Надежда

– В семь часов.

– А я без пяти семь!
– возражает Галла.

– Галла...
– Симоне хочется оставить название за собой.

– Не проси!
– Глаза у Галлы большие, синие. Красивые глаза. Симона смотрит в них, любуется девушкой. Галла моложе всех в экспедиции, почти девочка. Название доставляет ей удовольствие. Галла даже краснеет, что приходится спорить с Симоной.

– Ладно, - уступает Симона.
– В следующий раз...

– Уступлю!
– Галла радостно трясет головой.

Симона готова выключить видео, но подходит Фаготин.

– Серенгу, - кивает Галле.

Галла кричит:

– Виктор Андреевич!

В рамке появляется Виктор.

– Здравствуй, - приветствует его Геннадий.
– Какие новости?

– Нормально, - отвечает Виктор.
– Работаем.

– Я спрашиваю новости, - уточняет Геннадий.

– А...
– Виктор перемещает рамку видео на тумбочку в углу комнаты. Четыре вот такие призмы, - слышится его голос.
– Одна величиной с бочку. В лесу.

– Дискутировали?
– спрашивает Геннадий, показывая свою призму на столике у окна.

– Было, - отвечает Серенга.

– К чему пришли?

– Непонятные вещи.

– У тебя двое химиков, - напоминает Геннадий.

– Говорят, что стекло. Похоже на органическое.

– Искусственное?..

– Проводит электричество, как металл. Ребята еще возятся в лаборатории. Что будет интересное - сообщу.

– Сообщи.

Две-три недели прошли спокойно. Были найдены еще призмы, никто уже не удивлялся их прозрачности, месту находок - в ущельях и на равнинах.

Зато, как предвидел Фаготин, фантазия у картографов начала истощаться. Раньше, отметил Геннадий, чем следовало, - впереди полгода работы. Люди стали задумываться, повторяться, пришла апатия.

– Мыс Гаттерас, - предложил название Берни.

– Есть на Земле.

– Ну и что?
– начинался спор.
– Взяли же полуостров Рыбачий.

– И заменили.

– Да, заменили.

Однажды в такой вот час Симона сказала:

– Реку в квадрате семьсот девять дробь девятьсот я назвала Аунауна.

Все повернули к ней лица.

– Аунауна, - повторила она.

– Ни на что не похоже, - запротестовал Игорь.

– Непохоже, - согласилась Симона.
– Зато звучит.

– Ничего не звучит!
– возразила Майя.
– Аунауна...

– Не по-нашему как-то, - поднялся со своего места Самдар.

– Долго ты думала?
– спросила Майя Симону.

– Думала...
– неопределенно сказала Симона...
– Не то что думала, звучит в ушах и звучит. Словно кто-то нашептывает.

– И у меня странные названия получаются, - вмешалась в разговор Иванна.
– Я вот отдельно выписала: Зуулу, Роа...

К ней подошли.

– Зеее...
– продолжала Иванна.

– Откуда ты их взяла?

– С потолка!
– рассердилась Иванна.
– Откуда мы все берем?

Тут же одумалась и сказала спокойно:

– Сами появляются. Лезут в голову.

– Есть!
– крикнул Берни, который за минуту до этого предлагал мысу название Гаттерас.
– Мыс Моо!

– Ребята, и мне...

– отозвался Василий Финн.
– Какой-то гавайский язык: река Пееке...

У Берни уже стояло на карте: мыс Моо.

– Нет, хватит!
– возразила Иванна и написала вдоль хребта, над которым сидела с полчаса: Зуулу.

Бросила карандаш:

– Не могу!

– И я не могу!
– Берни отодвинул прочь карту.
– Наваждение!

– В уши так и дудит!..

Побросали карандаши. Происходило что-то странное, и все это чувствовали.

– Перерыв!
– объявил Геннадий.

Когда все вышли на воздух, Геннадий запросил Северную. В рамке стоял Серенга, глаза его блестели от возбуждения.

– Что у вас?
– спросил Геннадий.

– Паника, - ответил Серенга.

– С названиями?..

– С названиями.

Вечером разразилась гроза.

Грозы на планете бывали и раньше. Радовали обитателей станции: молнии, гром были как на Земле.

– Смотрите, смотрите!
– вскрикивал кто-нибудь.
– Какая резкая молния!

Ветвистый огонь обнимал небо, все вспыхивало синим или оранжевым.

– А вон шаровая!

– Еще, еще!..

Шаровые молнии появлялись в каждой грозе. Плыли над лесом, над станцией, вызывая общий восторг:

– Чудо!..

Сейчас в воздухе кружились хороводы шаровых молний, гирлянды. Никто не кричал: <Смотрите!> В пляске шаров можно было увидеть закономерность. Появляясь из туч - гроза была сухой, ни капли дождя, - шары падали на здание станции, казалось, вот-вот коснутся крыш. Но крыш они не касались. Взмывали свечой, кружились цепочкой вокруг построек, даже перегоняли друг друга.

Обитатели станции толпились у окон. Удары грома сотрясали воздух и станцию. Ветвистые молнии были выше туч, били почти беспрерывно; сполохи белого и фиолетового огня проглядывали сквозь тучи, охватывая их с одного, с другого конца, словно грозя поджечь.

– Выключите свет!
– распорядился Геннадий.

Электричество выключили. Тьма вошла в залу, сполохи бились за стеклами.

– Все вокруг станции...
– сказал кто-то.

– Кажется.

– Нет, не кажется! Станция в центре грозы.

В ряду противоположных окон вспыхивали те же молнии, сыпались огненные шары.

– Несдобровать нам сегодня, - мрачно бросил Василий.

– Ну, ну...
– возразили ему, но в голосах звучала тревога.

Между тем пляска шаров становилась неистовой.

– Видео...
– попросил Геннадий в надежде связаться с Серенгой.

Видео не работало.

– Защитное поле!

Голубая завеса не вспыхнула. Самдар включал и выключал рубильники:

– Нет тока...

– Зашторить окна!

Заслонки не опустились. Геннадий забыл, что нет тока.

– Волнуешься, командир?
– спросил Василий.

Геннадий пожал плечами. Люди перед стихией были полностью беззащитными.

Круговерть огненных шаров вдруг замедлилась.