Наложница огня и льда

— И долго эта штука будет действовать?

— Недолго. Должна. Я… не знаю точно. — Я вцепилась в край сиденья, чувствуя, как задрожали предательски руки. — Мы… нас не успели научить созданию Шепота Серебряной.

— Поэтичное название, — Нордан бросил взгляд в боковое зеркало и одной рукой снял маску. — Надоела, зараза. Но ты же сделала.

— Мы видели, как создавали Шепот наставницы… Естественно, мы пытались повторить, но… у нас никогда не получалось… тем более вот так, — дрожь передавалась телу, и я сильнее сжимала пальцы на кожаной обивке кресла, отчаянно стараясь не сорваться подобно Валерии.

— Если бы я тебя не видел в тот момент, то решил бы, что это кто-то из нас.

Смысл сказанного я поймала не сразу.

— Из вас?

— Из братства. Немного неуверенно, но весьма похоже. Ты же не станешь убеждать, что ваша магия сугубо человеческого происхождения?

— Сияние — милость Серебряной, высшая честь, благо и ответственность, которыми наша госпожа может одарить сестер своих, — повторила я одно из изречений храмового устава.

— Знаешь, что такое человеческая магия? Это диргова туча заклинаний на давно устаревших языках, схем, ритуалов со свечами, пентаграммами и призывами ко всем известным и не очень богам, — объяснил мужчина. — То есть далеко не то же самое, что ты сейчас продемонстрировала.

Я обернулась к девушке. Валерия сидела среди нашей перемешавшейся одежды, запахнувшись в сюртук, слишком большой для хрупкой миниатюрной девушки. Растрепанные волосы, бледное лицо, безучастный взгляд затравленного зверя. Я хотела что-то сказать наследнице, утешить, ободрить, но поняла вдруг, что общие фразы на самом деле пусты, бессмысленны, а настоящих слов поддержки, способных помочь раненому сердцу, облегчить боль, нет. И я с грустью отвернулась, тоже сняла порядком утомившую маску.

— Надеюсь, у них хватит мозгов не бросаться в погоню за нами, — заметил Нордан.

Я тоже надеюсь, что преследовать нас не станут. Что мы доберемся благополучно до Эллораны. Что мне удастся этой ночью хоть на минуту остаться в тишине и покое своей спальни, где никто не увидит моего страха, моих слез.

До города мы не доехали.

На полпути закончился бензин.

Глава 10

Ночь холодна. Темна. Непроглядна.

Ночь тянется неспешно, усыпая черный небосвод бледными звездами, и ленивые движения ее по-своему грациозные, завораживающие.

Остатков топлива хватило, чтобы съехать с дороги, остановившись за кустами низкими, чахлыми, торчащими неровными лишаистыми пятнами вдоль обочины. Но ночь бывает милостива к тем, кому случается разделить с ней ее время. Ночь укрывает тьмой и нечастые автомобили, проезжающие мимо, нас не видят. Я понимаю, что, будь Нордан один, он едва ли стал бы сидеть в салоне до утра, но две уставшие, беспомощные девушки ограничивают выбор возможных решений. Никто из нас не хочет рисковать, выходя на дорогу, потому что нет полной уверенности, что люди герцога не поедут следом. Что мы не столкнемся с возвращающимися с маскарада гостями. Теперь я знаю точно, что Нордан защитит в любом случае, при любом раскладе — если не Валерию, то меня, но я не готова снова видеть изувеченные тела. И чувствую, что мужчина тоже не стремится показать вновь эту сторону себя без веской необходимости. Меня испугало, с какой легкостью, не останавливаясь на полумерах, Нордан убивал. Как спокойно говорил об этом. Я впервые задумалась, что в его случае предложение убить кого-то — не шутка, не фигура речи, не брошенная в сердцах фраза.

Но все же я не могу ни осуждать, ни обвинять его. Ни бояться, как прежде.

В конце концов, Валерию сморил сон. Девушка свернулась калачиком среди одежды, маленькая, несчастная, и я, протиснувшись между спинками передних сидений, накрыла ее ноги своим жакетом. Нордан обнял меня, и я с благодарностью прижалась к теплому боку, положила голову на плечо, не размышляя уже, что служит причиной этих жестов, так резко ставших естественными, необходимыми.

Ночь холодна и диктует свои правила.

— В ближайшие два-три часа нас должны найти.

— Кто?

— Хотелось бы, чтобы Дрэйк. Как-то я не в настроении разбираться еще и с Октавианом.

— Как Дрэйк узнает, где нас искать? — удивилась я.

— Я позвонил домой из магазина. Сказал Пенни, если мы к полуночи не вернемся, то пусть передаст Дрэйку, что мы в поместье «Алая мальва» и, вполне возможно, будущее империи пора спасать, — мужчина помолчал и уточнил подозрительно: — Ты ведь знаешь, что такое телефон?

— Знаю. Смутно. В Сине не было ни автомобилей, ни телефонной связи. Говорили, что только в столице начали появляться, а Син маленький провинциальный город. До него все долго доходило.

Даже война.

— Единственная неувязка, что во дворце уже давно узнали о побеге наследницы и Дрэйк может задержаться. В крайнем случае, поймаем утром попутку подружелюбнее.

Миновала ли полночь?

— Почему ты называешь меня котенком? — странный вопрос, но я все-таки решилась задать его. — Почему не кошечкой, например?

— Потому что ты похожа на котенка, маленького, пушистого и не понимающего, с какими целями его подобрали на улице и принесли домой. Ты забавно шипишь, — усмешка в голосе. — Тебя приятно гладить. А кошечка — звучит пошловато. Киска — вообще сомнительно.

И что сомнительного во вполне невинном слове «киска»?

Справа расстилалось поле, исчезая краем во тьме. Ночь плела свою паутину, успокаивая нервную дрожь, развеивая оставшуюся от пережитого муть страха. Шептала вкрадчиво, что сон — лучшее лекарство.

— И кстати, котенок, надеюсь, в твоем плотном графике встреч нет какого-нибудь очередного мероприятия этак… на всю следующую ночь?

— Нет, — сон не только лечит. Сон помогает коротать время.

— Значит, считай, что ты занята. На завтрашнюю ночь. А там посмотрим.

— И что будет?

— Попробуй поспать. Если что, я разбужу.

— А ты?

— Мы можем дольше обходиться без сна, чем обычные люди. Не переживай.

Чувствую, как Нордан обнял меня крепче, теснее прижимая к себе. Я потерлась щекой о его плечо, закрыла глаза, проваливаясь в сон с запахом тумана и ночи.

И проснулась резко, словно вырванная рывком из воды.

— Просыпайся, котенок, — тихий шепот рядом. — Наш благородный рыцарь-спаситель в сияющих доспехах наконец-то явился. И даже с верным оруженосцем.

Кажется, прошло совсем немного времени, сон мой не длился дольше нескольких минут, но, подняв голову, оглядевшись, я поняла — уже утро. Раннее, серое. Небо над зеленым полем хмурилось белесой мглой, ночной сумрак уступил место густой дымке, застилавшей горизонт. За кустами виднелись два черных автомобиля. И лицо Бевана с широкой радостной ухмылкой, склонившееся к окну со стороны Нордана.

— Вот вы где. А мы ночью мимо вас проехали.

Я отодвинулась от мужчины, не столько смущенная присутствием Бевана, сколько раздраженная. На заднем сиденье зашевелилась Валерия, и взгляд Бевана обратился на девушку.