Надежда варвара

— Уходишь, Айша? — Но-ра смотрит на меня снизу вверх. У нее добрые намерения, но она не может понять, как я завидую ее счастью.

Я просто киваю.

— Устала, — говорю я и ненавижу себя за то, что мой голос звучит ровно и сердито. На самом деле мне не хочется спать, но мои меха — это убежище от всего мира, и прямо сейчас я просто хочу забраться в них и снова забыться на несколько часов. Я покидаю костер людей и возвращаюсь в свой домик. Еще несколько человек просыпаются и начинают заниматься своими делами. Лиз и ее пара прогуливаются по центру лагеря, погруженные в беседу. Рaхош крепко прижимает к себе их маленькую дочь и кивает в ответ на слова своей женщины. Вдалеке я слышу, как Кэшол и Ме-ган вместе смеются. Так много комплектов. Так много счастливых семей.

Я ныряю в свой домик, радуясь, что там темно и тихо. Двисти находится рядом с моей стороной дома, и я прогоняю его прочь. Глупое животное. Я забираюсь в свои меха и достаю маленькую тунику Шамало. Я подношу ее к носу и нюхаю, но она утратила тот аромат, которым благоухает грива Ан-на.

— Обратно в постель? — сонно спрашивает Фарли. — На костре есть еда?

— Яйца, — решительно отвечаю я. — Много яиц.

Она издает встревоженный звук.

Я продолжаю молчать, надеясь, что она уйдет и оставит меня в покое. Но Фарли садится, кутаясь в свои меха, и причмокивает губами, зевая, не обращая внимания на мое настроение. Какое-то время она гладит своего двисти и, кажется, не спешит уходить. Я заворачиваюсь в свои одеяла, подставляя ей спину. Фарли очень похожа на меня. Мэйлак, Фарли и я — единственные молодые женщины ша-кхай в нашем смешанном племени. Есть пожилые Кемли и Севва, но ни одна из них не близка мне по возрасту. Мэйлак всегда была моей соперницей… и теперь у нее есть все, о чем я когда-либо мечтала: счастливая пара, надежное место в племени и два комплекта. Мужчины-охотники, которые должны были бы из кожи вон лезть, чтобы ухаживать за Фарли, теперь спарились с людьми, а люди, как правило, держатся вместе. Они соблюдают человеческие обычаи и говорят о человеческих вещах, и иногда это заставляет меня чувствовать себя очень изолированной в моем собственном племени. Я не незнакомка, и все же… Я больше не подхожу своему собственному народу.

Я переворачиваюсь на спину и снова смотрю на Фарли. Она заплетает свою длинную гриву ленивыми, медленными движениями, зевая.

— Ты когда-нибудь чувствовала себя чужаком, Фарли?

Она бросает на меня озадаченный взгляд.

— Чужаком?

— Из-за людей?

Она наклоняет голову.

— А должна?

Я вздыхаю. Возможно, это только я испытываю недовольство.

— Не бери в голову. Иди поговори со Стей-си и Клэр. Они обсуждают еще один день без ядов (прим. см. книгу 4,5. «Рождество на Ледяной планете»).

Это привлекает ее внимание. Она издает взволнованный звук и выпрыгивает из своих мехов. Я слышу, как двисти танцуют вокруг нее, пока она одевается, а затем, мгновение спустя, они оба уходят.

Наконец-то тихо. Я прижимаю к груди маленькую тунику Шамало и пытаюсь снова заснуть.

Глава 2

ХИМАЛО

— Прими мою благодарность, — говорит мне Эревен, хлопая меня по плечу. Довольный, он смотрит на новую «шкурку» своего дома. — Я не хочу просыпаться посреди ночи с Клэр, снова промокшей насквозь. Моя пара слишком хрупка для этого.

Я рассеянно киваю. Эревен — хороший охотник, но ясно, что его мысли в последнее время сосредоточены исключительно на его тихой паре. Сложно обсуждать это с мужчиной, который недавно расстался со своей второй половинкой, но в словах или мыслях Эревена нет злобы. Он просто счастлив и хочет поделиться своим счастьем.

— Это не проблема. Исправить это было несложно, как только мы сняли кожаный чехол с рамы.

— Ты должен позволить мне подарить тебе мой следующий комплект шкур в знак благодарности, — говорит он мне. — Что тебе нужно? Двисти? Снежный кот? Проси, и это будет твоим.

— Прибереги их для своей пары и своего нового комплекта. У меня больше шкурок, чем часов в день уходит на их обработку.

— Тогда ты должен поесть с нами сегодня, — продолжает он. — Хотя я должен предупредить тебя, что из-за того, что она беременна, моя пара любит, чтобы ее еда подгорала. — Он корчит гримасу, но, несмотря на это, выглядит довольным этой мыслью.

Я поднимаю руку в знак протеста.

— У меня есть сушеные продукты. Я в порядке. — Я бы предпочел съесть копченое мясо, чем проглотить полный рот горячей, подгоревшей плоти, которую так любят люди. — Корми свою пару, а не меня.

Он ухмыляется.

— Хорошо, но следующая свежая добыча, которую я добуду, будет твоей.

Я рассеянно киваю ему, изучая свою работу. Я доволен тем, какой получилась «шкурка» дома. С каждым новым домом мы с Кэшремом совершенствовались в создании «шкурок» для каждого из них. Швы здесь плотные и незаметные. Края туго обтянуты камнем, и даже легкий ветерок не сможет проникнуть внутрь и потревожить хрупкую человеческую пару Эревена. Мы хорошо поработали в этот день, и я горжусь этим. Однако Эревену вовсе не обязательно возвращать мне долг. Я бы сделал то же самое для любого соплеменника.

— Если у тебя есть лишнее мясо, принеси его Айше, — говорю я ему, думая о том, как мельком увидел свою бывшую пару ранее.

Она выглядит исхудавшей, моя Айша, ее глаза ввалились от горя. Я все еще хочу утешить ее, хотя и знаю, что она этого не позволит. Она горда и борется изо всех сил. Наше бывшее совокупление не было здоровым, и я прекратил его, потому что наше совместное страдание было хуже, чем разлука. Я скучаю по ней. Она — мое сердце, но в тот ужасный день много лет назад она потеряла нашу дочь.

Я потерял и свою пару, и комплект.

Я знаю, что она никогда не хотела быть моей парой. Я не кричу, как Харрек, и не легко подбираю слова, как Аехако. Я простой мужчина… но я всегда любил Айшу, даже когда она не знала о моем существовании. Я буду продолжать любить ее, даже несмотря на то, что мы врозь. И я всегда буду заботиться о ней.

Мысли о паре, которую я потерял, портят мне настроение. Я киваю на прощание Эревену и направляюсь обратно к хижине, которую делю с другими охотниками. Это на дальнем конце долины, поскольку все мы ша-кхаи и не страдаем от холода, как люди. Мы живем вместе, чтобы экономить ресурсы, и большую часть времени другие охотники находятся на тропах, а это значит, что я один в доме. Однако в дни плохой погоды, когда все остаются в домах, там становится тесно. Сегодня один из таких дней. Харрек, Таушен, Бек и Варрек находятся в маленьком доме. Бек занят тем, что что-то вырезает, его инструменты разложены вокруг него. Харрек нежится в своих мехах, болтая с Таушеном, в то время как другой работает над заточкой своих копий. Варрек работает над рыболовными сетями, и между всеми ними у меня нет места, чтобы разложить шкуры и поработать над своими собственными проектами. Раздосадованный этим, я хватаю несколько рулонов шкур и свои горшки и несу их через мощеную дорогу к одному из пустых домов без крыши. Здесь холоднее, но я могу разложить все вещи.

И здесь у меня не будет никого, кто мог бы потревожить мои мысли.

Многие в племени не любят выделывать кожу. Это необходимая задача, но она доставляет удовольствие немногим. Это грязная, тяжелая работа, требующая соскабливания шкуры снова и снова, и еще у немногих хватает терпения сделать по-настоящему мягкую, эластичную кожу. Хотя мне это нравится. Мне нравится возможность создавать мягкие, красивые, функциональные вещи для моего племени. Я умею охотиться и ловить рыбу, но я действительно хорош в выделке кожи. Я не против испачкать руки или потратить часы на то, чтобы втирать жир и мозги в кожу. Это позволяет мне думать.

В последнее время мне нужно было совсем немного подумать.

Я раскатываю шкурки, расстилая их на каменной поверхности. Они твердые на коленях, но хороши для приготовления шкурок, и я ставлю свои горшочки на стол и снимаю крышку с одного из них. Шкура, с которой я собираюсь начать сегодня, — это шкура снежного кота. Они меньше, чем двисти, но получающаяся в результате кожа такая же мягкая и деликатная, как задняя сторона комплекта. Этот конкретный кусочек безупречен, и я начисто отскреб его с обеих сторон. Если я все сделаю правильно, из этого получится предмет одежды, который станет предметом гордости его обладательницы. Я представляю себе мою Айшу, прекрасную и гордую, в новом капюшоне или, возможно, тунике, сшитой именно из этого предмета. Я выскребу ее и покрашу для нее, а также сошью ей что-нибудь красивое. Возможно, это заставит ее снова улыбнуться. Мне нравится эта мысль, и я приступаю к работе.