Начинка

Как известно, отец Киры был ярым поклонником здорового образа жизни, а потому ел исключительно полезную пищу, а на выходных, если звонков было мало, позволял себе пробежку по ближайшему парку. Как же, должно быть, дочь гордится своим отцом — думали окружающие. Но разве могли они знать, что никакой любви и понимания в их семье уже давным-давно нет?

Как грустно. И забавно.

Притворялась не только Кира — притворялся и мистер Митчелл. Она не помнит, кто начал вести эту игру первым. Скорее, одновременно.

— Спасибо, Кира, — кивнув, мужчина подошёл к зеркалу во весь его рост и внимательно оглядел свой вид, словно ища намёк на полноту или неопрятность. Но всё было идеально, в прямом смысле. На вид ему никто не давал больше тридцати лет, хотя на самом деле возраст его давно перевалил за сорок. И ещё один повод гордиться им, верно? — А ты чем займёшься?

— Я позанимаюсь немного физикой, пап, — на полном серьёзе сказала девушка, наблюдая, как отец медленно прошёл на кухню и взял тарелку с приготовленным для него салатом. — Приятного аппетита.

Она не стала дожидаться, когда он ответит, а сразу направилась наверх, в свою комнату. Но причина нахождения была там вовсе не в связи уроков по физике. У неё всё вышло, а значит, можно более не волноваться. И снова за эти года её поступок останется в папке «неузнанные». Какой же он идиот!

Так наивно верит, что она столь послушная девочка, у которой в голове лишь учёба… Хочет верить. Но нет, мысли о школе давно её не занимают. Они наскучили, как и сами учителя, ученики. Всегда одно и то же. Это раздражает всё сильнее, и хочется в один момент бросить всё. Просто уйти.

Но сейчас Кира может позволить себе вырваться лишь на время. Близится ночь, а значит и некая иллюзия свободы, придающая хоть небольшой смысл этой жизни.

С презрением швырнув школьную форму куда-то глубоко в шкаф, она быстро отыскала среди всех этих тряпок наиболее подходящие: чёрные брюки с парой специально оставленных дырок и длинный чёрный балахон с большим капюшоном. Чем темнее одежда, тем сильнее девушка будет сливаться с ночью. Сама станет этой искусительницей людских сердец. В любом случае, она не намерена привлекать к себе внимание, хоть и пойдёт в одно из людных мест. На часах было около одиннадцати вечера, но это ничего не значило.

— Папа? — на всякий случай осторожно окликнула его Кира, высунувшись в коридор. Ей ответила только проезжавшая мимо машина с включённой на всю громкость музыкой. Как и следовало ожидать, ничего не предвещает беды. С искренней беспечностью громко топая по лестнице, прошла мимо недоеденного салата со столь сильнодействующим снотворным, а затем окинула себя взглядом в зеркало у входа, совсем как отец. Вот только Кира не пыталась искать в себе какие-то недостатки или, наоборот, достоинства. Ей было всё равно, что рыжие волосы выделялись среди всей этой чёрной картины.

Воздух охлаждал, проникал в самые лёгкие, и, казалось, всё тело ощущает эту приятную прохладу, которая для других может быть и чересчур.

Она любила холод. Это заставляло чувствовать себя хрупче, чем ты есть на самом деле. Холод обнажал все слабости, уничтожал любую фальшивую защиту. Когда-нибудь люди поймут, что в беззащитности и невинности есть свой определённый шарм.

Огни города, фары машин, слепящие в глаза, случайные прохожие, взбудораженные предстоящей ночью, и Кира — обычная девочка-подросток, которая могла наблюдать за жизнью всего Лондона. Она чувствовала его энергию, впитывала её в себя и медленно расслаблялась. Тоже теряла вид неприступной девицы, ненавидящей всех вокруг без исключения. На самом деле, люди не такие уж и плохие, если они не трогают её. А может, это сам воздух так опьянял и заставлял забывать все свои принципы. Сейчас Кира чувствовала себя прекрасно, и не важно, что будет утром. Хотя обычно ничего хорошего.

Темза отражала в себе часть этой атмосферы, но также, благодаря колебаниям воды, добавляла особые черты. Кира остановилась у моста и подошла к его самому краю, а затем мягко опёрлась о перилла. От ветра капюшон упал на плечи, и рыжие волосы растрепались, иногда попадая в лицо. Никто не стремился помешать её наслаждению этим временем суток. Если кто-то и останавливался, чтобы полюбоваться течением реки, то не нарушал личное пространство Митчелл.

Ненароком ей вспомнился сон. Или это был не сон, а она сама выдумала? Так ведь обычно бывает, когда слишком много впечатлений? Ты сам начинаешь невольно всё приукрашивать. Наверное, и не было никакого блондина, просящего вспомнить его имя.

Находясь в царстве Морфея, она отчётливо понимала, что знает его. Когда-то знала. Но сейчас, будучи сознанием в полноценной реальности, гуляя по Лондону и ощущая всю ночную атмосферу, незнакомец уже не казался таким подозрительно знакомым. Теперь он был так далёк, что невозможно поверить в его существование. Довод о разыгравшейся фантазии был вполне уместен. Правда, несмотря на всю нечёткость его образа, кое-что она точно помнила — серые глаза. Не сказать, что это редкий цвет. Наоборот, вокруг множество людей с серым цветом глаз. Однако… всё же эти имели в себе необъяснимую колдовскую силу. Ещё немного, и её воля была бы полностью подавлена.

Это пробудило лёгкий отголосок беспокойства, омрачающий ночь. Резко выдохнув и мотнув головой, словно стараясь отогнать наваждение, рыжеволосая старалась впредь не думать об этом. Хотя бы сейчас.

Кира гуляла по городу ещё пару часов, и только когда солнце уже начало свой восход, решила пойти домой. Хоть школа её не волнует, но навряд ли только-только подчинённым учителям понравится пустой лист вместо ответов на контрольной работе.

Отец продолжал крепко спать — сила его усталости и снотворного сотворила чудесный эффект. Открывая дверь в свою опочивальню, Кира подумала о том, что не мешало бы в оставшиеся несколько часов попытаться уснуть. На этот раз ей не снилось ни леса, ни странного бала, ни уж тем более сероглазого блондина. Всё было гораздо проще: ничего не снилось.

***

В один из следующих дней погода была настолько тёплой, что надоедливый физрук, считавший, как и остальные учителя, свой предмет самым важным в этом мире, заставил своих учеников выйти на озарённую солнечным светом улицу, дабы поручить им великую миссию — пробежать столько кругов по стадиону, сколько они успеют за все сорок пять минут отведённого им урока. Никого это не радовало, в том числе и Киру, которая, в отличие от остальных, не стала вслух выражать своё недовольство. До каникул осталось около дюжин десятков часов, так что ради трёх месяцев свободы можно было и игнорировать мелкие неприятности.

— Ну же, не спим! — пронзительно свистнув в свой любимый тёмно-зелёный свисток, мистер Кемрит строго осмотрел приунывших детей и кивком указал на дорогу стадиона, находившегося в паре шагах от всей толпы. — Без развитого дыхания и хорошей выносливости вы никогда не добьётесь в жизни того, чего хотите! Спорт — это не просто хобби. Это целая жизнь, дети! А теперь послушно строимся друг за другом и по моей команде приступаем!

От других учителей он отличался громким басом, а также особой интонацией, не позволяющей кому-то сказать что-то против его слов. Кира знала, что учитель не специально так делает. Возможно, его с рождения приучили быть всегда уверенным в своих словах: только тогда окружающие прислушаются.