Надо – значит надо!

— Толян?

— Тактик, скорее, не стратег. Хороший парень, но молодой больно. Горячий.

— Давайте, не затягивайте с заменой. Нужен человек надёжный на сто процентов и умный. Когда выберете, пришлите сюда. Я должен с ним пообщаться. Взаимопонимание, сами понимаете.

— Да, понимаю, конечно. Постараюсь кого-то, кого ты знаешь…

— Как Злобин воспринял, что вас к нему в замы прочат? Вы с ним встречались?

— Ну… как сказать… немного напряжённо. Встречался, да.

— Сходите к нему ещё раз и привет от меня передайте. Скажите прямо, он оценит, я думаю, что со временем, когда он уйдёт в ЦК, нам нужен будет свой человек в «конторе». Скажите, что никакой своей игры вы вести не планируете. Ещё скажите, что вы на сто процентов его человек. Пусть не дёргается и не волнуется.

— Это так и есть на самом деле?

— Нет, Виталий Тимурович. Вы только мой человек. А я ваш. Вот и вся теория заговора. Понимаете? Я верю вам и Большаку. На сто процентов. Больше никому. Парням своим тоже верю, но это другое.

— От Большака привет тебе, кстати. И от супруги.

— Давайте, — усмехаюсь я.

— Приветы? Отдам, не переживай.

Мы пьём чай, ведём беседу, а через час, минута в минуту, заглядывает Белоконь.

— Товарищ полковник, разрешите войти.

— Давайте, Василий Тарасович, без чинов. Сейчас я не на службе. Заходите. Что, пора ехать уже?

— Так точно, — кивает мой начальник.

— Хорошо. Мы уже закончили практически.

Прощаемся стоя у машины. Скачков передаёт мне целый чемодан с гостинцами. Я закидываю его в машину. Белоконь забирается на пассажирское сиденье, а я ещё раз коротко говорю, Тимурычу, как построить разговор со Злобиным и что нужно делать. Передаю приветы Наташке и Платонычу. Ну, вот вроде и всё. Кажется, ничего не забыли. Если что, дежурный торчит в Наушках. Все срочные сообщения можно передавать через него.

Потом мы пожимаем друг другу руки, обнимаемся.

— Думаю, в феврале приеду. Так что держитесь там. Не забывайте о региональной работе. Не мне вас учить, но сейчас в этом плане нужно предпринимать активные действия.

— Предпринимаем, Егор. Я договорился с Гуревичем, он будет тебя отпускать в командировки, если что-то экстренное случится.

— Не случится, — хлопаю я его по плечу. — Всё будет хорошо. Парням привет. Ладно, я пошёл. Мне ещё ехать почти час.

— Давай, — кивает он. — Удачи.

Я сажусь за руль и мы выезжаем. Белоконь долго молчит. Я тоже его не дёргаю. Наконец, он сам нарушает тишину.

— Кто ты такой, Брагин, а?

— В каком смысле, товарищ майор?

— Целый, бля, полковник стоит и выслушивает твои распоряжения. Это как, вообще? Только под козырёк не берёт.

— Да, какие распоряжения, что вы. Мы же практически родственники.

— Нет, такие вещи я вижу.

— Товарищ майор, — хмыкаю я. — Я службу нормально тяну? Особых условий не требую? Приказы ваши чётко исполняю?

Он молчит.

— Ну а что вам ещё надо? У каждого своя задача и круг сведений, которые ему положено знать, согласны? Вы же сами на этом настаивали, как я понимаю.

Белоконь едва заметно пожимает плечами.

— Ну, а что вам покоя не даёт? Всё, как вы хотели. Я рядовой, вы майор. Отношения прозрачны и максимально понятны. Думаю, нам с вами этого должно хватить. У вас, насколько я понимаю, есть своя история взлётов и падений, у меня своя. Хотите, чтобы я рассказал? Но тогда и вам придётся мне рассказать, почему вы до сих пор майор и начальник заставы. Правда, в этом случае наши с вами отношения основательно выйдут за рамки устава.

Он ничего не отвечает. Может, переваривает, а может, спит.

После этой поездки он оставляет меня в покое. Не возражает против гостинцев, регулярно доставляемых моими людьми и против добрых отношений, которые складываются у меня с лейтёхой и старшиной. Хотя по взгляду его я вижу порой, что его от этого коробит. Не нравится, что я коррумпирую офицеров и прапорщиков. Что ты вообще о коррупции знаешь, друг мой…

В общем, дни летят, за рассветом закат. Туда-сюда, и я сам не замечаю, как появляются белые мухи, а потом и новый год подкрадывается. В Наушках вроде бы снег, а на охраняемых просторах белая позёмка и тёмные замёрзшие песчаные и каменистые холмы, скалы и лёд. Мороз трещит, а снега почти нет. Кайфа в этом мало, но что делать, граница должна быть на замке.

Наряды, стрельбы, тренировки. Я стал здоровеньким, выносливым и вообще крутым чуваком, образцовым пограничником. Наташка приезжала, Скачков, Платоныч. Гурко звонил и Злобин, правда, как частные лица, с вызовом на переговорный пункт и эзоповым языком. У Белоконя время от времени подгорает, но он держится, не лезет.

Перед новым годом у старшины скапливается неслабый запас деликатесов. Солдат Новый год любит, значит надо его порадовать. Вечеринка будет что надо, грандиозной. Правда, безалкогольной. Я бы мог пацанов подогреть, и они неоднократно просили, но обострять с начальником заставы не хочу. Так что обойдёмся компотом и чаем, а желающие могут разжиться насваем, коего у повара просто завались.

За день до Нового года у меня выпадает выходной, а в новогоднюю ночь дозор. Дозор будет усиленный, враги не дремлют, надеются, что мы бухать будем. Ну, в общем, такие вот дела. Я нахожусь в казарме, сижу в бытовке, украшенной бумажными снежинками и блестящими гирляндами. Даже ёлочка имеется. Заходят Белоконь с Козловским.

— Товарищ майор, разрешите в Наушки съездить, — просит старлей.

— Нет, — категорично отказывает майор. — Меня Гуревич вызывает. Там сабантуй будет для офицеров. Так что ты остаёшься за меня. Я бы не поехал, да нельзя никак, он и так на меня бочку катит. Пошли кого-нибудь. Вон, смотри, Брагин от безделья мается. Книжку читает.

— Егор, — окликает меня старлей.

— Я!

— Можешь за Славкой сгонять?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — отвечаю я.

— Вы когда вернётесь, товарищ майор? — спрашивает он.

— Завтра теперь уже, там же, сам понимаешь, гудёж будет основательный. Я сам за рулём поеду.

— Понятно. Ну, Егор, давай тогда, смотайся. Пойдём, я тебя провожу.

Я надеваю бушлат, шапку и иду к «буханке». Он — за мной. За Славкой смотаться я всегда пожалуйста. Сегодня уже Наташке не позвоню, конечно, почта скоро закроется, но проветрюсь немножко. С красоткой прокачусь. В общем, я получаю наставления и выезжаю.

Сегодня метёт снег, поэтому мороз отступает и настроение становится предпраздничным, хоть и без мандаринов. Пока без мандаринов. В каптёрке-то у нас припасено. От снега делается светло, хотя и непонятно, куда ехать. Лучи фар подпрыгивают, пробивая метущуюся, прыгающую и кружащую канитель крупных и частых снежинок. Я еду спокойно, не тороплюсь. У таможни сегодня корпоратив, но по словам старлея, он уже должен закончиться. В случае чего подожду с полчасика. Без бэ, как говорится.

Подъезжаю к зданию таможни. Дежурные меня знают уже и всегда пропускают. А сегодня и подавно. Новый год шагает по планете. Все добрые и бухие.