Намбату

— И не увидишь.

— Что?

— Говорю, ты и не увидишь, с кем я тут. Сказал бы, что рад был встрече, да сам в этом не до конца уверен. Удачного пути, куда бы ты там с женой не шел. Скатертью дорога! Будешь в Мэвбе — приглашение в силе, заходи. А кстати, истинную красоту ничем не испортить, так что для девушки у меня была бы соответствующая героическая история, объясняющая мой внешний вид. И это возвысило бы меня в ее глазах куда больше, чем если б я пришел одетым с иголочки. Сказал бы я тебе запомнить это на будущее в качестве дружеского совета, но тебе, смотрю, уже не нужно.

— Слушай, ты вообще не меняешься! — возмутился кузнец, останавливаясь и складывая руки на груди. — Невыносим, как и всегда!

— Спасибо.

— Это был не комплимент! — раздраженно хмыкнул Гудрон, глядя на удаляющуюся спину.

— Я догадался, — тут гендевцу снова стало не совсем удобно за свое поведение. — Куда вы хоть едете-то? — крикнул он, оборачиваясь на ходу.

— Шангаль! — громко ответила Эрлада вместо насупившегося мужа.

Герцог от удивления споткнулся и остановился, недоверчиво глядя на собеседников. От девушки это не укрылось.

— А зачем? — осторожно поинтересовался дворянин, немного помолчав.

— А не знаем! — волшебница сделала шаг вперед и вдруг оказалось впритык к отшатнувшемуся Ральдерику, окатив того водными брызгами. — На месте разберемся.

Увидев его выражение лица, она довольно зажмурилась, улыбнулась, развернулась на каблуках, снова обдав друга мужа каплями дождя со своего плаща и волос, и спокойно пошла назад к коням и супругу.

— До свидания, Ваша Светлость! Неприятно было познакомиться! — на ходу помахала рукой на прощание. — Пошли, Гудрон.

Дворянин заметил, что в устах девушки полагающееся ему по титулу обращение, звучало, как издевательство. Потом он успел подумать о целой куче вещей: мысленно взвыть от ужаса при воспоминании, что в карете сидит старый Вешиль, который вот-вот дойдет до мысли, что его подопечному пора самому учиться пользоваться туалетной бумагой, пометаться душевно, привести самому себе кучу аргументов «за» и «против». На всё у него ушло от силы секунды три-четыре. Скрепя сердце, он вздохнул и крикнул:

— Эй! Подождите!

Парочка его проигнорировала. Иролец видел по лицу жены, что сейчас не лучшее время поступать вопреки ей, хотя сам был, в общем-то, не прочь подождать, ибо всякие причуды, перепады настроения и поганый характер чуть ли не с первого дня знакомства считал неотъемлемыми дополнениями к его лучшему другу и давно с ними смирился.

— Да постойте же вы! — герцог постарался догнать уходящих. — Нам по дороге.

— Ооо… — перед ним снова возникла Эрлада. Юноша едва успел увернуться, чтоб в нее не врезаться. — Да неужели?

— Что за идиотская привычка появляться из ниоткуда?! — рявкнул Ральдерик, но не очень громко и гневно, потому как подозревал, что девушка, перемещающаяся подобным образом, способна сделать еще много чего, что может здорово осложнить или сократить ему жизнь.

— Ты тоже едешь в Шангаль?! — с удивлением спросил подбежавший Гудрон. — В маленький городок на севере Савараха?!

— Да, именно туда я и еду, — герцог решил, на всякий случай, держаться подальше от жены своего друга.

— А зачем? — пришла очередь ирольца задавать этот же вопрос.

— Не знаю. На месте разберусь.

Все трое уставились друг на друга. Эта ситуация начинала нравиться им все меньше и меньше.

— Скажи, — начал Ральдерик. — Тебе в один прекрасный момент вдруг втемяшилось в голову…

— … что ты должен поехать в какой-то Шангаль… — продолжил кузнец, напряженно глядя в глаза гендевца.

— … ты думаешь: «Почему бы и нет?» и начинаешь паковать вещи…

— … потому что мысль, что всё это как-то подозрительно и неправильно кажется неприемлемой…

— … хоть постоянно и возникает…

— … и ты не знаешь причины, почему ты должен всё бросить и туда ехать…

— … и это бесит больше всего! Рррр… Как же это бесит!

— … но ты всё равно туда едешь.

Они снова замолчали и задумались.

— Как-то… всё это подозрительно и неправильно… — поделился мыслями иролец.

— Вот-вот, — мрачно согласился герцог, сосредоточенно кивая.

Долгое стояние под дождем здорово его отмыло, так что теперь дворянин мог считаться условно чистым. Эрлада переводила взгляд с одного юноши на другого.

— Ой, да ладно! — сказала она, наконец. — Решили же уже, что едете. Чтобы узнать. Чтобы понять, почему вас туда так тянет.

— И тогда прольется чья-то кровь, — решительно заключил гендевец. Перспектива кровопролития его, как обычно, заметно приободрила.

— Вот именно! — хоть по этому вопросу у представителей знати соседних государств было полное взаимопонимание.

— Отлично, — Ральдерик развернулся и зашагал в направлении своего экипажа. — Тогда поедем на моей карете. Там места всем хватит.

— Ого. У тебя есть карета? — поразился Гудрон.

— Кто я, по-твоему?! — фыркнул герцог. — Разумеется, есть!

Потом он кое-кого вспомнил и снова погрустнел.

— Но я скажу сразу, — предупредил он с тяжелым сердцем. — Первого, кто попробует рассмеяться или примется комментировать происходящее, или еще как-нибудь будет действовать мне на нервы, я вышвырну на улицу. Второго, кстати, тоже.

Иролец непонимающе поморгал и заинтриговано глянул на жену. Та просто пожала плечами. По пути к экипажу герцог вкратце описал ситуацию, в которой оказался, опуская наиболее унизительные подробности. К его удивлению, эта история ужасно понравилась Гудрону. Он заявил, что всегда подозревал, что у его друга золотое сердце, что его согласие украсить собой (иролец хорошо знал дворянина, поэтому умел подбирать правильные слова) последние дни жизни старика является поступком величайшей духовности, доброты и истинного благородства. Эрлада с удивлением слушала этот монолог, гадая, когда это ее муж научился так врать. Ральдерик чувствовал, что ему ездят по ушам, но всё было сказано так красиво, что он начал думать о Вешиле с большей симпатией.