Наказание мое

– Одумайся, Евгения!
– взывала она, прикладывая руки к сердцу. – После развода вам будет трудно помириться, но я помогу. Создам все условия, чтобы вы были счастливы, чтобы мой сын не видел во мне врага. Я ему родная мать, а не враг!

Их разделила проехавшая машина. Женя не успела увернуться: машина колесом попала в лужу и окатила ее грязью. алина Сергеевна отскочила за бордюр и теперь грозила кулаком вслед лихачу и слала на голову бедняги все земные проклятия.

Воспользовавшись этим, Женя юркнула в подъезд, следом заползла Ирка, изнывая под тяжестью сумок. А Полина закрыла дверь прямо перед носом Галины Сергеевны:

– Аудиенция окончена. Привет сыночку!

До этажа доехали молча - выступление Галины Сергеевны произвело впечатление на всех. Женя вышла из лифта первой, разглядывая россыпь грязных брызг на светло-зеленых брюках.

– Черт, костюм испортила. Только из чистки забрала. Опять нести придется. Что за невезение?

Хотя там, где алина Сергеевна, везения не может быть априори. Увидеть ее - хуже, чем встретить бабу с пустыми ведрами. Она как ядовитая субстанция, пестицид, отравляющий все вокруг.

Вслед за мыслями о брюках, Женя вспомнила, что ещё не собирала вещи для поездки в пансионат, где они с Михаилом собирались провести медовый месяц. Медовый - отвратительное слово, липкое! Жeня не хотела ехать, но Михаил настоял. Надеялся, что в поездке они притрутся, узнают друг друга получше. Пришлось согласиться, потому что не нашлось причин для отказа. Михаил строил ещё какие-то планы, но Женя его остановила. Хватит и этого. Пансионат тоже нужно пережить. Не притворишься же больной на целых две недели!

Женя достала ключи, открыла квартиру. Они заползли гуськом в коридор, со вздохом облегчения побросали сумки на пол и плюхнулись все трое на диван. Раскрасневшаяся от жары Полина обмахивалась полой кофточки, Ирка постанывала, растирая руки. После минутного молчания Полина спросила:

– Чего она от тебя хотела-то? Я чегo-то не поняла...

Женя нервно крутила пуговицу на пиджаке - та грозилась вот-вот оторваться.

– И я не поняла. Мы всегда разговаривали на разных языках. Кажется, она просила меня нe выходить замуж.

– Совсем обалдела!
– констатировала Полина. – Ей-то теперь какое дело до тебя? Она вас столько со Стасиком разводила, а теперь отлавливает тебя на улице и загоняет обратно?

– Похоже на то. Обещала условия нам со Стасом создать...

И это Галина Сергеевна?.. Даже если со всем этим ее подослал Стас, она должна была найти в себе силы подчиниться ему, наcтупить на горло своей гордости. Какие же баталии прoисходили между этими двумя? Сколько "неотложек" вызывали Галине Сергееве и чем пригрозил ей сынок?

– А может, она права? – подала голос Ирина, и на нее взглянули как на сумасшедшую.

– Ты чего болтаешь-то? – Полина мощным телом надавила на спинку дивана. Скрипнули пружины, натянулась ткань. – У Женьки завтра свадьба, а ты о прокисшем молоке талдычишь!

Ирка сняла очки, протерла краем пиджака и водрузила обратно на нос.

– Вопрос заключается в том, любит ли Женя Михаила.

– А она его любит, – утверждающе проговорила Полина.

Женя наконец оторвала пуговицу, зло выдернула торчащие нитки и выдохнула:

– Какая разница, люблю я его или нет?

– Сформулируем вопрос иначе. Ты все ещё любишь Стаса? – не отставaла Ирина.

Жене казалось, что ее прокатывают по острой тере, сдирая кожу вместе с мясом. Почему именно теперь, когда все, вроде бы, решено, когда слово "смирение" слышится как "счастье"?

– Ирка, я тебе сейчас подзатыльников надаю! Ты уже всех достала со своей любовью. Любит - не любит, какая теперь разница? Она выходит замуж за Мишку, – разозлилась Полина.

– Пока можно что-то исправить...

– Да на кой ляд исправлять?

Тяжело вздохнув, Женя оставила подруг искать истину в споре, а сама перенесла на кухню сумки. Продукты для свадебного застолья убрала в холодильник. те, что были для девичника, выложила на стол. Руки мелко дрожали то ли от усталости, то ли от слов Галины Сергеевны, звенящих до сих пор в ушах. Зачем она на самом деле приходила? И Женя снова и снова прокручивала в голове каждое произнесенное слово.

В кухню ворвалась Полина, заполнив собой пространство от стола до мойки.

– Пришла помогать. С этой очкастой дурой говорить невозможно. Любовь, камасутра, рай в шалаше! Ты ее не слушай, Женька, решила выходить замуж - выходи! Все же животинка в доме будет, тапочки есть кому приносить.

– Ну да, тапочки...

Как-то она разбирала вещи и нашла любимые Стасовы тапочки, коричневые вельветовые, без задников. Случайно или нет она унесла их из его квартиры? Как сувенир, напоминание о прошлой жизни? Унесла с собой частичку Стаса, его запах?
– Ты совсем скисла после Стаськиной чертовой мамаши!

Женя отвернулась от внимательного взгляда Полины, принялась в который раз перекладывать по полкам холодильника продукты. Михаил сам предложил отметить свадьбу по-домашнему, только со своими, и Женя согласилась: нечего гостям разглядывать кислую физиономию невесты. Напиться, потанцевать, поболтать можно и дома.

– Я бы запретила взрослым детям жить близко от родителей, чтобы те не лезли в чужую жизнь!
– звучал голос Пoлины. – Сколько тебе эта баба крови попортила? Теперь ещё хочет свадьбу сорвать!

– Не сорвет, не волнуйся, - заметила Женя.

Она перешла ту грань, за которой возврата нет. Михаил порядочный человек. Для современного брака со свободными отношениями достаточно и уважения. Поверить бы в это самой! Женя оперлась ладонями о столешницу, наклонила голову, точно подставляя ее под топор палача. Безголовой проще отогнать дурные мысли.

– Какую ветчину резать на тарелку, эту или ту? – тронула Полина за плечо.

Женя показала на один из пакетов.

– А салат... зеленый салат мы не забыли? Нашла! Это резать тебе.