через несколько секунд. Он широко улыбается мне, и это чудесно. Его гитара лежит на голубом покрывале.

– Привет! – он отходит в сторону, чтобы я смогла пройти в комнату.

– Привет, ты играл на гитаре? – спрашиваю я.

– Ага, немного играю на гитаре и работаю над кое-чем новым, – я вижу, что он замечает фотоаппарат в моей руке. – Что это?

– Это мой блендер. Подумала, мы сможем сделать смузи.

Он поджимает губы и отходит на шаг назад.

– Неужели Шейн Примавери только что сделала сухое саркастическое замечание?

– Хочу, чтобы ты знал, что теперь я делаю одно сухое саркастическое замечание в год.

Он падает на кровать со смешком. Я облокачиваюсь о дверную раму.

– И? – спрашивает он, вскинув брови.

– О да! – я слегка подпрыгиваю, оттолкнувшись от стены, на которую облокачивалась. – Я здесь, чтобы запустить твою музыкальную карьеру.

– О да?

– Да, у меня есть беспроигрышный план злого гения. Он сработал в случае с Джастином Бибером, должен сработать и для Swing Bearers.