Над кем не властно время

Спустя несколько часов Максим уже находился в квартире, где прошла до сих пор основная часть его жизни. Без отца и его вещей жилище выглядело каким-то иным, непривычным и неродным. Везде, кроме комнаты сына, мать переставила мебель, убрала с книжных полок семейные фотографии. Она даже успела переклеить обои. Все это выглядело неправильно.

В первые дни после возвращения Максим, приходя из школы домой, старался как можно реже покидать свою комнату, где присутствие двух магнитофонов - нового кассетного и старого бобинного, - знакомых книг, портрета Эйнштейна на стене и встроенного в стену шкафа со стеллажами и письменным столом - позволяли воображать, будто в квартире все было так же, как раньше, и что отец никуда не съезжал.

Спустя неделю после переезда Максим позвонил Алле. Оба немного смущались. Максим рассказал, что вернулся домой, теперь будет добираться до ее краев лишь время от времени, когда будет навещать двоюродную бабку. Получилось как-то неловко: словно он не мог приехать туда ради самой Аллы. Желая исправить произведенное впечатление, Максим поинтересовался, как насчет того, чтобы повидаться. Девушка ответила, что сейчас ей необходимо готовиться к выпускным.

После нескольких секунд неловкого молчания, не зная, о чем еще говорить, Максим поинтересовался, не дошла ли Алла до задачи с двумя треугольниками из "Кванта". Та оживилась и рассказала свое решение. Оно оказалось настолько коротким и простым, что его можно было объяснить даже по телефону, не глядя в чертеж. Максим чуть не вскрикнул. Это было то самое, его ночное решение, которое он никак не мог вспомнить!

Ему в очередной раз стало жалко, что он не поцеловал тогда Аллу возле автомата с газированной водой. Вспомнился тонкий, мармеладный аромат духов, который он несколько раз уловил, провожая ее домой.

Последующие недели Максим не виделся с Аллой, только несколько раз говорил с ней по телефону. Он даже не предлагал ей встречу. Алла закончила десятый класс и теперь сдавала выпускные экзамены, после которых предстояла интенсивная подготовка к вступительным. На престижном механико-математическом факультете МГУ, славящемся своим высоким уровнем требований, экзамены проходили не в августе, как в большинстве вузов, а в июле, то есть до них оставалось совсем немного времени.

Как-то в середине июня Алла позвонила сама и предложила встретиться. Сказала, что у нее выдался свободный вечер. На Гоголевском бульваре, где они встретились, возле арки входа на станцию метро "Кропоткинская" продавалось мороженое. Максим взял эскимо за одиннадцать копеек, Алла - кисловатое фруктово-ягодное за семь. Они гуляли сначала по Бульварному кольцу, затем свернули на боковые улицы. Все дышало и пахло летом: уже отцветшая сирень, радостно-зеленые березы, клены, тополя, цветущие липы. Алла была джинсовом костюмчике, который смотрелся аккуратно и современно, несмотря на отсутствие модной потертости, и искусно маскировал некоторые излишества фигуры.

Говорили больше о математике. Не только об элементарной, но и о высшей, которую еще только предстояло изучать в вузах.

– Честно говоря, мне кажется странным, что дифференцирование и интегрирование это противоположные операции, - признался Максим.

Алла удивилась.

– Что же тут странного? Возьми производную от функции, а затем рассчитай неопределенный интеграл от производной, и ты получишь исходную функцию. Это не более странно, чем то, что вычитание обратно сложению.

– Да, да, - поспешил объяснить Максим.
– Я не совсем правильно выразился. Я имею в виду определенный интеграл, а ты сейчас говоришь о неопределенном. Меня удивляет, что определенный интеграл, который по сути является площадью под участком кривой, вычисляется через разницу значений неопределенного.

Алла остановилась и взглянула на него, ожидая продолжения.

– Тебя ведь удивляет не доказательство этого факта, - спросила она, и Максиму стало ясно, что она поняла природу его недоумения, несмотря на невнятное изложение.

– Конечно!
– воскликнул он.
– Меня удивляет, что мир устроен так красиво! Ведь могло быть совершенно по-другому!

Им обоим не было еще и восемнадцати лет. Несмотря на очевидную одаренность двух подростков, в арсенале их опыта и языка просто не могло быть адекватных средств для выражения изумления и восторга перед лицом обнаруживаемой в мироздании неизъяснимой гармонии.

– Если рассуждать таким образом, то и теорема Пифагора должна вызывать у тебя удивление!
– произнесла со странно посветлевшим лицом Алла.

– Так и есть, - тихо ответил Максим.
– Или постоянство скорости света в разных системах отсчета.

– Да, это вообще настоящая мистика, - согласилась его собеседница.
– Как и вся неклассическая физика.

– Верно, - откликнулся Максим.
– И классическая тоже.

Спустя час после этого разговора Алла привела Максима к себе домой. Познакомила со своей белокурой матерью-эстонкой. Отца дома не было. Поужинали на кухне полуфабрикатным котлетами с картофельным пюре. Посидели у Аллы в комнате, где на полках стояли и лежали в активном беспорядке математические книги, на стене висело зеркало, на покрывало, которым была застелена кровать, были брошены маленькие обшитые мягким материалом цветные подушечки, а на столе между тетрадями и книгами Максим увидел флакончики духов и красную коробочку косметического набора "Пупа".

Алла сидела в кресле, заложив ногу на ногу. Теперь, когда она сняла джинсовую курточку и осталась в легкой кофте, стали видны ее полноватые мягкие руки. Она определенно не относилась к тому типу, который нравился Максиму, и с такой же определенностью его к ней влекло. Стараясь не смотреть на босую ступню, на пальцах которой покачивался, все никак не срываясь вниз, висящий тапок, Максим старательно придерживался избранной колеи разговора. Поделился своей любовью к коротким простым неожиданным решениям. Рассказал о том, как его непосвященный друг Левка сумел понять простое решение задачи о числе-палиндроме.

– Да, я понимаю, это производит впечатление фокуса, - кивнула Алла, продолжая покачивать ступней.
– Но не все такие решения на самом деле являются простыми. Некоторые используют уже готовые результаты, а те совсем не обязательно доказываются изящно и в одну строчку. Например, решение о палиндроме, которое ты рассказал своему другу, ссылается на признак делимости на одиннадцать, как на уже известный факт. Но ведь сам этот признак тоже кто-то когда-то впервые вывел и доказал. И, может быть, сделал это не так уж и красиво.

Максим задумался. По всему получалось, что Алла права. Простота и изящество порой являются кажущимися. Как и непрерывность линий в природе.

– К примеру, тригонометрия вместе со всеми ее формулами и доказательствами, как короткими, так и длинными, - продолжала Алла, - выводится из одной единственной формулы, которая по сути представляет собой перевод теоремы Пифагора на язык другой дисциплины.

– Да, да, все правильно, - вздохнул Максим.

– Надеюсь, я не испортила тебе удовольствие от красивых решений?
– засмеялась Алла.

– Я тоже надеюсь, - развел он руками.

Во время разговора Алла сделала короткий звонок по телефону, обменявшись с подружкой сведениями о расписании выпускных экзаменов и консультаций к ним. Набирая номер, она вращала диск аппарата не пальцем, а карандашом, втыкая его в очередное отверстие диска. Закончив разговор, повесила трубку и взглянула на Максима, медленно покусывая кончик карандаша. Быстро облизнула нижнюю губу и покраснела, словно устыдившись.

Алла видела сейчас перед собою то же, что и влюбленная в Максима комсорг Женя Пилюгина: симпатичного юношу с правильными чертами лица, чьи темные глаза с длинными пушистыми ресницами, хотя он об этом, похоже, и не догадывался, были словно подернуты романтичной дымчатой поволокой. Алла уже была готова к поцелую, однако неопытный Максим, не умея понимать и даже хотя бы просто замечать подаваемые ему знаки, так и не преодолел своего страха оказаться в глазах девушки неотесанным наглецом.