Начать заново

— Наслаждаться. — губы озарила улыбка, а в глазах заплясали огоньки от факелов подле двери в храм.

— В Храме Господнем? — изогнула я бровь. Его слова прозвучали двусмысленно.

— В святом писании говорится, что «Единый дал волю наслаждаться данным природы своей в настоящем».

— Ты читал Книгу Бытия? — удивилась я. Каир не производил впечатление человека, увлеченного богословием.

— Удивлена?

— Не то, чтобы, но мне казалось, тебя больше заботят женщины и собственный эгоизм. — достаточно честно ответила ему.

— Да ты откровенная колдунья. Но в целом, ты права, я действительно эгоист, как и все мы. — открыл он дверь для прихожан, встроенную в массивные высокие двустворчатые ворота в четыре человеческих роста.

— Честность — хорошее качество, Каир. — прокомментировала его слова, перешагивая порог.

— Я тебя еще удивлю. — хитро стрельнул в меня колдовскими глазами Торренс.

— Ладно. Считаешь мы все эгоисты?

За массивными дверьми крылся атриум с фигурами разных божеств, по преданию, когда-то ходивших по этой земле.

Светлый камень и вытянутый холл вели к алтарю, где возвышалась фигура Отца прародителя. Единого, который создал и вобрал в себя образ бесконечного сознания, пронизывающего все.

— Кто-то больше, кто-то меньше. Вопрос лишь в том, насколько ты готов в этом признаться. Все люди стремятся к собственному счастью, но проблема в том, что человек напичкан странными инстинктивными программами и заблуждениями, которые принимают еще большую свободу за несвободу. Поддаются привычкам, считая это «свободой воли», хотя еще больше сковывают себя этим, так как любая зависимость делает тебя рабом.

— Ты оказывается не так поверхностен, как кажешься. — наблюдала я за ним, скрывая удивление, о котором он только-только упомянул.

— Ты всегда такая… честная? — обошел он вокруг статуи духа-смелости и встал близко-близко, вглядываясь в меня.

— Насколько могу. — пожала плечами, но его слова заронили действительно зерно размышления. Его близости я старалась не придавать значения, как и усилившемуся сердцебиению.

— Тогда любовь тоже ведет к страданиям. — посмотрела я в его лицо, ловя то загадочное чувство, что сквозило магнетическим импульсом для меня.

— Похоже на то. — его ладонь невесомо коснулась моих волос, щеки, бережно отвела прядь. От этого действия сердце забилось уже где-то на уровне горла, и я облизала сухие как песок губы.

— Знаешь… — почему-то меня потянуло на откровенность. Говорят, творения мастера имеют отпечаток того посыла, что он закладывает в «форму». Похоже статуя-дух действительно влиял на смотрящего, — Я всегда считала чувства ¬болезнью, но потом пришла к мысли, что, когда человек начинает по-настоящему видеть другого и позволять ему быть собой, не прикладывая его к своим ожиданиям, как ты сказал, то это ведет к настоящим отношениям.

— Ты умная женщина, Айрис. — с этими словами его точно магнитом потянуло ко мне. Мягкие губы коснулись моих, а легкая щетина кольнула чувствительную кожу. Мужское благовоние окутало, перебивая запах ладана, кружа голову.

— Кхм-кхм. — от чужого покашливания, мы точно лицеисты отпрянули друг от друга. Вернее, это я отпрянула от Каира, а мужчина остался стоять на месте. И, кажется, не ожидал подобного выверта стыдливости с моей стороны.

Заблудшая на ночную молитву пожилая гольда в черном длинном одеянии просверлила нас возмущенным взглядом, в руках у нее злобно щелкнули четки. — Молодые люди, вы в храме! — выдала она низким голосом, отразившемся от высокого свода укоряющим эхом, и чопорно поджав губы, прошла мимо, обдавая нас водопадом презрения.

Я метнула взгляд на Каира, но в его лице не нашла ни капли неудобства или смущения. Напротив, легкая улыбка почему-то в свете событий казалось порочной, а в колдовских глазах читалось желание продолжить. Но похоже социальные нормы во мне сидят крепче, чем я думала, несмотря на ершистое бунтарство, гуляющее в крови.

Я, смущенно заправив вновь выбившуюся прядь волос за ухо, сменила тему и курс действия:

— Как думаешь, зачем нам столько богов и полубогов, когда Создатель един?

Каир выгнул бровь и усмехнулся на мой «побег» с темы под гнетом социального порицания в лице одной гольды. Лишь одарил понимающим взглядом.

— Мастер Ворн говорит, что Боги созданы для жизни в серединном мире. А Единый, как всепроникающее сознание, для освобождения из него. Разница лишь в том, что в многобожии мораль у каждого своя, а в концепции одного Бога закон един. Все есть иллюзия.

— Не поверишь, но за всю жизнь я только сейчас встретила Хранителя в Храме Стихий, и он как раз говорил со мной об освобождении и иллюзорности мира.

Каира похоже заинтересовали мои слова, а его взгляд выражал желание на продолжение.

— И как? Готова выйти из Круга перерождений?

Я улыбнулась, но покачала отрицательно головой.

— Наверное нет, я полна привязанностей.

— Открою тебе секрет, ими можно наслаждаться. — произнес он шепотом и шагнул ко мне.

— Наверное, — сделала не уверенный шаг назад, вновь уловив боковым зрением возмущенную прихожанку возле статуи Единого. — но в таком случае страданий не избежать.

— Иногда оно того стоит. — шепнул он мне в губы.

Глава 15

Мы встречались на улице Чанг в три часа после полудня, когда я стояла уже десять минут в ожидании и разглядывала незнакомый спальный район, ловя на себе взгляды прохожих гольдов, что спешили куда-то в свой законный выходной день.

Погода выдалась приятная. Кучевые облака сменяло жидкое осеннее солнце, льющее бледно-лимонный свет на изогнутые черепичные крыши и пожелтевшие листья деревьев, высаженные ровными рядами вниз по улочке.

Каир сказал, что мы ждем Вика, который должен был оставить ему Эйтри. Полуэльф, бывало, в выходной день должен был идти на смену — заменять первого пилота. Мероприятие ответственное и по понятным причинам не терпящее детского присутствия.

Не успела я заждаться, как из-за угла вывернул мужчина, который последнее время вводил меня в самые странные чувства. Кажется, я перестала воспринимать это все как забаву или игру, в которую мы стали играть с братьями Торренс. И если это не игра, тогда что же?