Намбату

— Ответьте! — в отчаянии воскликнул дворянин. — Пожалуйста! Скажите же! Плевать на него!

— Госпожа не может, — низкорослому уродцу, видимо, надоело изображать куртуазность. Выпрямившись, он подошел к постаменту, легко на него заскочив, сел на край недалеко от кресла и свесил ноги. — Госпожа не должна этого рассказывать. Моя госпожа со мной согласна? — не оборачиваясь, обратился он к замершей за его спиной женщине.

— Пожалуйста! — уже без надежды прошептал гендевец.

— Я… Я не могу, — тихо проговорила беловолосая. На ее зверя было жалко в этот момент смотреть. — Я не должна. Простите.

— Ты слышал, что сказала моя госпожа? — наблюдатель принялся хрустеть леденцом. — Я очень рад, что госпожа отдает себе в этом отчет. Слышал?

— Однажды, я тебя убью, — мрачно прошипел шуту Ральдерик. — Вот увидишь. Я найду способ.

— Желаю удачи, — ухмыльнулся тот. — Всегда приятно посмотреть на горящую энтузиазмом молодежь. Это так умиляет. Радует, когда у подрастающего поколения есть в жизни цель.

Какое-то время он чавкал конфетой и ехидно наблюдал за реакцией на свои слова. Вдоволь налюбовавшись, шут лениво встал и отряхнул свои чудовищные полосатые шорты.

— Вы утомили госпожу своим присутствием. Госпожа не желает вас видеть. Госпожа хочет, чтоб вы ушли. Я прав, моя госпожа? Видите, госпожа со мной согласна.

Кахоли сидела молча, опустив взгляд. Зверь тихонько всхлипывал и мелко дрожал, отвернувшись от присутствовавших. Гостям было нечего сказать. Они переминались с ноги на ногу, неуверенно поглядывали друг на друга и на замершую в каменном кресле женщину.

— Что ж, моя госпожа. Прощайте, — наблюдатель порылся в кармане и высыпал ей на колени горстку разноцветных леденцов. — Это вам подарочек. Пососете на досуге. Не думаю, что снова увидимся. К выходу! К выходу! — повернулся он к товарищам. — Хватит испытывать терпение госпожи. Кыш! Кыш!

— Ох, кто-то дождется у меня, — мрачно пообещал Шун, нехорошо щурясь на спрыгнувшего на пол шута. — Ох, доберусь я до кого-то…

— Вставай в очередь, — буркнул герцог, провожая взглядом шагавшего к выходу уродца.

Тот довольно усмехнулся.

— Ммм… До свидания, — попрощался с беловолосой Гудрон, убеждаясь, что разговор, похоже, окончен.

Эрлада уходить не собиралась, но, заметив, что все остальные согласились оставить помещение, тоже нехотя подчинилась.

— Постойте, — вдруг подняла голову пленница каменного зала.

Наблюдатель остановился и с ожиданием уставился на женщину. Кахоли сняла свои янтарные серьги и, встав с кресла и присев у края постамента, кинула их обернувшейся Филаре.

— Возьми их, пожалевшая меня девушка, — проговорила она в ответ на недоуменный взгляд блондинки. — В память обо мне. Это подарок. От него. Единственное, что у меня осталось. Возьми. Теперь они мне ни к чему. Не повторяй моих ошибок.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарила та, держа в ладони желтые полупрозрачные капли с металлическими крючочками.

— Тебе спасибо.

— Долго ты еще будешь мешать госпоже отдыхать? — окликнул светловолосую волшебницу низкорослый уродец, бренча бубенцами на шапке.

Девушка последний раз посмотрела в черные пустые глаза, едва заметно кивнула на прощание и пошла следом за друзьями.

— Вы ее ненавидите, — произнесла она уже на улице, спускаясь по лестнице. — Почему?

Наблюдатель сделал вид, что не расслышал.

— Молчите. Значит, я права. Мне не показалось. Интересно, за что? За то, что из-за нее погибло много людей? Но вы делаете то же самое. Значит, причина в другом.

Шут усмехнулся. Его спутники были раздражены и задумчивы, поэтому разговор не ладился. Спускались они медленно, останавливаясь на каждом шагу и постоянно оглядываясь. Коротышку это не тяготило. Он подкинул в воздух синий леденец, поймал его ртом и принялся громко чавкать.

— Что случилось с Варнусом? — решился спросить Гудрон.

— О! Вы видели, да?! — оживился наблюдатель. — Это интересно.

— Неужели, ответит?! — мысленно удивились товарищи.

— Рассказать, да?

— Да, — быстро сказал кузнец, прежде чем его жена или друг сгоряча ляпнули что-нибудь из разряда «Нет, это был риторический вопрос!»

— Это один из ваших устроил, — кивнул на герцога уродец.

— В смысле? — напрягся тот, думая, кого мог иметь в виду шут.

— Игрок. Думал, что нашел способ вырваться из Намбату. Ритуал с массовым жертвоприношением. Извел целый город. Большой выдумщик. Человек редких душевных качеств.

— Кто-то хладнокровно убил всё население порта, чтобы избавиться от знака? — пробормотала Филара.

— Да, — хохотнул наблюдатель, прыгая по ступенькам. — Не просто убил. Пожертвовал и тела, и души!

— Кому? — заинтересовалась Эрлада.

— Вот уж не знаю, — пожал плечами коротышка. — Не мой профиль. Детали мне не известны.

— А как же это ваше «О, какое счастье, что я помру! Мне выпала такая честь! Бла-бла!» — тряхнул головой Шун.

— Не успело сработать. Это же не вчера произошло, а несколько раньше.

— И как? — хмуро поинтересовался Ральдерик. — Получилось?

— Неа! — шут довольно растянул посиневшие от пищевого красителя губы, сверкая зубами такого же цвета. — Он так огорчился. Это надо было видеть!

— Сколько людей жило в Варнусе? — тихо спросила Филара, задумчиво глядя себе под ноги.

— Не считал, — уродец сунул в рот следующую конфету и соскочил на последнюю ступеньку каменной лестницы.

— И все впустую погибли… — пробормотала девушка.

— Ага, — наблюдатель вынул из кармана маленькое зеркальце и с любовью уставился на свою перемазанную яркими красками рожу. — Он выбрал этот город, потому что о нем никто не стал бы жалеть. Думал, что окажет человечеству услугу, если сотрет его с лица земли. Слабенькое оправдание, вы не находите? Такой забавный!