Наглец

Поэтому я взял ее лицо в ладони и приподнял его. Затем прижался губами к ее губам, судорожно глотая воздух, когда мой язык прошелся по ее нижней губе. Электрический разряд пробежал по моим венам, распространяясь огнем, который принадлежал только Керриган.

Она вцепилась в мои предплечья, прижимая меня к себе.

Мои колени чуть не подогнулись, когда ее язычок выскользнул наружу и коснулся кончиком моего. Затем я накрыл ее рот своим, пробуя на вкус все глубже, пока не понял, что если не отстранюсь, то подниму ее на руки и отнесу в спальню.

Я отстранился и прижался лбом к ее лбу.

— Чего ты хочешь? Скажи мне, чего ты хочешь, и я дам тебе это.

— Я не знаю, — выдохнула она. — Я не знаю, что со всем этим делать.

Не так давно я чувствовал себя точно так же. Время. Нам нужно было время. Я поцеловал ее в висок и, не сказав больше ни слова, отпустил ее и вышел на улицу.

Керриган стояла в дверном проеме, когда я отъезжал от тротуара, ее силуэт был виден в золотистом свете дома. Ее рука была прижата к губам.

Это еще не конец.

Еще нет. Никогда.

Ни в коем случае.

Глава 16

Керриган

Ребенок.

У Пирса есть сын.

После того, как он ушел, мне потребовалось минут десять, чтобы осознать этот факт. Затем кусочки мозаики начали складываться в единое целое, как кубики конструктора «Лего». Я прокрутила в голове наши дни в коттедже. Наши телефонные разговоры, особенно последний, когда он позвонил, чтобы попрощаться.

У него родился ребенок.

Когда шок прошел, на смену ему пришел кипящий гнев.

О, я была не просто зла. Я была в ярости.

Он мог бы мне сказать. Он мог бы все объяснить, когда мы открывали друг другу свои души.

Он должен был сказать мне.

После всего, что я ему рассказала, о моей расторгнутой помолвке, о моем выкидыше, как он мог молчать об этом? Я раскрылась перед этим мужчиной, а он держал в секрете своего ребенка — своего собственного ребенка.

Пирс не доверил мне правду.

А потом у него хватило наглости поцеловать меня.

— О, сукин сын. — Я мерила шагами гостиную, злясь на то, что все еще ощущаю его губы на своих. И снова я ответила на его поцелуй, хотя должна была дать ему пощечину.

Будь проклят он и его сексуальная борода. Будь проклят он и его талантливый язык.

Будь проклят он за то, что вернулся.

Все это время я думала, что он забыл обо мне, но он вернулся.

— Как он посмел? — Я всплеснула руками. — Как он посмел?

Пирс пришел в мой дом и выплеснул свое признание, как галлон краски, предоставив мне убирать его.

— Нет. Нет.

У него был шанс высказаться, и теперь мне тоже было что сказать.

Я бросилась в коридор, схватила пальто и натянула его. Рывком открыла входную дверь, но на пороге с кем-то столкнулась.

— Ого! — Ларк подняла руки, уклоняясь, прежде чем я успела врезаться в нее. — Спешишь?

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

Машина Зака стояла на улице. Он сидел за рулем, не отрываясь от телефона.

— Мы помогаем маме, помнишь? В семь тридцать?

— Вот дерьмо, — простонала я. — Нет. Я забыла.

— Хорошо, что мы заехали за тобой. — Она повернулась и пошла по тротуару.

Я закрыла за собой дверь и вздохнула, следуя за ней и садясь на заднее сиденье машины моего брата. В машине пахло сигаретами. Теми самыми сигаретами, которые, как он клялся, он курил не в машине, а только дома.

— Привет, — пробормотала я.

— Привет. — Зак не улыбнулся и не взглянул на меня.

— Кажется, я разминулась с тобой в «Уайт Оук».

— Да, я зашел поужинать. А теперь едем украшать. — Он открыл консоль и, достав сигарету, зажал ее между губами.

— Серьезно? — спросила Ларк. — Ты не будешь курить это здесь.

Зак нашел зажигалку.

— Почему? Окно опущено.

— Потому что некоторым из нас не хочется пахнуть, как пепельница, — огрызнулась я. — Если ты собираешься курить, я сама сяду за руль.

Если Зак хотел курить, прекрасно. Но ему нужно было перестать говорить всем, что он бросил, и навязывать нам свою вредную привычку.

Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида, но сигарету и зажигалку убрал. Затем он что-то проворчал себе под нос и поехал дальше по улице.

Общественный центр был последним местом, где я хотела бы быть сегодня вечером — в мотеле был миллиардер, которого мне нужно было придушить, — но для мамы этот день был важным событием. Я буду украшать, пока она нас не отпустит, и, поскольку мы договорились ехать вместе, я буду зависеть от расписания моей семьи.

Поездку в мотель придется отложить до завтра. Тогда я выскажу ему все, что думаю. Если он все еще будет здесь.

Он действительно останется со мной? Или снова уйдет без объяснений?

— Земля ему пухом, Керриган, — сказал Зак.

Я оторвала взгляд от своих коленей.

— Хм?

— Мы разговаривали все это время. — Он остановился возле общественного центра. — Не хочешь после зайти в «Джейн» выпить?

— О, эм… может быть. — А может и нет. Если мы с Заком не поссоримся, тогда да. Что, я думаю, мы сделаем пока подготавливаем центр к завтрашней вечеринке.

Мы втроем зашли в общественный центр. Наша мама и тети суетились вокруг, разбрасывая гофрированную бумагу, расстилая пластиковые скатерти и надувая воздушные шарики.

— Я хочу, чтобы вы повесили баннер «С Днем Рождения» между этими двумя столбами перед сценой, — приказала мама, как только заметила нас.

— И тебе привет, — пробормотала Ларк, отправляясь на поиски баннера в пакетах с принадлежностями для вечеринки в центре комнаты.

Центр представлял собой не более чем просторную открытую комнату. Здесь была кухня, поскольку большую часть времени этот зал использовался для проведения вечеринок по случаю дней рождения и похорон. В дальнем конце помещения была сцена, занимавшая почти всю длину здания. Когда я училась в третьем классе, в спортзале средней школы ремонтировали полы, поэтому рождественскую программу мы проводили здесь.