Наномашины, внучок! Том 2

Я довольно заулыбался. Эх, вот как же хорош батя! Сначала дал мне ножичек, потом кинул в бассейн, теперь уговорит маму, чтобы я прыгнул с крыши!

— Вы что… шизофреники? Оба?.., — мама прикола не поняла.

Мы почесали голову. Блин.

— Дорогая послушай… — выдохнул отец.

Раунд два.

Я огляделся. О, вижу Сергея и группу каскадёров. Потопал к ним.

— О, Михаэль, ну что решили? Сканим лицо? — спросил Сергей, — Или…

— Мне э-э… лазлезшили. Я сам плыгну. Вы же хотит?е как луч?ше? Вы же не хотите, чт?обы? всё был?о? п?л?охо?

Наречие взывает к негативным эмоциям, те коррелируют с моими словами, и картинка в голове Сергея рисуется сама собой. Он заметно хмурится.

Сейчас здравый смысл у него пропадёт. Эмоции возьмут вверх. Жаль, правда, Наречие работает только в моменте, а дальше мозги у него включатся. Поэтому надо брать пока горячий!

— Правда хочешь прыгнуть?.., — спросил он.

— Конечно. Только давайте быстлее!

Да не убедит никого батя. Маме нужно показать, что это легко и просто. Я верю в свои силы! Плюс я ребёнок, и мне всё сойдёт с рук! Вот.

Хотя… когда я в прошлый раз так думал, я уронил маску и попал на встречу каннибалов. Не, ну сейчас-то ТОЧНО всё иначе будет, да ведь? Тут ведь тросы держат! Там эти каскадёры как только не летают! Я что, хуже? Я что… чмо?! Да если они с девятого этажа прыгают, и я смогу!

— Нам всего один кадр! — радостно запрыгал Сергей, — Пойдём! Сейчас всё сделаем! Там несложно!

Вообще, конечно, странно, что двухлетнего ребёнка допускают на работу с высотой, но наречие и эмоции творят чудеса.

«Блин, ну я ведь понимаю, что это детство в попе… ну зачем я на это иду…», — логика-то работает, но почему-то слушать я её не хочу.

Ыа-а-а, я не дам своё лицо!

Это иллюзорно горящее здание было здесь же, в нашем павильоне. Здесь удобно имитировать дождь и ночь круглыми сутками.

Я начинаю подниматься. В принципе, не высоко — высоту тоже на компе сделают. Лететь метров пять. Но… ёмаё, как же для ребёнка всё увеличивается.

«Уоу…», — я взглянул вниз.

Стоило посмотреть, как расстояние вытянулось. И теперь метров не пять, а все тридцать нафиг.

*Гык*, — я сглотнул.

— А… сколько заплатите?.., — уточнил я.

— Сто тысяч за этот прыжок. Тебе повышенная ставка за трюк.

*Гык*, — я снова сглотнул.

Сто тысяч… за один прыжок. Плюс не дать лицо и попу?! Да минусов-то нет!

— Ну, давайте, — выдыхаю, — Что там?

— Там всё просто!

На меня начали натягивать страховочные тросы, лебёдка зажужжала, и тело чуть приподнялось. Режиссёр говорил инструкции. Это был какой-то наполовину кореец, наполовину русский, то ли Сергей, то ли Ким, то ли всё вместе.

Вокруг меня пошла суета. Чувство, будто ставки сделаны, и я последняя надежда. Будто мне сейчас на арену, и меня все подбадривают.

— Злость. Боль. Обида. Отчаяние. Ты кричишь от эмоций, ты летишь с небоскрёба! — махал он руками, — Сделаешь?

— Сделаю, — киваю.

Режиссёр хлопает меня по плечу и кивает Сергею.

— «Так, а где Мишка?»

— «Э? Реально. Здесь же где-то был…»

— «Миса усол?..»

— Камеры на декорации крыши! Готовьтесь! — орал режиссёр.

Я подошёл к краю. Подтянул тросы. Взгляну вниз.

Вху-у-у…

На самом деле, я делал это ещё по одной причине — страх.

Я боюсь высоты. Каждый раз когда смотрю из окна, всё растягивается, расстояние увеличивается. Что сейчас, что всегда — у меня дрожат ножки и я хочу отойти. Но это неправильно. Я должен это побороть. Бояться — нормально. Бояться всегда и ничего не делать — трусость.

А я не трус. Не хочу им быть. А если не хочу…

Значит не буду.

— «О, Анна. Спасибо, что разрешили!»

— «Сергей?! Что я разрешала?! Где Миша?!»

— «Так он же… ОХ EПАНА МАТЬ!»

— Раз… два… взрыв!

Раздаётся бутафорский взрыв, качается декорация, разлетается огонь.

Делаю шаг и разворачиваюсь спиной вниз.

Падение.

Тросы натягиваются, слышу свист, и воздух бьёт мне в затылок. Свободный полёт вниз. Сердце будто останавливается, страх пропадает. Его нет. Вместо страха в голову бьёт…

Осознание.

Что я наделал.

ЧТО Я НАДЕЛАЛ?! Я ЧE, СОВСЕМ ДЕБИЛ?!

— УА-А-А-А! — заорал я, махая руками.

Декорации удаляются, звук огня становится громче, а крики родителей заглушаются на фоне адреналина. Страховочные тросы жужжат, будто не справляются.

Почему я так быстро лечу? Почему это намного страшнее?!

Тросы не справляются. ТРОСЫ НЕ СПРАВЛЯЮТСЯ!

'Скорость падения слишком высока. Вы набираете кинетическую энергию. Предугадываю урон. Начиная адаптацию.

[Адаптация — Урон от падения: 1/5 ]

Какая адаптация?! Какой урон от падения?! Я НЕ ХОЧУ ПАДАТЬ, А-А-А-А…

*Вжу-у-ух*.

Тросы резко натягиваются, я останавливаюсь и мою голову дёргает. Я чувствую, как мозги в буквальном смысле встряхиваются, но миллионы маленьких песчинок в черепе не дают урону пройти. Это адаптация от сотрясения сработала.

— Снято!

— МИША!

Я тяжело дышу. Сердце колотится.

Жив? Жив?! Не упал, не ударился? Да. Я цел! Полностью цел, повис в метре над землёй! Тогда почему…

«Рой, почему ты адаптировался?!»

«Я связан с вашим мозгом. Мой аналитический отдел был полностью уверен в уроне и, сумев предугадать его тип, я начал адаптироваться заранее. Ни вы, ни я не понимали, что урона не будет»

«Вау… вау!», — я какой-то слишком эмоциональный.

Адреналин стучит в башку. Эмоций полная срака. Пить хочу. Пот бежит. Я жив. Жив! Ха-ха, такое пережил, и жив! Как меня вообще к этому допустили?! Ха-ха, ну какой бре-е-ед!

Все вокруг кричат. Надо бы показать, что жив. Как там каскадёры делают?