Наират-1. Смерть ничего не решает

Створки сорвало, одна из них, отлетев, с хрустом врезалась в грудь Дышле и смела его. А из проема высунулась железная морда, собранная из широких полос умелым, но безумным кузнецом. Следом, цепляясь за покореженные края кареты, показались две пары многосуставчатых рук. В повисшей тишине вдруг стало отчетливо слышно жужжание шестерней, полуприкрытых грудной пластиной и острыми решетками ребер.

И вся тупая боль из шрама, сконцентрировавшись, ударила в зуб.

— Равва, сюда! — заорал Орин, вытягивая меч. — В спину ему заходи! Хрипун, сади в бок, когда вылезет!

— Назад! — прокричал Бельт, еле сдерживая перепуганного Румянца и стараясь не думать о мучительной боли. — Назад! Это — голем!

Поздно. Существо, похожее на ящерицу с коротким хвостом, уже соскочило на снег и, приподнявшись, повело головой.

Орин пятился, не выпуская тварь из поля зрения, но нападать голем не спешил. Он стоял, раскачиваясь со стороны в сторону; тускло поблескивали покрытые эмалью глазные впадины, щетинились иглы вдоль хребта, черными полукружьями выделялись когти.

— Па-алучи! — Равва с воплем опустил топор на шипастую спину. Не попал и полетел к земле следом за тяжелым обухом, так и не встретившим ничего на пути. А сбоку, раскручивая цеп, уже бежал Хрипун. Бельт же пытался не выпустить поводьев, не попасть под копыта собственному коню, не подвернуться под случайный удар да еще и отыскать в этой ночной кутерьме взглядом…

— Кама! — закричал он. — Кама кончайте, водящего!

Завизжав, рванулся в сторону Румянец, захрипел снова сбитый с ног Равва, но тут же замолчал, когда лапа механома раздавила ему голову. Орин заплясал вокруг твари, пытаясь пробить решетку и вогнать лезвие в сплетение шестерней, патрубков и тонких, отсвечивающих серебром, нитей.

Вот столкнулось с железной рукой массивное оголовье цепа, стальные пальцы ухватили било, и Хрипун, оставшись без оружия, попятился, спотыкаясь. Вдруг покатился, хрипя и подвывая, Орин, а голем плавно развернулся к Бельту, висящему на поводьях мечущегося Румянца.

Твою ж…

Додумать не успел: вылетевшая из-за спины Ласка вклинилась между ним и големом, осадила каурую так, что лошадь взвилась на дыбы и в ужасе замолотила копытами, обрушивая звонкие удары на механома, сбивая того с ног и подминая под себя. Сама Ласка грохнулась на землю, но почти сразу вскочила на четвереньки и поползла прочь.

— Хрипун, вытаскивай Орина, и к лошадям! — прокричал Бельт, а сам саданул коня по уху и рывком поставил на ноги Ласку.

Проклятье!

Бежал к зарослям Хрипун. Истошно ржала, вываливая на снег кровь и требуху, Ласкина кобыла. Корчился у обочины, поджав к животу ноги, Орин. Трижды проклятье!

Сунув поводья Ласке, Бельт кинулся к нему, рухнул на колени, затянул мальчишку на плечи и, хакнув, встал. Если быстро, то… С влажным хлюпаньем лошадиная туша развалилась пополам, выпуская стальные суставчатые лапы. Роняя на снег ошметки кишок, голем повернулся, уставился пустыми глазницами.

— Бельт!

Ласка на Румянце совсем рядом, всего-то шаг.

— Бросай его!

— Держи! — Бельт перекинул тело через седло. — Ходу! На тракт!

— А…

— Ходу! — Бельт, уцепившись за стремя, с размаху хлопнул коня растопыренной пятерней. Румянец сперва пошел боком, а потом, развернувшись, взял к заснеженной чаще. Сменил шаг на рысь, а рысь на галоп, волоча Бельта за собой.

Только бы не упасть. Из-за сугроба уже верхом выскочил Хрипун, чуть не врезавшись в кавалькаду.

— Стой, сволочь, помоги!

— Лошади тама!

Действительно, чуть дальше, привязанные к кусту, беспокойно переминались еще трое животных.

— Ласка, пересаживайся. И Орина не урони!

Девушка, на ходу соскочив на землю, тут же снова оказалась в седле. Она ловко сдернула с ветвей поводья, развернула коня к тракту, но осадила, услышав вопль.

— Хрипун…

На тракт нельзя. А под сугробами ямы и бурелом. Ну да милостью Всевидящего, памятью байгире и опытом легкой конной вахтаги! Бельт вскочил в седло и направил Румянца в снежную темноту. Ласка пустила лошадь следом. Умница.

А через заросли уже с треском ломился голем.

— Пшел! — крикнул Бельт и стеганул Румянца. Тот взвизгнул и пошел рысью вдоль торчащего из-под снега кустарника.

Чудо. Им нужно чудо, чтобы кони не переломали ноги в какой-нибудь норе, не увязли, не скинули, не задохнулись, не легли…

Показался механом. Припавший к самой земле, он двигался теперь как самая настоящая ящерица, изгибаясь всем телом. Вывернутые локтями вверх лапы мелькали, разбрызгивая снег, а короткий хвост загибался на спину.

— Иииии! — завизжала Ласка, увидев тварь.

Тяжелая башка, приоткрытая пасть и отблески зимнего Слепого Ока на шипах. Вот сейчас он изловчится, прыгнет и ухватит за бок, дернет короткой шеей, насаживая на эти блестящие…

— На дорогу! — Бельт дернул поводья, заставляя Румянца перепрыгнуть сугроб у обочины и оказаться на тракте. Орина подбросило, скидывая на левую сторону. Держать. Не дать ему свалиться. И самому держаться. Почти вплотную пронеслась Ласка, прижавшаяся к растрепанной гриве.

Но вот копыта застучали по наезженной промерзшей корке, Румянец пошел увереннее, ровнее и значительно резвей. Короткий рывок по прямой. Теперь вверх, в гору, ну, давай, родненький, тяни! Хрипи, роняй пену, но вытаскивай. Еще немного…

Ласка все больше уходила вперед. И пусть, и отлично… Орин завозился, застонал, облевал конский бок. Хотя бы на холм взобраться…

Только на самой вершине Бельт оглянулся. Много ниже, у начала подъема, поднявшись во весь рост, застыла четырехрукая фигура, с такого расстояния казавшаяся маленькой и неопасной. Еще несколько мгновений и тракт вместе с големом исчез из вида.

Нагнать Ласку удалось только через четверть фарсаха. Та сидела в сугробе и тряслась.

— Я д-думала — всё.

— Правильно думала.

— Он… Он там? Идет?

— Нет. Так далеко ему уйти не дадут, да и надобности нет, на нас и разъезда хватит. — Бельт, скинув Орина в снег, спешился, погладил Румянца по шее, стряхивая клочья пены. Вытер руки о штаны, унимая дрожь. — Эту тварь на нас спустили… почти случайно, наверное. И повезло, что не боевой голем — тот бошки бы нам мигом поотрывал, а этот — недоделок какой-то, все нутро наружу.