Намывание островов

Глава вторая.

Философская база Спутника.

Теперь нам надо обратить внимание на философскую базу сего ресурса, наличие которой едва ли себя обнаруживает в текстах его, что еще, однако, не значит об ее отсутствии. Как свидетельствует одна из наиболее важных статей Спутника, философией современного русского национализма является субъективный идеализм или солипсизм, что будто проказа расползается по интеллигентским салонам, отрывая все большее число замечательных людей от истины, отдавая их на растерзание сектантам. Статья, с весьма интригующим названием: «Симуляция: каковы шансы того, что мы живем в полностью виртуальном мире?», которая хоть и есть перевод английской статьи, все же имеет огромное значение для мифологии Спутника и посему цитируется далее: «На прошлой неделе Илон Маск, миллиардер, основатель Tesla Motors, Space X и других высокотехнологичных компаний, ответил на неожиданный вопрос на Code Conference, посвященной технологиям конференции в Калифорнии. Один из присутствующих спросил Маска, что тот думает о такой идее: мы живём не в реальности, а в сложной компьютерной симуляции? Неожиданно оказалось, что Маск хорошо знает эту концепцию. «Я столько раз об этом спорил, что с ума можно сойти», — ответил миллиардер. Сославшись на скорость, с которой развиваются компьютерные игры, он предположил, что появление «симуляций, неотличимых от реальности» неизбежно. Вероятность того, что мы живём в «базовой реальности», подытожил он, «один на миллиард».». Поздравляю вас, господа, пожаловавшие в наш дивный новый мир, где философия пала столь низко в век науки, что уже и обыкновенный мошенник, мало имеющий отличий, да и сущие из них косметического характера, от самого Мавроди, определяет направление философской парадигмы и причуды сегодняшнего дискурса. Хотя ладно, что Маск обычный мошенник, ибо это сейчас не суть важно для нашего очерка, тут куда примечательнее то, что это вероятность нашего бытия в «компьютерной симуляции» равна одному к бесконечности, ибо с точки зрения бритвы Оккама нужно выбирать самое простое объяснение реальности из равных, то есть ту идею, что мы живем в реальном мире, а не в виртуальном. Главное тут, разумеется, то, что люди, объявившие солипсизм своей позицией полностью замкнуты в своих взглядах, не имеющих никакого практического приложения. Принимая на веру постулат о том, что все сущее есть лишь представление, что мы живем в некой «матрице» (Будь же проклят роком и человечеством фильм с таковым названием за то, что распространяет он чуму субъективного идеализма в самых диких его формах среди нашей молодежи, маскируя все это под «научную» фантастику), во неком «вселенском сознании» или же все есть лишь продукт наших галлюцинаций, мы признаемся в своем полном бессилии, показываем свое ничтожество. Более того, из солипсизма никак нельзя вывести некой социальной теории, ибо в его построениях люди есть лишь представление, абстракция, которой социальная теория и не нужна, да и невозможна в таких условиях. Теперь, осознавая субъективно-идеалистический базис Спутника, мы и понимаем, почему нет у него никакого внятного социального учения, хотя и некие смутные наброски, лишенные всякой систематики, да и вообще противоречащие друг-другу имеются, означая важность их мною освещения далее. Однако среди его весьма убогих попыток создать некое новое социальное учение можно выделить одну, которая по своему масштабу, равно как и по запредельной глупости, находящейся в крайней степени идеализма, и хотя не солипсизма, но некой особой, весьма грубой, топорной и вульгарной формы волюнтаризма, которая была освещена в статье «Победа травоядных над хищниками», одно название которой уже весьма интригует и заставляет выстроить перед собой догадки о том, что же за бред там помещен, с доминирующей версией о социал-дарвинистском происхождении последнего, что хоть и не совсем верно, полно и точно, но все же и не так далеко от приближенной истины. Небольшой отрывок из данной статьи, вызвавшей недовольство своей запредельной безграмотностью даже у местных жителей, я привожу ниже, снабжая его своими комментариями в квадратных скобках:

«<...> Тридцатилетие с начала перестройки до наших дней можно было бы обозначить как попытку превращения русских в хищников и последующее возвращение их обратно в травоядное состояние. Я неслучайно в прошлой статье пропустил девяностые. Их кто-то придумал называть словом «лихие», и такое ощущение, что этот кто-то был школьником из Сомали, знавшим Россию по лубкам учителя, нарисованным на развалинах колониальной автобусной остановки рядом с рекламой об опасности СПИДа. Характеристика «лихие» соответствует эпохе меньше всего, но и другие немногим лучше. Кто-то напирает на то, что они бандитские, кто-то клеймит проклятыми, кто-то хвалит свободными. Нищие, богатые, страшные, смешные — всё это не туда.

Девяностые были хищными.

Это эпоха хищников и, более того, это эпоха некоторого поощрения хищников со стороны государственного аппарата. <..> Хищная атмосфера девяностых ощущалась во всём и на всех уровнях. Политики грызлись за советское наследство, бандиты за то, кого крышевать, и дальше до самого низа вплоть до молодёжных субкультур (я обещал написать о том, почему они умерли, в следующий раз напишу). Сам воздух был пропитан атмосферой охоты, отдыха после охоты, подготовки к охоте. Чиновники, олигархи, преступники, юные экстремисты, предприниматели, специалисты, деятели контркультуры и даже культуры — все конкурировали, договаривались, ссорились, заявляли о себе.

[Мне интересно узнать, автор просто издевается над нами или же он действительно столь глуп, чтобы в качестве примера воплощения того социального строя, который он проповедует, выбрать 90-е годы двадцатого века, хотя они и соответствуют в полной мере мечтаниям автора, ведь всякому известно, что оценка этого периода нашей истории населением по большей части негативна, а посему если автор желает нас убедить в необходимости либерального социального строя, то ему следовало привести более удачный пример, возможно, что даже и Российскую империю, которую Спутник так превозносит.]

Вы будете смеяться, но именно такое общественное устройство и называется демократией. Свободные люди свободно конкурируют между собой и делят добычу, добыча пассивно сопротивляется, можно её шлёпнуть, можно задобрить — по ситуации. Государство устанавливает правила игры и как самый сильный игрок манипулирует хищниками поменьше в своих интересах. Хищники активно сопротивляются и лавируют.

[Извините, но это именуется не демократией, а кое-чем иным, а именно, либертарианской идеей, воспетой в трудах Хайека и Мизеса, когда государство перестает вмешиваться в жизни людей, оставляя на себе только полицию, армию и суд, что позволяет чиновникам вообще забыть о благе граждан, сосредотачиваясь только на взятках, ведь именно те места, где последние брались и давались, сохраняются в полной мере. Соответственно, при подобном управлении начинается такой разгул крупного капитала, когда он попирает любые юридические и этические нормы, что ущербы от него никак не могут сравниться с ущербами даже и от самой страшной диктатуры. Иными словами, Кампучия после Пол Пота восстановилась быстрее, нежели Чили после Пиночета.]

<...> Нет, автору не жалко вымершие деревни, спившиеся моногорода и нюхающих клей «Момент» на деньги со сданных бутылок бомжей, бабушек и беспризорников, а главное совершенно не интересно о них говорить. Спасибо, до свидания. <...> Как это соотносится с общественно-политической жизнью в России? Как вы понимаете, самым непосредственным образом. Демократия — конкуренция стай. Путинизм, социализм, совок — превращение общества в одно большое стадо. Стадо стад. Стадо идёт на водопой, стадо пьёт, стаду хорошо. Кончилась вода — плохо. Что делать? Ложиться, помирать, уповать на боженьку. Охотиться же нельзя.

[Если честно, то статья наполнена возражениями, что даже не для биологов кощунственны, но и для всякого человека, который умудрился хоть немного запомнить школьную программу по биологии. Неужели автор не вспомнит по великие миграции северных оленей в Евразии и Америке или антилоп гну и зебр в Африке, да даже и про инстинкт самосохранения, что вынуждает вести бой со смертью до издыхания последних сил.]

<...> Вот куда всё клонится — и русские, и Россия превратились в массивную, жирную, опасную, но — добычу. Травоядное животное, которое хищникам просто тяжело убить.

Тяжело, но суждено. Это только с виду кажется, что монолитные деспотии а-ля КНДР или Иран способны на успех. Мол, они там все вместе, такие единые–преединые, вон как шагают дружно. А реально — внутренней конкуренции нет, все размякшие, обрюзгли, потеряли хватку, обабились. Бодаться можно день, два, три, десять, с разной степенью успешности — исход один: на мясо.

[Чрезвычайно глупо верить, будто в тоталитарных государствах нет вовсе никакой взаимной подковерной, или же даже открытой, борьбы, ибо таковая в определенной степени заложена с самой природе человека и определена до некоторой степени инстинктами. Однако куда более меня забавляет то утверждение, будто исход всех травоядных стать добычей и «мясом», что в корне неверно, так же как неверно и то, что хищник в любом случае, рано или поздно, убьет свою добычу. Более того, известно гигантское количество случаев, когда буйвол безжалостно уничтожал льва, вовсе не желая становится его обедом, а уж о наличии жесточайшей внутривидовой и межвидовой конкуренции у травоядных, которая вовсе не обязана быть связана с охотой и добыванием пищи, писали даже в комментариях на Спутнике в соответствующей статье.]

<...> Конец ещё более предсказуем, чем в фильме про Колчака. Общества и государства, построенные как сложный симбиоз хищников разной крупности и способностей — открывают новые острова, завоёвывают и колонизируют территории, навязывают свою волю миру, вертят чужими судьбами и динамично развиваются изнутри.

[Товарищ, поймите меня правильно, тут едва ли можно говорить о неком симбиозе, ведь абсолютное большинство хищников являются добычей и средством пропитания для более крупных собратьев, как то мыши и крысы, к примеру. Хищником быть хорошо лишь тогда, когда ты действительно имеешь гигантские размеры, ведь если ты сильный, то ты от конкуренции только и выигрываешь. Что же касается государств, то скорее же, они утопают в нескончаемых войнах, бунтах, переделах и тому подобных мерзостях, которые постепенно разоряют государство, выматывая при этом народ, который постоянно втягивают во все эти смуты, мешая ему начать, наконец, жить мирной и тихой жизнью. Именно в такое состояние скатились греческие города после Пелопоннесской войны, которая разрушила гегемонию Афин, контролировавших половину Греции. В отсутствии сильной руки Афинского доминирования, а также неспособности Спарты удерживать власть над всей страной, полисы быстро скатились в нескончаемые войны, как гражданские, так и междоусобные, что привело их к деградации экономики и упадку культуры, а затем и полного порабощения Македонской державой, правители которой прекратили все войны, что обеспечило им широчайшую поддержку населения. С приходом завоевателя наступил и расцвет культуры: сначала появились Платон и Аристотель, а позднее Зенон и Эпикур.]

Общество же, выстроенное как бесформенная масса одинаковых травоядных парнокопытных, на потеху хищникам изображает из себя опасность, шагая миллионным строем на сложных рогатых щщах. С водопоя на убой. Рога наставили.».

Однако сама статья не столь интересна, если не знать то, каков был ответ на негодование читателей, который я, соответственно, привожу ниже:

<