Накануне

– Товарищ Чаганов, – поддёргивает штаны вихрастый студент. – а нельзя ли рассмотреть эту же задачу, но без промперегрева?

– Худяков, – возмущённо надувает щёки Куклевский. – это же тема вашей курсовой!

– Давайте рассмотрим дизель! Нет, гидротурбину! – Одновременно закричали несколько голосов, заглушая взрыв смеха.

– Что ж главное вы уже уловили, – улыбаюсь я, кивая на доску и АВМ. – этот математический аппарат и аналоговая вычислительная машина применимы для всего, что можно описать дифференциальными уравнениями…

– Тише товарищи, – раздаётся бас директора института Никитина. – Алексей Сергеевич, нам бы очень хотелось получить такую машину. Скажите, это возможно?

– Думаю да, Василий Петрович, пишите заявку в наркомат Радиопромышленности. Мы вскоре планируем организовать участок по её производству на радиозаводе имени Орджоникидзе. В первую очередь АВМ пойдут в ведущие научные и учебные институты. К сожалению, сейчас это единственный экземпляр, с которым наши лекторы ещё будут выступать в МАИ, ЦАГИ и других институтах, поэтому оставить его у вас я не могу. Если есть желание, то можете поиграть с АВМ до конца дня, под присмотром нашего техника, а мне нужно бежать… дела.

* * *

По дороге из Бауманки в СКБ вытаскиваю из кармана шинели "Правду", которую проносил с собой весь день – не было ни одной свободной минуты… На первой странице постановление ЦК и Совета Народных Комиссаров о создании Спецкомитета по вопросам химической промышленности при СНК СССР.

"А почему не наркомат? Наверное потому, что Верховный Совет лишь недавно утвердил перечень союзных наркоматов и персональный состав наркомов, спецкомитет же создан при СНК как его рабочий орган… председателем назначен Первушин Михаил Георгиевич из заместителей наркома НКТП… при Спецкомитете организовать Технический и Инженерно-Технический Советы… научный руководитель – академик Ипатьев Владимир Николаевич…("Почему не председатель? Возраст не тот – 70 лет"). В Спецкомитете знакомые фамилии из Главхимпрома, Главчермета, Главазота, Главка топливной промышленности и наркомата боеприпасов… Теперь понятно, включили заместителей от наркоматов и главков, от которых зависит выпуск пороха, взрывчатки и бензина. Логично, если создавать отдельный наркомат под Ипатьева, надо по новой перекраивать недавно созданные наркоматы".

Глава 10

Москва, ул. Большая Татарская, 35.

ОКБ спецотдела ГУГБ.

12 февраля 1938 года, 21:30.

– Алексей Сергеевич, к вам Ощепков просится, – в кабинет заглядывает собравшаяся уходить "Грымза". – пропустить?

"До встречи с Лавочкиным ещё полчаса".

– Да, конечно, попросите выписать разовый пропуск.

– Я сама занесу его по дороге… – медлит секретарь в дверях. – и ещё, спасибо вам за жильё.

"Подумаешь, выделил комнату в коммуналке напротив проходной, за то она теперь с утра до ночи у меня под рукой"…

– Разрешите? – Через пять минут в открытую дверь заглядывает Паша.

– Заходи-заходи, блудный… брат, – поднимаюсь ему навстречу. – с чем пожаловал?

– Алексей, – мучительно кривится Ощёпков, не принимая моего шутливого тона. – с Любой беда…

– Что такое?

– …Ты же помнишь, мы полгода назад после её освобождения в Ленинград перебрались: я сразу устроился лаборантом в электротехническую лабораторию Индустриального Института, а Люба хотела на "Светлану", но её не приняли, предложили место электрика в домоуправлении, она отказалась. Помыкалась так месяц без работы, попереживала…

– Почему ты мне не позвонил?

– …и какой-то нервный срыв у неё произошёл, – продолжает Паша. – из комнаты не выходит, не разговаривает. Соседи рассказывают, что она начала сама с собой говорить… дальше хуже начались у неё видения, ночные кошмары…

– Погоди, я Аню приглашу, она у нас медик… – хватаюсь за трубку. – быстро, ко мне…

– … да, конечно, пусть послушает… она же медик, – запоздало кивает он головой. – хотя кому только я её не показывал и профессор из военно-медицинской академии её смотрел, и из института экспериментальной медицины тоже…

– Так что у Любы за видения? – Вижу Оля останавливается в дверях.

– Будто она в Ленинграде идёт по разрушенной улице Красных Зорь, кажется, и на перекрёстке с Большой Пушкарской…

"Твою же мать"…

– … её останавливают какие-то бандиты… на бронеавтомобиле! – Ощепков хватается за голову. – Ты можешь себе это представить? Какой-то мужчина бросается её спасать, в него стреляют из пушки… снаряд его разрывает на части… каждую ночь одно и то же.

Лицо Оли помертвело, на глаза навернулись слёзы.

– Потом Люба видит, что профессора ей не могут помочь, обратилась к медиумам, – устало бубнит Паша, обхватив голову руками. – есть в Ленинграде один знаменитый, Лосев – отец нашего Олега. Квартира стала проходным двором: какие-то экзальтированные девицы с расширенными зрачками, старухи в балахонах, старики бородатые собираются на спиритические сеансы. Выяснили, что Люба оказывается – автара тибетская, попавшая к нам через тоннель в кинотеатре "Арс". Я чуть сам не рехнулся вместе с ними, но недавно к нам брат Любин зашёл, увидел он это сборище, выгнал их всех из квартиры и сказал к тебе ехать, что ты уже однажды…

– Где Люба? – Перебивает его подруга.

– З-здесь напротив в общежитии у знакомой. – Вздрагивает от неожиданности Ощепков.

– Фамилия знакомой?

– Мишуткина…

Слышится хлопок закрывающейся двери приёмной.

– Чего это она? – Оборачивается Паша.

– Комнату наверное вам пошла организовывать, – добавляю оптимизма в голос. – не волнуйся, друг, устрою Любе консультацию с лучшими специалистами, вылечим её не сомневайся.

– Правда? – С надеждой смотрит на меня.

– Правда, – поспешно меняю опасную тему. – ты лучше мне скажи, ты и дальше собираешься на подсобных работах перебиваться?

– На другую не берут. – В глазах Паши появляется вызов.

– Брось ты это! – Рублю рукой воздух. – Тебя оправдали, ты – чист перед законом. Вон у меня половина бывшего Управления Связи РККА и почти весь НИИС работает, многие остались после освобождения. Будем перевооружать армию на новую технику в том числе на ту, что ты сам разрабатывал, работы там много для инженера электрика. Брось уже эти свои обиды, ты же видишь на примере Любы к чему это может привести…

"Какой упёртый".

– … Война на пороге… – бросаю тяжёлый камень на чашу весов, Ощепков отводит взгляд и хмурится и молчит… я разговаривал недавно с Сергеем Седовым… да-да сыном Троцкого, так он рвётся свой работой доказать всем, что сын за отца не отвечает. У него поболе твоего есть за что на Советскую власть быть обиженным… Не очень у него правда выходит по части открытий и изобретений, но готов с радостью выполнять любую порученную ему работу… значит ошибся я в тебе. Всё ступай, думаю Аня уже распорядилась насчёт комнаты в общежитии.