Накануне

– Вы очень проницательны, Иван Иванович, – проваливаемся с подругой в продавленные креслица. – мы действительно из Советского Союза…

– Так значит это правда, что Ипатьев собрался обратно в Россию?… – Он буквально впивается в меня острым взглядом.

"Блин, что ему ещё известно"?

– Так вы вербовщики? Охотники за головами! Что не справляетесь там сами, раз на поклон к нам старичкам пришли? – Его глаза возбуждённо забегали по нашим лицам.

– Прошу тебя… – Всхлипывает жена.

– Насколько мне известно, – мягко возражаю, сосчитав до десяти. – Владимир Николаевич едет на родину чтобы повидать детей и внуков. Он сам просил нашего Полномочного представителя продлить его просроченный паспорт, что и было недавно сделано. Если б захотели, вы, Иван Иванович, могли бы сделать то же самое. Что касается светлых голов, то как я вижу (делаяю широкий жест рукой) здесь их тоже не шибко ценят. Ну и насчёт того, что мы убогие и к вам пришли на поклон. Скажу вам так, что двадцать лет без вас справлялись – справимся и в будущем.

– Так зачем же… – Остромысленский осекается под яростным взглядом жены.

– Как раз перехожу к этому, – начинаю говорить ещё медленнее. – вчера из разговора с Владимиром Николаевичем я узнал, что вы больны туберкулёзом…

Хозяин порывисто отворачивается к окну: густой свинцовый туман полностью поглотил реку, лишь где-то вдали из него выглядывают верхушки металлических опор моста.

– …так вот, недавно в нашей стране было открыто новое, очень сильное лекарство против него. Сейчас заканчиваются его испытания. Результаты просто феноменальные: в пятидесяти процентах случаев происходит значительное улучшение, в сорока – полное выздоровление.

Едва успеваю подхватить Марию Николаевну, начинающую сползать вниз по стене. Оля бросается мне на помощь, вместе усаживаем хозяйку в кресло и, прежде чем муж успевает подняться со стула, в воздухе запахло нашатырём (подруга без своей аптечки из дома ни ногой).

– Машенька… – Остромысленский ласково гладит пришедшую в себя супругу по руке. – что ж ты меня так пугаешь?

– Вы говорили о лекарстве… – шепчет она с надеждой глядя на меня сквозь слёзы.

– Лекарство? – Обречённо машет головой мужчина. – Даже если бы оно существовало… через неделю всё уйдёт с молотка последнее что у меня осталось – компания… и я ещё буду должен. Ты окажешься на улице, а я – в тюрьме… Нет, уж лучше умереть.

– Не говори так, мы найдём адвоката, тебя положат в больницу… – исступлённо шепчет Мария Николаевна.

– Оставьте нас, прошу вас… – Хрипит хозяин.

– Прекратите истерику, – жёстко прерываю его я. – о какой сумме идёт речь?

Остромысленский с удивлением смотрит на меня, будто впервые увидел.

– Общая сумма долга – примерно шестьдесят тысяч долларов, – с трудом выдавливает из себя он. – компанию оценили в десять.

– Кто кредиторы? – Продолжаю играть желваками.

– Все мои долги выкупил банк "Чэйз".

– Какие активы у вашей компании?

– Двухэтажное кирпичное здание в Нью-Джерси, новое химическое оборудование…

– Почему тогда оценили компанию всего в десять тысяч? – Приходит моя очередь удивляться.

– Потому, что на компании ещё висит сорок тысяч долга – штраф за уход от налогов.

"Бизнесмен хренов"…

– То есть, – резюмирую я. – шестьдеят тысяч долларов вы должны банку, сорок – правительству, а а вашу компанию оценили в пятьдесят. Так?

– Так.

– Что-то ещё? – Сдвигаю брови. – Учтитете, Иван Иванович, для того чтобы принять решение о помощи вам, я должен иметь полную информацию…

– Помощи? Вы говорите помощи? – Хватается за голову Остромысленский.

– Именно. Я – заместитель наркома, по старому – товарищ министра. Поэтому, если хотите чтобы я вам помог – будьте со мной абсолютно откровенны.

– Ещё твои патенты… – подаёт голос жена.

– Патенты… – опускает голову хозяин. – если до конца года я не заплачу Патентному бюро, их объявят недействительными. А "Гуд Тайер", "Дюпон" и "Юнион Карбайд" предлагают за них гроши. Думаю что это их рук дело: и налоговая полиция, и выкуп моих долгов…

– Иван Иванович, можно мне на них взглянуть?

– Да, конечно. – Хозяин берёт с полки пухлую папку.

"Хм….методы получения поливинилхлорида, полистирола, синтетического каучука… это я удачно зашёл".

– Ситуация мне понятна, – захлопываю папку, муж с женой не сводят с меня глаз. – но все документы должны быть проверены нашим бухгалтером и адвокатом. Если они подтвердят ваши слова, то буду рекомендовать покупку вашей компании за сто тысяч долларов, но все патенты следует переоформить на неё. Что скажете?

– А лекарство? – Вскрикивает Мария Николаевна.

– С лекарством проще всего, оно у нас с собой. Если Иван Иванович готов, то можно начать лечение прямо сейчас.

* * *

– Ну что ж, Питер, поднимаю этот бокал за тебя, главу новой компании "Экзим Глобал". Когда получаешь лицензию?

– Самое большее через неделю, – МакГи смотрит на меня и тоже лишь чуть пригубливает вино. – но я уже побывал в филиале парижского "Евробанка", у бельгийцев в "Юнион Миньер"…

"Кто бы сомневался"…

– … они очень заинтересовались моим предложением. Особенно, конечно, бельгийцы: управляющий филиалом прямо затрясся от радости когда я упомянул об урановой руде. Кроме неё предложил ещё целый лист того, что они там добывают. Хочешь взглянуть?

– С удовольствием…

"Так, что тут у нас? Золото, серебро, медь, цинк, железо, уголь, бокситы… МакГи разочарованно вздыхает, видя что я равнодушно перелистнул первый лист… Стоп! Я что затрясся как бельгиец? Нет, вроде… А ведь есть от чего. Реньерит"!

– Вот это, Питер, – подчёркиваю ногтём три пункта из списка: германит, реньерит и сфалерит. – попроси сертификаты. Если в первых двух содерхание германия будет от шести до десяти процентов, то пусть готовят предложения, возьму сразу тысячу тонн. В сфалерите важно содержание индия и галлия…

"Самоуправство – по УК РСФСР от 1926 года принудительные работы на срок до шести месяцев или штраф пятьсот рублей".

Вот только принуждать к работе меня не надо, сгораю на ней, можно сказать, без сна и отдыха, и штрафом не запугать. Не такие, конечно, доходы как у композитора Богословского, но с зарплатой заместителя наркома выходит до пяти тысяч в месяц (партмаксимум был давно отменён). Тут правда надо учесть, что на руки я оставляю себе лишь пятую часть – активно приобретаю а-, нет облигации внутреннего государственного займа СССР.